Лев Пучков - Мертвый город
В пыточной (или помещении для допросов, это уж как вам больше нравится) стоял тяжёлый запах пота и крови, густо приправленный ароматом свежесваренного кофе.
За столом, на котором стояли два открытых ящика с «инструментарием», сидел ещё один невзрачный камрад, листал какой-то журнал и пил кофе. Он был непохож на первого: чуть-чуть полнее, шатен с карими глазами — но никаких особых примет тоже не имел, взгляду зацепиться было не за что.
В первый момент я даже растерялся.
Согласитесь, два Некто в одном помещении — это уже сложности для восприятия на грани неразрешимой проблемы.
Однако я быстро нашёл выход из положения и тотчас же окрестил его Палачом.
И как только я нашёл ему определение, мне стало дурно. Потому что я вдруг понял, что это не абстракция, не кино и вообще шутки кончились. Сейчас истерзанного человека снимут с двери, меня пристроят на его место, палач допьёт кофе и возьмёт вон те страшные щипцы с кривыми «усиками»…
И эта сложносоставная вонь из пота, крови и кофе…
Бббеее…
— В коридор, — скомандовал Некто, вовремя углядевший перемены в моём состоянии.
Я выскочил в коридор и с минуту оглашал своды утробным рыком.
О Боже…
Хреновый из тебя партизан-подпольщик, Саша. Тебе даже пальчик не прищемили, а просто в пыточную завели, и ты тут же поплыл. Не твоё это, ой не твоё, ты не создан для этого…
Вволю порычав (теперь комендантские будут меня ненавидеть — кому-то ведь придётся здесь убирать), я вновь вошёл в пыточную, не по своей воле, разумеется, а повинуясь кивку серого господина.
— Как ты думаешь, почему этот человек страдает? — спросил Некто.
— Он диверсант? — предположил я, старательно отводя взгляд от несчастного.
Меня по-прежнему мутило от вида его ран.
— Да, он диверсант… Но страдает не из-за этого.
— А из-за чего?
— Он врёт. Три часа подряд не может ответить на несколько простых вопросов. Ты всё понял?
— Да-да, я понял.
— И какой вывод?
— Нельзя врать.
— Верно, твой лимит вранья исчерпан. Как только ты соврёшь ещё раз, ты без разговоров займёшь его место. Это понятно?
— Да, я понял.
— Хорошо. Пошли в кабинет…
* * *Выслушав рассказ о моих злоключениях, Некто перечитал пометки в своём блокноте, ещё раз просмотрел схему маршрута и ненадолго призадумался.
Я понял, что сейчас он решает, как поступить со мной.
И я замер, съёжился, потупил взгляд, желая казаться ненужным и неинтересным.
Зачем вам слабонервный клерк какой-то заштатной Службы по контролю за ВГО, без перспектив и связей? Гоните его прочь, пусть прозябает дальше в своём ничтожном мирке, подальше от вас, таких мудрых и могущественных, вершащих судьбы этого несчастного Города.
Потратив на размышления несколько секунд, Некто пожал плечами:
— Что-то я так и не увидел, как мы можем тебя использовать. Не подскажешь, чем ты можешь быть нам полезен?
— Ничем! — с трудом скрывая радость, заявил я. — Абсолютно ничем. Связь с группой давным-давно утрачена, я тут в блокаде, на общих правах, как и тысячи прочих граждан. Ценности никакой не представляю, меня даже на обмен никто не возьмёт. Так что извините, но я для вас совершенно бесполезен.
— Угу, — кивнул Некто. — Значит, мы с тобой закончили…
«Так что можешь выметаться, — мгновенно домыслил я конец фразы. — И постарайся больше не шататься с оружием в районе проведения поисковой операции, ибо это чревато разными неприятностями».
Да, это было бы вполне логичным завершением нашей беседы, иных вариантов я просто не видел.
— … Так что сейчас тебя отвезут в центральную комендатуру…
— Спасибо!
— …и повесят на площади перед мэрией.
Не понял…
Что он сказал?!
Мне послышалось, или эта бездушная машина Смерти таки разродилась плоской шуткой?
— Извините, плохо расслышал… Высказали…
— Повесят, — повторил Некто. — На площади перед мэрией.
Повторил спокойно, обыденно, даже с ленцой, как будто речь шла о чём-то совершенно ординарном. Типа, зайди на склад, возьми новые валенки.
— ???!!!
— Ты сотрудник секретного подразделения, — снизошел до пояснения Некто, верно интерпретировав моё внезапное онемение. — Прибыл в Город с тайной миссией, направленной против Режима. Ты пойман с оружием в руках в районе проведения операции. Ты по всем параметрам подпадаешь под определение «диверсант». Александр — ты диверсант. И тебя повесят. Есть что сказать на прощание?
«Я диверсант, значит, патруль получит три месячных пайка».
Господи, при чём тут паёк, что за идиотская мысль в такой ответственный момент?!
Я во все глаза смотрел на своего собеседника, пытаясь понять, шутит он или нет.
С таким же успехом можно было пытаться понять, будет ли танк давить велосипедиста, который едет перед ним по колее, или это они просто так путешествуют, каждый сам по себе, но в одном направлении и близко друг к другу.
Да нет, какие тут шутки: разве может шутить машина, обнаружившая дефект в системе, подлежащий немедленному устранению?
Это не сон, не сказка, похоже, меня действительно повесят!
— Явка, — хрипло пробормотал я.
Получилось натужно и вымученно, как будто под пытками выдал самую страшную тайну. Не нарочно так получилось, с перепугу, но в итоге вышло очень органично.
— Явка? — уточнил Некто. — В смысле дача Гордеева?
Я молча кивнул.
— Обоснование?
— Доктор прописал… то есть подписал…
Бред, просто бред… Я не знал, что ответить на вопрос «Обоснование?». Какое, к чёрту, обоснование… Обоснование чего?!
В голове было пусто, от страха я утратил способность мыслить рационально, сказал первое, что пришло на ум. А так как врать было нельзя, сказал правду. Когда я был на даче в последний раз, то действительно обнаружил надпись, сделанную скорее всего рукой доктора. Не ручаюсь, но почерк похож.
Нет, я понятия не имею, зачем он это написал! Может, просто пьян был и дурью маялся. В общем, практический смысл этой надписи так и остался мне неведом.
— Ага… — Некто сфокусировался на мне, в его взгляде вновь возник исследовательский интерес. — Ты хочешь сказать, что явка сертифицирована?
Я поспешно кивнул.
Опять какой-то бред. Что значит «сертифицирована»?! Как явка может быть сертифицирована, кем, с какой целью?!
— Диктуй. — Некто взял ручку и перевернул страничку блокнота.
— «…à propos: 2509…»
— Так… — Некто полистал блокнот. — Ага, это день рождения Ольшанского. Верно?
Я кивнул. Не помню, когда у Петровича ДР, но кивнул по инерции, раз у него написано, значит, правильно, кто-то же ему скинул информацию по нашей команде.
— А Ольшанский — старший группы. Верно?
Я опять кивнул. Вот это в самом деле верно.
Так вот, значит, что это за цифры. И за каким чёртом доктору понадобилось писать на детском мольберте ДР Петровича? Это просто мозги можно вывихнуть, сколько сложностей и странностей…
— Что ж, действительно похоже на сертификат…
Во взгляде моего мучителя возникло нечто похожее на одобрение. Машина проанализировала дефект и сочла, что случай не совсем безнадёжный. Можно слегка подремонтировать и использовать во благо Системы.
Бред, бред, бред…
Какой, в зуб мне дрель, сертификат?! Что это может быть такое, что Некто повёлся на это — в то время как сам я даже не попытался что-то приврать и придумать?..
— А почему сразу не сказал?
— А вы не спрашивали.
— Разумно, — кивнул Некто. — Козырь оставил про запас. А ты не так глуп, как выглядишь. Может, от тебя ещё какая-то польза будет.
— Ннн… Гхм-кхм… Надеюсь, что так и будет.
— Хорошо. Поехали, посмотрим вашу явку.
* * *Скажи мне кто месяц назад: «Представляешь… Ты будешь кататься на вездеходе!!!» — я бы пожал плечами. Ну и что тут такого, кататься так кататься, к чему это придыхание и остекленевший взгляд?
Скажи мне кто три дня назад, два, да даже сегодня утром: «Представляешь… Ты будешь кататься на вездеходе!!!» — я бы потрогал лоб у сказателя и озабоченно спросил, не стукнулся ли он давеча темечком об крылечко.
Вот вам простой пример влияния меняющихся условий существования на отношение к одним и тем же вещам и явлениям и формирование новых стереотипов.
Итак, я ехал на вездеходе. Нет, не катался и не по своей воле, а в приказном порядке и по делу.
Некто взял с собой троих бойцов плюс водитель, итого мой конвой насчитывал пять человек.
Бойцы (и водитель в том числе) были не комендантские и не из ДНД. Судя по ряду признаков, опытные и бывалые, от тридцати до сорока, крепкого телосложения: я и Некто рядом с ними выглядели заморышами. Они были облачены в качественный зимний камуфляж, вооружены АК-74М, в их «разгрузках», помимо магазинов, я заприметил гранаты. У всех были портативные радиостанции и переговорная гарнитура в ухе.
