Кирилл Казанцев - Время пришло
– Молодец, получилось, – устало проговорила женщина, опускаясь на колени. Она извлекла из сумки фонарь, включила и направила в физиономию Лехи. Зрачки на свет не реагировали – вращались каждый по своей траектории. – Святые грешники, – прошептала она, – как долго я ждала этого момента, просто сказка какая-то новогодняя… Послушай, дорогой, – вскинула она голову, – ты специально все затягивал до последнего момента? Я решила, что ты великодушно позволишь им себя избить.
– Мазохистские наклонности просыпаются, – с ухмылкой отозвался молодой человек, сдирая с верхней губы усы и подпирая дверь валяющимся неподалеку ломом. – Давай без критики, дорогая. Работаем, девочки, работаем…
Они отволокли бесчувственные тела к краю крыши, выходящему на Гостинодворскую улицу, перевели дыхание.
– И что дальше? Накормим их кефиром с солеными огурцами? – пошутила девушка.
– Нет, давай по плану «Б», – подумав, проговорил молодой человек. – Мы не были уверены, что окажемся на крыше, но раз уж так вышло… Достаем веревки и все необходимое оборудование.
В увесистой дамской сумочке было много интересных вещей. Молодой человек извлек моток прочной веревки, размотал его, разрезал на две примерно одинаковые части. Оба конца обмотал вокруг бетонного основания, на котором крепилась мачта антенны, хорошенько завязал. Измерил на глазок длину получившихся частей и еще их немного укоротил. Девушка тем временем возилась рядом с телами.
– Ну и как наш суперклей? – поинтересовался парень.
– Обычный суперклей, – пожала плечами девушка. – Идеально склеивает пальцы, но вот то, что надо… Странная идея, дорогой, – вместо того, чтобы по-человечески обмотать им пасти скотчем, ты предложил накормить их клеем. Идея инновационная, не спорю, что-то в этом есть, вот только пока все это сделаешь, а они еще крикнуть норовят…
Свободные концы веревок он привязывал к лодыжкам бесчувственных парней. Поначалу планировал вязать обе ноги, но потом решил, что если одну – то будет интереснее. Получилось действительно интереснее. Он отволок парней на самый край, пристроил вдоль козырька. Затем отступил, присел рядом с бетонным основанием, обнял девушку за плечо. Несколько минут они сидели, обнявшись, ждали, пока их жертвы начнут шевелиться. Парни потихоньку приходили в себя, мычали, вращали зрачками. Их рты были склеены, они яростно раздували ноздри, тужились, задыхались, кашляли, а кашлять с заклеенными ртами то еще удовольствие.
– Мотор! – спохватился парень. – Ты почему еще камеру не достала?
Через несколько часов взорам зрителей, с нетерпением ожидающих каждую «серию» из Качалова, предстала следующая картина. Парни, красные, как помидоры, с переломанными челюстями, разбитыми в кровь лицами, пыжились, выли и мычали. Они уже знали, что лежат на краю крыши и каждое движение чревато. И тем не менее пытались подняться, отползти от края. А голос комментатора невозмутимо вещал:
– Итак, очередные герои – работники отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Господа Воеводин и Голованов – стойкие и последовательные бойцы с заполонившей страну наркотической «дурью». Шесть лет на страже. Фальсификация следственных данных, подбрасывание героина неугодным, продажа на сторону конфискованных препаратов и смесей, крышевание и выбивание дани из наркоторговцев за возможность вести бизнес, а также физическое устранение тех, кто отказывается с ними работать. В 2008 году господа Голованов и Воеводин подбросили героин коммерсанту Жукову, чья деятельность в городе была невыгодна чиновничье-милицейской мафии. Господину Жукову не удалось обелить свое честное имя, пришлось пойти на сделку с качаловским правосудием, за бесценок продать активы и навсегда покинуть город. В 2009 году Воеводиным и Головановым был задержан господин Куприянский – местный эколог, имевший активную жизненную позицию и особое мнение относительно качаловской элиты. От господина Куприянского властям Качалова исходила угроза. Причина задержания – клеветнические измышления, экстремистская деятельность и попытка насильственного свержения законной власти. В течение недели регулярно посещавшие камеру Голованов и Воеводин посадили Куприянского на иглу. Человек превратился в законченного наркомана и из одиночной камеры переселился в психиатрическое отделение 2-й городской больницы, где находится и по сей день, испытывая постоянные страдания. За блестяще проведенную операцию против беззащитного человека Голованов и Воеводин были награждены почетными грамотами от руководства и денежными премиями. Их любимое времяпрепровождение на досуге – секс с малолетними девочками, которых им доставляют «специально обученные» люди. В начале 2010 года господами была зверски изнасилована пятнадцатилетняя девочка, отказавшаяся расставаться с невинностью. Схема ухода от ответственности была привычной: инъекции конфискованного наркотика – в то время как родители искали девочку по всей Московской области, а когда нашли, она напоминала чахлое растение, не способное излагать свои мысли, и вскоре скончалась от обширного токсикоза. И опять же нельзя не вспомнить ранее упомянутый случай – задержание 18-летнего молодого человека, подозреваемого в занятии наркоторговлей. В ходе допроса у молодого человека, как оказалось впоследствии – невиновного, были отбиты почки, печень и другие жизненно важные органы, вследствие чего он скончался – как сказано в заключении экспертов, от острой сердечной недостаточности. Под давлением гражданки Левторович – сестры погибшего, проведшей собственное расследование, было инициировано уголовное дело против Голованова и Воеводина, которое вскоре развалилось «за неимением улик, состава и события преступления». С наших героев сняли обвинения, они вернулись на работу, к привычной жизни. А через несколько дней в безлюдном переулке ими была избита гражданка Левторович, которая хорошо запомнила лица напавших на нее людей.
На этом голос комментатора обрывался, но действие продолжалось, причем довольно энергично. Оператор приблизился с камерой к краю крыши, показав красивый вид на ночной город. Крыши домов убегали к прибрежным холмам, под ногами поблескивали вычурные фонарики Гостинодворской улицы, примыкающей к Петровскому проспекту. Проезжая часть, мощенная булыжником, тротуары, устланные плиткой. Напротив – недавно отреставрированное здание налоговой службы (и оттуда в «Бирхау» захаживали люди – отдохнуть после работы, устраивали корпоративные застолья). Чуть правее, по диагонали, оплот законности: трехэтажное здание Качаловского народного суда – с колоннами и суровым порталом. Еще дальше, на углу Гостинодворской и проспекта, – современный торговый комплекс, плавно переходящий в «свечку» мэрии…
Камера сменила ракурс – в кадре появились тела, извивающиеся на краю крыши. Появилась нога невидимого в кадре человека, толкнула первое тело, которое, взмахнув руками, перевалилось за край. Еще толчок – и покатилось второе, издавая беззвучные вопли. Шок от увиденного, впрочем, прошел, сменившись «чувством глубокого удовлетворения». Оператор (теперь уже, видимо, лежа) перегнулся через козырек, и камера запечатлела два тела, повисших вверх ногами. Они болтали свободными конечностями, извивались, как черви на крючке. Еще один кадр: из бара «Бирхау», расположенного под местом экзекуции, вываливается толпа народа. Бар закрывается, пора и честь знать. Люди движутся по тротуару, оживленно общаясь, жестикулируя, кто-то заразительно смеется, кто-то споткнулся, став объектом насмешек. Висящие над крышей машут им руками, отчаянно выгибаются, но их никто не видит, люди не смотрят наверх – публика расходится, кто-то перебегает дорогу, двое останавливаются посреди проезжей части, остервенело целуются, и оператор их приближает: вполне «концептуальное» завершение эпизода…
Неясное чувство разбудило человека в три часа ночи: в туалет не хотелось, испить водицы – как будто тоже. Он машинально похлопал по кровати, проверяя, на месте ли жена, и вспомнил, что жены под боком быть не может. Как только стартовала катавасия, он, по примеру Кудесника, отправил ее в Москву, к дальним, но горячо любимым родственникам. И сам он спит не дома, а в одной из квартир, принадлежащих сыну, – в тесной «хрущобе», на первом этаже, с видом на переполненную помойку, сломанную лавочку, недоделанную узбеками детскую площадку и прочие достижения коммунальных служб. Про квартиру никто не знал – сынуля настаивал на этом: дескать, живи спокойно, отец, пока ситуация не разрешится, а я могу временно в твоей домине пожить – пусть меня «мстители» ловят и мучают, уж я их точно не боюсь…
Чувство в момент пробуждения было настолько неясным, что даже испуга не возникло. Чего бояться, если про это убогое жилище (одна кровать полкомнаты занимает!) никто не знает, а те, кто знает, сидят в полицейском «бобике» на улице и из последних сил делают вид, что они не спят. Ну, проснулся, бывает… Человек, страдающий избыточной массой тела, с кряхтением поднялся, отыскал под кроватью тапки и отправился, шаркая ногами, в ванную – такой походкой, словно сутки напролет катался на лошади. Привычка шаркать неистребима – пятнадцать лет прожить в компании кота, которого в темноте не видно. В крохотной «хрущевке» животных не водилось, но привычка, как песня, остается с человеком. Он посидел на унитазе для порядка (чтобы вторично не вставать), подремал, потом очнулся, воспользовался сливным бачком, выключил свет и побрел обратно – досыпать.
