Андрей Таманцев - Леденящая жажда
— И что, я должен в ладоши хлопать или слезами от умиления обливаться? — Нет, просто твой сын в списке смертников.
А то он сам этого не знал… Хотя уверен до конца не был. Пастух сделал правильную ставку: исходя из досье, становилось ясно, что здравого смысла Мансуру было не занимать. Одно дело — быть за «независимую Ичкерию», другое — умирать за ласки гурий в райском саду правоверных. Он сыну своему этого не желал. Хотя не очень сильно беспокоился, смертники — редкость, чаще — смертницы, так просто разумнее, зачем зря мужчин разбазаривать?
— Мужчины не бывают смертниками.
— Видимо, готовится что-то важное.
— Умрет за Аллаха.
— Ну, значит, пусть умрет. Не мой сын, твой.
Пастухов встал. Подошел к двери, чтобы вызвать охрану. Это тоже был просчитанный ход. Не он просить должен.
— А почему я должен тебе верить? — тихо сказал Мансур, когда Пастухов уже поднял руку, чтобы постучать в дверь. — И вообще, кто ты такой?
Вопрос сложный, из разряда риторических. Пастух сам для себя не мог на него ответить, и уж тем более — для кого-то другого.
— Tы мне верить не должен. А так — спасу. И тебе срок скостят. Хуже уже не будет — сам ведь понимаешь.
Ну тут Пастухов немного преувеличивал. Хуже всегда могло быть. Это прекрасно понимал и Мансур. Он ведь оптимальный «подельник» для любого более или менее крупного персонажа — никому не известный, темный, ему можно что угодно пришить, и ему ведь и так не отвязаться от букета статей, тянущих на пожизненное заключение. И сынишка, кстати, со своими подвигами в довесок.
— Ну ладно — я. А как ты Асланбека отмажешь, если ты его, предположим, найдешь? Сам ведь говоришь — смертник, вам это уже известно, а при таком раскладе он должен сидеть всю оставшуюся жизнь.
— Придумаем чего-нибудь.
— А на кой тебе надо что-то для него придумывать?
— Хочешь — верь, хочешь — нет.
Надо было найти компромиссный вариант, чтобы ничья честь не пострадала и появилась ну хотя бы одна зацепка ну хоть малюсенькая! Ведь он просит отца выдать собственного сына.
— Я ведь знаю — ты никакого отношения к своим статьям не имеешь.
Мансур, видимо, был не лишен чувства юмора. Внезапно он искренне рассмеялся.
— Я думаю, следователи это тоже прекрасно знают.
— Ты ведь мирным человеком был! И сына ты любишь.
— Дошло, кажется, ты мой адвокат! — Веселье приобретало зловещий характер.
Пастухов не ответил, он понял, что это тупик.
— Не нужна мне твоя, — Мансур запнулся, — поганая свобода. А то, что брат мой небольшого ума, я и без тебя знал.
— Брат? — спросил Пастухов. Мансур оторопело вскинул глаза. — При чем здесь брат? — не отпускал Пастухов. Хотя и сам уже понимал. Мансур проговорился. Боевиком был брат Мансура — Ахмет. Ага, он-то, видимо, и втащил молодого Асланбека во всю эту поганую историю.
— Я ничего не скажу, — сцепил зубы Мансур.
— А ты и не говори ничего, так, намекни.
— Нет, я сказал.
— Ну нет так нет. Адекюэль.
Прощание у них тоже красивое. И Пастухов вышел.
Дело свое он сделал. Теперь надо ждать ответного хода Мансура.
Затем Пастух зашел в комнату радиоперехватов.
— Ничего, — помотал головой Док.
— Будем ждать.
Все уже было готово. В камеру, где сидел Мансур, «случайно» попал мобильник. И вот теперь от Мансура ждали одного — позвони сыну! Или брату, теперь это было одно и то же.
Это случилось только ночью. Разговор сразу же засекли.
Мансур кричал кому-то по- чеченски, чтобы его сына оставили в покое. Человек, которому он все это говорил, не проронил ни слова.
Номер тут же определили.
Мансур звонил в Афганистан.
Значит, поход по «местам боевой славы» продолжается.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Санкт-Петербург
1 июля 200… года, 23.01
В живых остались три человека. Асланбек, Ахмет и хозяин квартиры.
Разобравшись с трупами, в течение последующих трех часов они лихорадочно искали спортивную черную сумку, до начала «боевых действий» стоявшую в коридоре. Они искали повсюду, обшарили все углы и щели, но сумки нигде не было.
Ахмет со злостью пнул облезлый плинтус и грязно выругался по- русски. Далее разговор продолжился на языке, понятном лишь обитателям этой квартиры.
— Это конец.
— Нет, мы найдем их, обязательно найдем, — дрожащим голосом прохныкал Асланбек, открывший дверь грабителям.
— Где найдем? Голову напряги, не поленись!
— Я не знаю.
Ахмет продолжал сосредоточенно разглядывать плинтус.
— Вверх дном перевернем этот чертов город, но их достанем!
В разговор вступил третий:
— Слушай, не паникуй раньше времени.
— Как это — не паникуй?!
— Ясное дело, что это местные. Шпана какая-нибудь!
— Ничего себе шпана! Выкинули Шамиля за окно как мешок с дерьмом — и даже не икнули при этом.
— Да уж, «не икнули». — Последовал многозначительный жест в сторону кучи в углу коридора — это были аккуратно складированные тела непрошеных гостей. — Что с ними делать будем?
— Ночью вывезем на пустырь.
— А Шамиль?
— Надо похоронить по- человечески.
— Как ты себе это представляешь?
— Не знаю. Закопаем, прочитаем молитву. Хотя бы так.
Ахмет решительно пошел на кухню и вернулся с тесаком для мяса.
— Вот этих, — он презрительно взглянул на груду тел, — нужно как-нибудь упаковать, а то нести неудобно.
Решили, что сейчас не до того. Ахмет мерил шагами расстояние от двери до батареи, периодически хватаясь за голову.
— Да успокойся ты! — На самом деле, все уже начинали изрядно нервничать.
Говорить, что все пропало, было совершенно излишне. Нет материала — нет задания! А как это объяснить? Сказать, что явились несколько кретинов с кастетами и все разом пошло прахом? Казалось, еще немного — и у Ахмета начнется истерика.
— Мы ничего не скажем. Мы их найдем! — опять подал голос провинившийся молодой человек.
— А ты вообще молчи. Скажи спасибо, что я тебя сразу не прихлопнул как муху.
Третий пытался удерживать равновесие.
— А если не найдем?! Да нам головы не сносить!
— Но они действительно на солидняк не тянут, разберемся, глазом моргнуть не успеешь.
— Это нужно делать прямо сейчас!
— Посмотри, который час. У нас как раз есть время замести следы.
— Нет, сейчас!
— И как ты собираешься это делать?!
— Ты прав, это, скорее всего, местные раздолбай. Видел, он взял сумку просто потому, что на глаза попалась.
— И что?
— Их надо искать через милицию, и как можно быстрее.
— Милиция?! Сейчас, когда у нас в квартире полно трупов?!
— Значит, надо быстрее их убрать.
— И как ты собираешься договариваться с ментами? Ахмет молча подошел к кухонному шкафу и вытащил из замызганной кастрюльки пачку денег. Отсчитал несколько бумажек.
— Этим много не надо.
Отделение находилось через квартал. Идти недалеко. А в это время нужно все трупы спрятать, смыть уже почерневшие пятна, придать квартире более или менее благопристойный вид.
Ахмет сразу понял, с кем нужно в отделении разговаривать. Участковый действительно был похож на человека, которому не много нужно. Мятая форменная рубашка с оторванной верхней пуговицей, блуждающий взгляд, странная чернота под ногтями — с чего бы это, вроде землю не копает.
— Вечер добрый, командир.
Участковый поднял усталый взгляд на вошедшего.
Ахмет сразу взял правильную ноту и положил на стол деньги. Собеседник оказался понятливый. Прикинувшись, будто ничего не заметил, он сочувственно выслушал душераздирающую историю о том, как на честных людей нападают всякие подонки без стыда и совести.
— Мы, командир, не зарываемся. Нам бы только найти их, а дальше сами разберемся.
Участковый без комментариев потянулся к телефону:
— Привет, позови мне Костылева… Слушай, у тебя в районе дома семь по Коллонтай кто-то в последнее время отличился? Ну в смысле грабежи всякие, налеты… с особой наглостью. Так… Так… Понял. Спасибо. Бывай.
Положив трубку, он помолчал немного, черкая на пожелтевшем бланке геометрические фигуры.
— Ну что, командир?! — Чернобородый проявил настойчивость.
Милиционер с нарочитым утомлением отодвинул испещренный высокими художествами бланк, искоса взглянув на бледно- зеленую пачку, приятно маячившую на краю стола.
— Есть на примете компания. Известно, где они собираются.
— А это они? — Брови чернобородого сдвинулись в острый угол. В глазах не отразилось ничего.
— Ну я не уверен, но похоже на то — Участковый продолжал изображать отсутствие интереса.
— Что значит — похоже? — В голосе начали появляться нетерпеливые нотки.
— Да как сказать… У нас тут вообще-то серьезных ребят давно не было. Так, мелочевка…
