Кирилл Казанцев - Время пришло
– Потерпим, – согласился сисадмин Таманский.
– Ты продолжай, не останавливайся, – засмеялся Богомолов.
– Короче, здесь миллионов пять или шесть – поделите между собой? Не подеретесь?
– Обижаешь, начальник, – прогудел Кузьмич. – Мы же тут все интеллигентные люди.
– Вот это точно, не отнять… – как-то с сомнением почесал затылок «Шу-Шурик» Горшков.
На прощание обнялись. Никто не спрашивал, куда поедут Никита с Ксюшей, – понимали, что встреча последняя, и задавать подобные вопросы неприлично в порядочном обществе. Кузьмич обнял девушку, похлопал по спине, зловеще при этом подмигивая, а она обняла его, от Кузьмича все еще пахло тюремным коридором. Ксюша улыбалась, говорила любезности и только уже в машине, когда они остались одни, наблюдая, как разъезжаются «гости», расплакалась навзрыд, уронив голову Никите на плечо. Он оторопел, гладил ее по головке.
– Ну, что еще случилось, милая, ведь все хорошо… – и сам чувствовал, как щеки покрываются румянцем, горят, словно он пристроился рядом с открытой печкой.
– Вы кого-то убили там, на КПП, да? – всхлипывала Ксюша.
– Наветы, – возмутился он. – Палили в воздух, а били с Володькой Богомоловым кулаками. Клянусь, Ксюшенька, все живы, ну, побюллетенят чуток…
– Хорошо, – пробормотала она. – Но мы уже убивали – тех, в лесу… а потом на дачах… из-за нас погибла невинная девушка… Я понимаю, что если бы ты их не перестрелял, я бы пустила пулю себе в сердце – накатило на меня что-то… мы защищали свои жизни, поэтому приходилось убивать… но все равно, Никитушка, это мерзко, мы с тобой из относительно благородных «мстителей» превратились в гнусных убийц… Мы преступники, наше место на нарах, мы объявили войну зажравшимся властям, а в итоге превратились в таких же, как они…
Он молчал, сказать было нечего, девушка была абсолютно права. Закрываем лавочку и расходимся по домам?
– Я не хочу больше этим заниматься, Никита… – шептала она. – Устала, это мерзко… Хочу спокойной жизни, мечтаю просто жить, а не разрабатывать бесконечно какие-то планы. Хочу детей, нормальную работу, а это невозможно – теперь нас будут ловить по всей стране и когда-нибудь поймают…
Через минуту она успокоилась. Он включил мотор.
– Поедем куда-нибудь подальше, – попросила девушка, глаза блестели, но она уже не плакала. – Куда угодно, далеко-далеко. В Сибирь, на Дальний Восток, на Сахалин…
– Сибирь – это здорово… – задумчиво пробормотал Никита. – Остались еще в Сибири заповедные уголки, куда не добралась цивилизация с Интернетом – правда, с каждым годом их становится меньше, тайга в панике отступает. Ну, что ж, дорогая, на каторгу – так на каторгу. Считай, уже едем.
– Сколько у тебя осталось? – кивнула она на сумку у себя под ногами. Это была другая сумка – не та, которую Никита отдал своим «доверенным лицам». – Миллионов двадцать-тридцать?
– Четыре, – смутился он.
– Почему?
– Потому что кто-то очень щедрый и совестливый…
– Кто?
Оба засмеялись – разряжая обстановку. Никита уже трогался, когда девушка вдруг изменилась в лице, оно вновь стало жестким, неулыбчивым, сосредоточенный взор устремился на дорогу.
– Кудесника не наказали… – пробормотала она.
– Аркадий Григорьевич сам себя наказал, – отозвался Никита. – По слухам, жена от него уходит. Не нужен ей такой муж, которого скоро посадят. И с сыном не подфартило – вроде и вышел парень из больницы, да все никак не может вспомнить, сколько будет шестью шесть.
Он лихо дернулся с места и помчался по дороге – догоняя упавшее за горизонт светило…
