Уоррен Мерфи - Разгневанные почтальоны
– Слушай, это же...
– Да.
– ...мечеть.
– Конечно, мечеть. А ты думал. Глухой Мулла обитает в еврейском храме?
– Но она такая большая. Почему я никогда не слышал о ней в Огайо?
– Потому что это не просто мечеть, – загадочно отозвался Джихад Джонс.
Глава 17
За время перелета в Оклахому ничего необычного не произошло. Только один японский турист из первого класса, которому, очевидно, понравился покрой великолепного дорожного кимоно мастера Синанджу, щелкнул вспышкой, сфотографировав Чиуна, когда тот поднимался на борт самолета. В ответ старик щелкнул японца по указательному пальцу так, что турист больше не мог пошевелить им. Кроме того, Чиун отобрал фотокамеру, вернув ее уже без пленки. Когда же японец попытался возразить, засвеченная пленка вмиг чудесным образом оказалась у него в глотке.
Услышав надсадный хрип, подбежала стюардесса.
– Он просто как дурак проглотил какую-то идиотскую штуку, – фыркнул Чиун.
Стюардесса обхватила несчастного за талию и попыталась похлопываниями извлечь из его горла инородное тело. Но каждый раз, когда она ударяла японца по спине, тот хрипел все громче и громче.
Взойдя на борт самолета, Римо тотчас увидел стюардессу, старательно ломающую спину японскому пассажиру, а рядом – мастера Синанджу, одобрительно взирающего на эту сцену.
– Ну а теперь-то в чем дело? – спросил Римо.
– Эта женщина пытается спасти бесполезную жизнь одного японца, – нехотя отозвался Чиун.
– Что ты с ним сделал?
– Он сам постарался.
Видя, что стюардессе дело явно не по зубам, Римо разомкнул ее объятия, развернул японца к себе и сильно стукнул его по спине.
Изо рта пассажира, подобно черному бруску жевательного табака, вылетел мокрый моток пленки.
– Он тебя сфотографировал? – поинтересовался Римо, когда японец, беспомощно хватая ртом воздух, упал в свое кресло.
– Пусть докажет, – ответил Чиун и поспешил пройти дальше.
– Как вам удалось? – спросила сконфуженная стюардесса.
– Я треснул его по спине, – объяснил Римо.
– Известный старый способ. Считается, что он больше не помогает.
– У меня получилось.
– О! – восхищенно воскликнула стюардесса, взглянув на широкие запястья собеседника. – Вы пассажир первого класса?
– Не угадали, – ответил Римо, который уже был по горло сыт любвеобильными бортпроводницами.
Стюардесса сникла, а ее хорошенькое личико сморщилось от огорчения, и косметика хлопьями полетела на ковер.
– Может, нам удастся перевести вас в первый класс, – сказала она.
– Ни в коем случае!
– Но почему?
– Если самолет упадет, то первый класс обязательно отправится на тот свет.
Девушка придвинулась ближе, излучая теплую волну ладана, мирры и суперактивных феромонов.
– Если я отправлюсь на тот свет, вы будете жалеть обо мне?
– Наверное, вы ошиблись салоном? – поинтересовался Римо, опускаясь на пустое сиденье рядом с мастером Синанджу.
– Имею право, – самодовольно ответила девушка.
– Еще одна заблудшая овца? – спросил Чиун, когда она ушла.
– Ну да, – проворчал ученик. – И что в последнее время стряслось со стюардессами? Липнут ко мне как мухи на мед!
– Чувствуют, видимо, что ты мой наследник.
– Тогда почему бы им, перепрыгнув через меня, не наброситься прямо на тебя?
Учитель поморщился.
– Да потому, что когда Синанджу достигает статуса Верховного мастера, он без труда контролирует свои желания.
– Научи меня! – с жаром воскликнул Римо.
– Нет.
– Почему?
– Нам еще может понадобиться одна из этих грудастых коров, чтобы родить тебе сына.
– Я сам выберу себе жену, ладно?
– Как вульгарно! Не понимаю, как ваша нация обходится без разрешения на брак.
– А ты женился по разрешению?
– Конечно.
– И кто же тебе разрешил?
– Я сам.
– Разве так можно?
– Сомневаюсь. Но меня так и не поймали.
– Вот как? То, что на пользу Верховному мастеру, должно быть, пойдет на пользу и его ученику.
– Пока ты не отучишься от своих привычек белого человека, тебе ничего не пойдет на пользу, – заключил Чиун, разглаживая на коленях юбки.
Рейс откладывался на час. Пилот в громкоговоритель разъяснил, что в связи со взрывами в Нью-Йорке и Оклахома-Сити объявлена повышенная готовность и взлет может состояться в любую минуту.
Он и состоялся. Через час.
* * *Где-то над долиной Огайо пилот объявил, что в связи «с некоторыми проблемами» самолет приземлится в Толедо.
– Прекрасно! – проворчал Римо. – К тому времени, когда мы попадем куда надо, Джо Кэмел уже смешается с остальными дромадерами.
– Мы до сих пор не знаем, кого ищем, – пожаловался Чиун, – если не считать безликого верблюда.
Римо достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги – досье ФБР на Юсефа Гамаля. Оно включало плакат «Разыскивается», на котором был изображен человек без лица в фуражке почтальона. Правда, нос у него был – очень большой и в то же время какой-то неопределенный.
– Маловато для начала, – пробормотал Римо.
– Я уже видел такие носы, – прошептал Чиун. – Мы ищем араба-кочевника. Бедуина. Не сомневайся, я сразу же узнаю его.
– Удивительно, как парень по имени Джо Кэмел мог получить работу в почтовом ведомстве. Неужели это никого не насторожило?
– Я читал, что эти посыльные становятся все капризнее, Римо. Не знаешь, почему?
– Понятия не имею! До чего докатилась страна! Убить своего начальника – лучший способ получить выходное пособие.
Самолет приземлился в Толедо, и они высадились. Только тут стало известно, что кто-то сообщил о наличии у него бомбы на борту.
Подали другой самолет, в то время как приземлившийся откатили на боковую дорожку. Взрывотехники из БАТО, одетые в синие специальные костюмы для операций по обезвреживанию бомб, стали его обыскивать.
Пока пассажиры ждали посадки, приземлился рейс из Оклахома-Сити.
– Знаешь, – заметил Римо, – если бы я был Джо Кэмелом, то улетел бы из города первым же рейсом.
– Пожалуй, ты прав. Давай осторожно посмотрим на прибывших. Возможно, наши острые глаза заметят того, кого мы ищем.
На первый взгляд толпа казалась совершенно обычной. Наконец вышел последний пассажир в строгом черном облачении еврея-хасида.
– Вроде бы никакого Кэмела, – заключил Римо.
– Да, араба-кочевника среди них не оказалось, – согласился Чиун.
Над поредевшей толпой внезапно послышался чей-то резкий голос.
Римо машинально повернул голову в сторону двух мужчин: слишком уж ожесточенно они жестикулировали и громко разговаривали. Один из них оказался евреем-хасидом, а другой – рыжеволосым встречающим.
– Послушай, Римо! – прошептал мастер Синанджу.
– Что слушать? Я ни слова не понимаю.
– Этот человек говорит по-арабски.
– Да ну? И что же он говорит?
– Он называет другого евреем.
– Типа в черном?
– Да, хасида. Он ругает его за то, что тот еврей.
– Ну, так он и есть еврей, разве нет?
– Нет, но в его устах это звучит как ругательство, а не комплимент.
– По-моему тот рыжий парень не похож на араба.
– Не похож. Он египтянин с примесью крови крестоносцев.
– Ну, он нам не интересен. К тому же он ниоткуда не прилетал.
Глаза Чиуна сузились, но странная пара уже исчезла в дверях.
Вскоре объявили новый рейс на Оклахома-Сити. Римо с тоской заметил, что стюардесса из первого класса теперь обслуживает их салон.
– У меня есть сообщение от японского туриста из первого класса, – промурлыкала она, обращаясь сразу к обоим мастерам Синанджу.
– И слышать не хочу, – буркнул Чиун.
– Вам он передал: «Домо аригато».
– Что значит «спасибо», – перевел кореец.
– А вам просил передать... – Стюардесса понизила голос и прошептала какое-то слово.
– Что? Он так и сказал? Мне?
– Полегче, Чиун. Остынь. Ну в чем дело?
– Он меня оскорбил!
– Оскорбил так оскорбил. Успокойся. Главное – спокойно прилететь в Оклахома-Сити. Быть арестованным по обвинению в убийстве мне не улыбается.
– Хорошо. Но только потому, что этого требуют дела Императора, я готов терпеть подобное унижение.
Спустя некоторое время Римо повернулся к мастеру Синанджу:
– Ну ладно. Так что же все-таки он сказал?
Чиун с отвращением отвернулся.
– Это самое тяжкое оскорбление для японца. Я удивлен, что ёкабаре посмел мне его высказать.
– Ну и что оно значит?
– Достопочтенный.
Римо недоуменно захлопал глазами.
– По-моему, это комплимент.
– Нет. В устах японца подобное слово звучит саркастически и оскорбительно.
Римо пожал плечами.
– Тебе виднее.
– Ты не понимаешь склада ума японцев, Римо. Они все время мучаются от того, что им никогда не стать корейцами. Это их раздражает.
– Просто кошмар какой-то, – сухо заметил ученик.
Чиун кивнул.
– На обратном пути я ему отплачу.
– Послушай, ты и так поступил плохо, когда засунул пленку ему в глотку. Оставь ты беднягу в покое!
