Сергей Зверев - Таежный спрут
Через час езды по буеракам Туманов заметил некоторые странности. По мере удаления от базы «Орлиная сопка» его состояние начинало нормализовываться. Давление не прыгало, как козел по горным вершинам, и кровь приливала в голову значительно реже и в меньшем объеме. И доминанту состояния, в котором он оказался в три часа пополудни, можно было охарактеризовать уже не термином из медицины, а какой-то психоделической категорией. Близкой к сожалению. Словно он мог что-то сделать, но не сделал, и теперь чертовски жаль. По большому счету это нормально. Пусть он трижды умрет от сожаления, чем однажды – от какой-нибудь «тропической лихорадки», которых и в Сибири предостаточно (препарат стелобин из «волшебного» рюкзачка на несколько часов снимет высокую температуру, но не убьет вирус).
Перед Услачами в баке кончился бензин. Туманов выбрался с канистрами в темень кедрача и залил тридцать литров в горловину (должно хватить). Постоял в тишине с сигаретой, прислушиваясь к ощущениям. Все в норме: сердце бьется, желудок не страдает. Старательно затоптав окурок, он тронулся дальше.
На окраине Услачей за покатой, выстланной соломой крышей амбара Туманов вдруг увидел «шестьдесят шестой» с брезентовым тентом. Грузовик стоял впритирку к поленнице дров и попыхивал выхлопными газами. Дверь нараспашку, видна баранка и пустые сиденья. Немного удивившись, но не обеспокоившись (в конце концов, банальный грузовик, не танк «Абрамс»), он продолжил движение. А не доезжая до речушки, его автомобиль вдруг заглох. Дернулся и встал, как вкопанный.
Непонятно, почему он не заглох раньше. Такой аппарат должен глохнуть на каждом ухабе. И опять Туманов не почувствовал подвоха – былое волнение крепко подавило интуицию. Чертыхнувшись, он откинул кожух и залез в исходящее жаром нутро машины. Специалистом не был, но в учебном центре под Хандакайты, помнится, посещал «факультатив» – что-то вроде «Двенадцать способов завести чужой автомобиль и не успеть получить в рыло».
– Эй, сынок, сынок…
Диссонанс какой-то слабый в ушах. Сперва не понял и не среагировал. Продолжал ковыряться в двигателе. Но где-то явно фонило. Словно бормотание приемника, настолько ненавязчиво, что не воспринимается. Но постепенно бормотание усиливалось, становилось ближе:
– Сынок, сынок, сына…
Он оторвался от работы, рассеянно повертел головой. Столетняя морщинистая бабка в платочке стояла по ту сторону ограды и держалась костлявыми пальцами за штакетник. За ее спиной произрастал чахлый огородик, по которому бегали практически голые куры.
Туманов открыл дверцу.
– Чего, мать?
– Сына, бидончик занеси? С водичкой… – Старушенция простерла ручонки к осевшему в землю домику. У крыльца стояла ржавая тележка. В ней бидон с двумя ручками.
– Помоги, сына, – бормотала старушка. – От колодца довезла, дед помог, сосед, а дальше сил нет, старенькая я, сына… С ковшиком хожу, переливаю водичку из бидончика в бидончик… Подсоби…
Туманов опустился на землю. Ковшик сломался?
– Пожрать придумаешь, мать? Я заплачу.
– Ой, родненький, конечно, – бабка всплеснула руками. – Ты заходи, заходи. Мне бы водичку… У печки поставишь, я покажу…
Эта был странный день. В третий раз проигнорировать угрозу, думая при этом не головой, а непонятно чем – положительно, он столкнулся с какой-то аномалией.
Он распинал кур, лезущих под ноги, взял бидон – тот был заполнен едва наполовину – и внес его в дом. Даже ноги вытер. Да так и замер на пороге, с бидоном, начиная помалу просыпаться. Первая мысль была банальна: поимели…
– Заходи, дорогой, – произнес серьезный мужской голос, – гостем будешь.
Помещение – под стать вагончику. Справа дверь, напротив печка, ниша со шторкой, в глубине – старая рухлядь, изъеденная жуками и «долгими летами». Там же кровать времен ГУЛАГа. Посреди «вагончика» стол, за столом человек, на человеке полувоенное «хэбэ», на «хэбэ» кармашки…
– Ставь бидон. Давай знакомиться.
Вынырнули еще двое. Один – из ниши, наставив Туманову в пузо черный ствол «ПП-24», другой – из-за косяка, оказавшись сразу как бы и сбоку, и за спиной. По лицам явно не святые.
– Чем могу, панове? – пробормотал Туманов угрюмо.
– Бидон поставь, козел… – зашипели в затылок. – И руки за голову… Че, очко железное?
Озарение пришло, как пуля. Все нелепицы всплыли разом: давно не ремонтируемое здание на террасе ущелья; недоумение Русакова и компании; «шестьдесят шестой» на краю Услачей; заглохший мотор; «удачно» подвернувшаяся бабуленция со своим бидоном… И основное несоответствие (машинально отметил, но упустил из виду, когда рассеялось внимание): со слов брюнетки, до «Орлиной сопки» двести пятьдесят километров. Спидометр в момент старта из Столбового показывал число «262 311». По прибытии на базу – «262 519». Отнимая от последнего первое, получим «208» – даже близко не похожее на «250». А что тут необычного? По корням и колдобинам разве одолел бы он за пять часов двести пятьдесят верст?
Разбуженная интуиция подсказала: действуй, Маня. Ты не тот, кто им нужен, но просто так тебя не отпустят.
Взгляд стоящего напротив был дерзок и требователен. Палец ласково поглаживал спусковой крючок.
– Держи, – Туманов сунул ему в пузень бидоном. Парень не успел попятиться. Унесенный тяжестью, содрал занавеску, с треском доломал колченогий стул и убрался в нишу (за кулисы). Туманов с отмашкой вернул локоть. Смотрящий в затылок сдавленно охнул. Сидящий за столом, нахмурясь, начал подниматься. Туманов шагнул на середину комнаты, взялся за край стола и мощным рывком перевернул его. Как столешница придавила человека, впечатав его в замшелый комод, уже не смотрел. Зафиксировал разбросанные руки, оторопевшую физиономию – повернулся и бросился бежать из дома. Но добежал лишь до порога. Свирепый удар в зашеину злополучным бидоном свалил его замертво, точно пулей в голову, бац! – и полный провал…
– С кем тягаться задумал, боец?.. – это были последние слова, что он услышал…
Его пинали мучительно долго. Уже казалось, конца не будет избиению – били по ногам, по почкам, по животу. Он балансировал на грани краха, в полной мере ощущая боль и отвечая лишь стенаниями. А когда уходил за грань, его возвращали, обливали водой, и все начиналось сызнова. Изламывающая боль жгла тело, выворачивала, рвала. Даже голову, хотя по голове и не били.
– Убьем гада… – хрипел кто-то из истязателей, отвешивая методичные пинки.
– Не, мы его не убьем… – тяжело дыша, проговорил другой. – Мы ща его забубучим как следует, мы ему слабаем жмурика, а потом он еще поговорит…
– Попался, ирод проклятый… – проскрипела где-то за кадром бабка. – Не уйдешь, миленочек… Уж вы, сыночки, его накажите, уж вы его не выпускайте… Ух, посмотрите на него – шторку порвал, мебель сломал, ирод… Господа на него нет!
– Не боись, бабка… – хрипели изуверы, – уж мы приголубим этого выкормыша бандитского…Уж мы ему навешаем п…лей!..
– Достаточно, – произнес мужчина тоном интеллигентного человека. – Достаточно, я сказал! Зыков, хватит!
Последний удар в грудину был самым жестоким. Туманов опять попыл по девятому валу. Ведро воды, вылитое в лицо, вернуло к жизни, но шевелиться он не мог.
Его обшарили. Извлекли документы, сигареты, «кольт». «Каштана» при себе не было, слава богу, – свою любимую игрушку он оставил в сейфе у Черкасова. Характер предстоящей миссии как-то не вязался с кучной стрельбой.
– Нормальная штука.
– Дай сюда.
Долго шелестели документами. Боль обострялась. Попутно с болью возвращалась способность мыслить (увы, не ясновидеть). Чего им надо от него?
– Шумилин, фирма «Сибеко», – задумчиво прочли по слогам, – компания «Росгаз». Служба безопасности. Круто.
– А те придурки?
– Говорят, ехали на базу отдыха. Заплутали. А герой их сопровождал.
– А шо? – задумчиво произнес кто-то вслух. – А у нас разве не база? Аль не отдыха? Может, и не заплутали, а?
Двое громко заржали. Но третий не был расположен шутить.
– Заткнитесь, идиоты… Не нравится мне эта партия. Ночью заварушка с вертолетами, теперь эти… туристы. Мы еще разберемся, какие они туристы.
Двое молчали. Третий, похоже, обдумывал ситуацию.
– Ладно. Зыков, грузи парня в кузов – и к Дубровину. Пускай разбирается. А ты, земеля, посиди еще часок-другой на дороге, вряд ли кто поедет, но так, на всякий случай.
– Хреновину брать?
– А никак понравилось?
– Так здорово же, командир. На кнопочку – раз! – и фура по тормозам. Прикольно, да?
– Ты, земеля, темный, как бомбоубежище. Да такие хреновины на западе у каждого мента за поясом. Ушедший век – радиус действия пятьдесят метров. Тоже мне, открыл Америку… Ладно, иди, забирай хреновину.
«У нас хреновины называют средством принудительной остановки авто– и мототранспорта «Диана»…» – проваливаясь в беспамятство, успел прозреть страдалец.
