Сергей Самаров - Враг мой – друг мой
– Да, по горячим следам легче... – согласился Макаров.
– Тебя, кажется, Сережей зовут?
– Сережей...
Голос Макарова, как показалось Василию Константиновичу, мало подходил к этому имени. Имя мягкое, а голос жесткий, рубленые слова, уверенная манера их произнесения.
– Вылететь, Сережа, когда сможешь?
– Вертолетчики, козлы, плачут... Ночных полетов боятся... В прошлом месяце у них в отряде одна машина разбилась... За вершину елки винтом зацепилась... И вместо того, чтобы елку сломать, она винт, дура, сломала... Сейчас пойду пилотов обламывать... Не беспокойтесь, товарищ полковник, обломаю...
– В Афгане, помнится, каждую ночь летали... Там специальные рейсы были... Так вертолетчиков и звали «ночными охотниками»...
– Сейчас, кажется, вертолет такой есть... – заметил Макаров. – Но он не для наших хилых пилотов... Где вас искать, мне Юрий Петрович объяснил... Перевал по дороге только один. Найти не сложно... Луна яркая... Не заблудимся... Снимаю сейчас половину отряда – они уже готовы, и вылетаем... Ждите...
– Почему только половину?
– Сколько в вертолет поместится... Вторая половина – вторым рейсом... Лететь минут десять-пятнадцать... Столько же, видимо, собираться вертолетчикам... Максимум через полчаса будем... Если найдете чем посигналить, посигнальте...
– Фонарик есть... Правда, слабый, налобный...
– Кто смотрит, тот увидит. Ждите... Я побежал... У меня, кстати, есть данные разведки и свои соображения... Мы Байсарова давно разрабатываем... На месте обсудим...
Последние слова полковнику Раскатову особенно понравились. Самое главное Макаров высказал уже на бегу, чтобы полковник, не дай бог, по московской начальственной привычке не стал расспрашивать по телефону и тратить драгоценное время.
«Правильно майор работает», – мысленно одобрил Василий Константинович...
* * *Раскатов заранее подыскал площадку под десантирование. Ту самую, которую вытаскивал из «задней памяти».
Луна светила ярко и продолжала подниматься. Слабый фонарик в свете луны будет, скорее всего, совсем не виден, но Василий Константинович все же опробовал его. Ни к чему... Если только сигналить...
И тут услышал голоса. Среагировал быстро, раньше, чем успел подумать, что следует сделать. Через мгновение Раскатов уже лежал среди камней с автоматом в руках. Сухо щелкнул тугой предохранитель, перескакивая через фиксатор одиночного «огня» сразу на автоматическую стрельбу. Чуть громче звякнул затвор.
Голоса приближались. Причем откровенно возбужденные. Кто-то, кажется, ругался. Это хорошо, что ругаются... Когда ругаются между собой, не слышат ничего вокруг. Василий Константинович бесшумно перебежал за другие камни, более крупные, и оказался при этом к дороге на десять метров ближе. Но людей по-прежнему не видел. Они поднимались к перевалу. Разговаривали по-чеченски, но, даже не зная чеченского языка, можно было понять, что люди ругаются.
Судя по голосам, идущих было четверо. Но их могло бы быть и больше, потому что вовсе не обязательно ругаться всем. Кто-то мог идти позади и не принимать участие в общем споре. И голоса все ближе и ближе...
Вскоре появились и люди. Их оказалось пятеро. Четверо шли впереди, а один – чуть сзади. Двое – последний и один в группе – были с автоматами. Ситуация читалась легко и удивления не вызывала. Должно быть, кому-то из сельчан показалось мало добычи, что унесли в первый раз, и они отправились к машинам снова, чтобы забрать то, для чего сразу не хватило рук.
Там, где бандиты находились в момент, когда Василий Константинович их увидел, вдоль дороги лежали крупные камни. Если сразу начать стрелять, бандиты имеют возможность за эти камни залечь, и тогда перестрелка может продлиться долго, и неизвестно еще, сколько новых бандитов может подойти в помощь первым. И не просто подойти, а обойти его по кустам и напасть с фланга, а то и сзади. И отступать здесь или даже элементарно сменить позицию, когда кто-то пристреляется, было просто невозможно, поскольку полковник занял лучшее место, какое только можно было занять, а вокруг было только открытое пространство. Правда, и на этом, лучшем месте, он имел возможность маневрировать между камнями, хотя и в ограниченном пространстве. И Раскатов вынужден был пропустить боевиков дальше, рискуя потерять их из вида, но и дальше они все равно не могли бы найти тень, защищающую их от луны, следовательно, и от прицела автомата полковника. Василий Константинович навел ствол на идущего последним боевика.
Этот последний, должно быть, не из самых храбрых был, хотя нес автомат в боевом положении. Но вел он себя с явной опаской.
Короткая хлесткая очередь ударила бандита в лицо – в этот момент он как раз обернулся. Раскатов начал стрелять в него не потому, что тот угрожал ему своим автоматом, а потому, что тот стоял практически на одной линии с передней группой и не надо было сразу после первой очереди искать в прорезь прицельной планки других. Упавший боевик освободил обзор. Вторая и третьи очереди без паузы ударили сразу же в группу и свалили еще двоих, но двое оставшихся успели отпрыгнуть. Оба в одну сторону, потому что в другой стороне был обрыв, и трудно было бы удержаться на краю, залечь и вести оттуда стрельбу.
Василий Константинович не видел, был ли убит бандит со вторым автоматом. И потому встать и перебежать ближе не решился. Кроме того, у других могли оказаться пистолеты. А пистолет не стоит сравнивать с рогаткой. Даже имея в руках автомат, если прозеваешь выстрел из пистолета, тебя более сильное оружие уже не спасет.
И осторожность себя оправдала. Полковник дал очередь в то место, куда бандиты отпрыгнули, и тотчас оттуда сверкнула вспышка из встречного ствола. Автомат боевика был без пламегасителя, и даже при свете луны эта вспышка видна была отчетливо.
Раскатов перекатился в сторону. И сразу же услышал, как ударили пули в камни, из-за которых он только что стрелял. Какая-то из пуль могла и его задеть, не поспеши он сразу сделать элементарное и необходимое перемещение. Но он хорошо запомнил место, где видел вспышку, и дал туда очередь. Но и боевик, видимо, был не прост, потому что тоже перекатился в сторону и стрелять начал уже с другого места. Однако во время перекатывания теряется ориентация, как хорошо помнил полковник и плохо знал боевик. И перекатился он туда, где его после очереди было ясно видно под луной. Теперь Василий Константинович наводил ствол медленно, чувствуя уверенность в руках. Но перед самым выстрелом в кармане «проснулась» трубка мобильника и отвлекла его. А бандит тем временем снова дал очередь и переместился дальше. Но сказалась неопытность бойца. Перекатываясь не глядя, он уперся боком в камень и замер. Здесь его и поймал прицел, а выстрел последовал без задержки.
Оставался еще один боевик, как-то выпавший из поля зрения. Он находился в самом темном месте, там, куда сразу от дороги прыгнул, и, сколько ни искал его в прицел полковник Раскатов, найти не смог.
– Выходи... – громко крикнул полковник.
– Сам выходи... – отозвался боевик.
– Выходи с поднятыми руками... Иначе я брошу гранату...
– Пошел ты... – боевик огрызался со страшным акцентом.
– Не хочешь жить – не живи...
Василий Константинович поднял с земли подходящий камень и бросил его в ту сторону, откуда раздавался голос. И нервы у боевика не выдержали. Он подпрыгнул и попытался убежать, но очередь тут же нашла его и сломала пополам, выбросив на дорогу.
Телефон только в этот момент замолчал. Но отвечать сразу на звонок полковник не стал, потому что на дороге оставались еще два боевика, неизвестно, убитые или раненые, и вполне могло быть, что у кого-то из них есть пистолет. Дело предстояло закончить, чтобы потом не ждать пули в спину.
– И как там лежится? – почти спокойно крикнул Раскатов.
Ему никто не ответил. Но тем не менее стоило еще чуть-чуть подождать. Вскоре Раскатов поднялся и, держа автомат наготове, медленно пошел к дороге. Два человеческих тела лежали в неестественных позах прямо на асфальте. Не шевелились. Лужи крови ясно говорили, что полковник не промахнулся.
Он подошел, наклонился и перевернул первого. И едва успел подставить приклад автомата под лезвие ножа. Лежа бить было нелегко, тем более человеку раненому, но боевик все же попытался. Шаг назад, и короткая очередь. На всякий случай такая же и в позвоночник второму, лежащему с руками, прижатыми к животу. Судя по тому, как тот вздрогнул и сразу же выпрямился, он был жив и к чему-то в напряжении готовился. И сразу стало ясно к чему, когда из руки выпала граната. Чека, высвобождаясь, щелкнула. И сработала реакция полковника. Раскатов отпрыгнул к самому краю дороги, чудом остановившись перед обрывом, и залег за телом убитого боевика. Грохнул взрыв.
Раскатов встал и перевел дыхание.
Он остался доволен. Бой против пятерых, причем против двоих, вооруженных так же, как он сам, автоматами, он выиграл без проблем, причем провел его тактически, кажется, грамотно и вполне осознанно. Значит, тело еще не совсем забыло отработанные до уровня условных рефлексов движения, голова не разучилась мыслить быстро, а нервная система посылает мышцам сигналы не намного медленнее, чем раньше, и он еще на что-то годится.
