Эндрю Никсон - Палач. Смертельное оружие I, II, III
Фрэнк привез Гамлета к своему арсеналу. Он понимал, что его деятельности приходит конец, что не сегодня-завтра его вычислят и конспирироваться дальше просто бессмысленно. Нужно брать деньги и уходить. Вот только дети.
Лязгнули железные створки решетки, Палач проник внутрь и включил свет. В небольшом помещении лежали цинки патронов и гранаты, промасленные автоматы, «узи», две автоматические винтовки М-16, ручные гранатометы, несколько пистолетов и с десяток стилетов. В углу прислонились три новеньких бронежилета.
Фрэнк сунул в руку Гамлета ветошь:
— Протри автомат от смазки.
Он начал прилаживать бронежилет и вскрывать цинки, протирать отдельные патроны.
— Может быть протереть два автомата? — спросил Гамлет.
— Не стоит. Каждый должен заниматься своим делом. Артист играть Гамлета, а Палач — стрелять и убивать. Мне бы не хотелось, чтобы на моей совести был еще один покойник — ты. Роль Рембо тебе не удастся.
— Я думал, может тебе понадобится помощь.
— Конечно, понадобится, но ее некому оказать. А твоя главная задача — не мешать, когда меня будут убивать, а то меня убьют в пять раз быстрее.
…Они подъехали к комплексу игровых автоматов в городке аттракционов через полчаса после того, как Фрэнк надел бронежилет и рассовал пистолеты и стилеты по карманам и голенищам. Вечерело.
— Все, уходи, старик. Скоро совсем стемнеет, уйдешь беспрепятственно, даже если нас уже засекли. Они не будут тебя ловить: у них сейчас возникнет множество других проблем. Если дети действительно здесь, я сделаю попытку их освободить. Это все, что я могу обещать.
Артист слез с мотоцикла и прихрамывая пошел к выходу. А Фрэнк выжал сцепление, включил передачу, крутанул на себя рукоятку газа и резко бросил сцепление. Мотоцикл с ревом рванулся вперед.
Если и был у него шанс, то исключительно во внезапности. Переднее колесо «Харлея» выбило входную дверь и мотоцикл грохоча ворвался внутрь павильона. Фрэнк левом рукой вырвал из-за пояса узи, готовый стрелять, и поехал по игровым залам.
Очередь стукнула сзади по колесу мотоцикла. Одна пуля чуть царапнула ногу, и горячая струйка потекла в сапог. Фрэнк слетел с «Харлея», метнулся в темный боковой проход, левой рукой стреляя наугад назад, а правой вытаскивая гранату. По всему павильону уже слышался шум и гортанные крики на чужом языке. Фрэнк осторожно выглянул из своего закутка. Откуда-то справа показались две черные фигуры, и Кэссол одной короткой очередью срезал их. В соседнем помещении что-то грохотало. Фрэнк зубами вырвал за кольцо чеку и пустил через холл гранату по полу в сторону двери в соседний зал. Граната точно скользнула в дверной проем. И еще целую длинную томительную секунду Кэссол мучительно ждал, когда горение запала дойдет до детонатора. Грохнул взрыв. Фрэнку пахнуло в лицо взрывной волной. Он в два прыжка пересек открытое пространство своего зала и прижался спиной к тонкой гофрированной стенке-переборке, за которой грохнул взрыв, изрешетив осколками переборку. Из двери в противоположной стене зала выскочил японец с пистолетом в руке. Почти не целясь Фрэнк дал очередь в его сторону. Японец упал, а вместе с ним упал и Фрэнк: за стенкой, к которой он прижался, грохнули выстрелы, пули веером прошили тонкую переборку и две из них ударили Фрэнка в спину. Уже лежа на полу Фрэнк закусил губу от сильного удара по почкам, перевернулся на спину и тоже начал стрелять через тонкую стенку. Однако выстрелив два раза, узи смолк. Фрэнк откатился, быстро сменил магазин и затаился, насколько можно было затаиться, лежа на голом полу в открытом зале. Теперь через переборку палили без передышки, и через несколько секунд она стала похожа на дуршлаг. Несколько раз пули звенькали в опасной близости от его головы. Стреляли, видимо, двое. Как они спаслись от осколков гранаты?
Вдруг наступила звенящая тишина. Фрэнк захрипел. Стрелявшие наугад через стенку решили, что он серьезно ранен. В пулевые дыры Фрэнк увидел за стеной какое-то движение, бесшумно поднял ствол узи и нажал спуск. Вскрик и звук упавшего тела засвидетельствовали его попадание. Кэссол нс стал ждать повторного шквального огня, вскочил, достал гранату и рванулся к двери, на ходу зубами выдергивая чеку.
В следующем зальчике, было свалено невесть как сюда попавшее сельхозоборудование, которое и прикрыло собой от осколков японцев. Как только Кэссол влетел в зал, японцы открыли огонь. Фрэнк кинул гранату за баррикаду из железа и упал, сбитый градом японских пуль, одна из них царапнула его по щеке, другая немного задела руку. Теперь баррикада прикрыла от осколков его.
Кэссол лежал, стараясь побыстрее прийти в себя от контузящих, болезненных ударов пуль по бронежилету и восстановить дыхание. Через некоторое время в глазах прояснилось, он встал на четвереньки и снова рухнул лицом вниз от ужасного удара револьверной рукояткой по голове. Мир погас.
ГЛАВА 5
Он медленно выплывал из черноты вместе с красными пузырями, кружащимися вокруг его головы. Где-то высоко вверху дрожала световая поверхность, и по тонкой ниточке он выбирался наверх. Резкий свет резанул глаза, и Фрэнк застонал. Боль налила голову и каждый легкий поворот головы расплескивал эту боль. Кто-то опрокинул на него ведро воды. И боль чуть уменьшилась, будто частично растворилась в холоде воды. Палач приоткрыл глаза — над ним светила яркая большая лампа, похожая на операционную. Чувствительность медленно возвращалась в тело.
Фрэнк хотел вытереть рукой воду с лица, но почувствовал резь в правом запястье. Дернул левой — тоже самое. Звякнули цепи. Ноги также не двигались. Он был распят на каком-то столе. Под спиной ощущались ролики. Где-то он видел такие столы.
Над ним появилось чье-то лицо, частично закрыв собой лампу. Лицо исчезло. Фрэнк повернул голову. Над ним стояла женщина. Японка. Словно приглушенный ватой до него донесся ее голос:
— Это и есть легендарный Палач? Бог ты мой! Какое жалкое зрелище. Впрочем, если его отмыть и подлечить…
Танаки провела длинным ногтем мизинца по телу Фрэнка, и он почувствовал, что бронежилет и рубашку с него сняли.
— Твоя вчерашняя выходка обошлась нам почти в два миллиона долларов. Как ты думаешь, какую боль ты купил себе на эти деньги? Мы думали, что ты подох в порту, но тебе не повезло: ты выжил.
Она щелкнула пальцами, и кто-то, не видимый Фрэнку нажал какую-то кнопку. Зажужжал электромотор, и Кэссол вдруг почувствовал как его начинает со страшной силой разрывать. Кандалы тащили его за руки в одну сторону, ноги были жестко закреплены на станине.
Внезапно он вспомнил. Понял, что находится на стане для растягивания кож. Когда-то в детстве он видел такой стан, вспомнил запах сыромятной колеи. Снятая шкура крепилась, с двух сторон ее зажимали…
Господи, какая боль!..
…Сервомоторы, включаемые пусковой кнопкой, расположенной у него за головой, начинают натягивать сырую шкуру…
Словно раскаленная добела волна боли с хрустом костей и связок накрыла его. Сознание тонуло, не в силах плыть в этой белой боли, а в глаза слепяще давил яркий свет.
… и сверху находился мощный светильник, чтобы сразу можно было найти дефекты шкуры. Небольшой редуктор неспешно вращал валы с прямоугольной резьбой…
Фрэнк нс понимал уже, где он и что с ним. Он только кричал, не слыша себя, раздавленный раскаленным добела бруском боли. Весь мир сузился и вместился в эту боль, и Фрэнк тоже провалился в нее. Нет, Фрэнка не было, во всей Вселенной была только эта боль, от которой нигде не было спасения, потому что вся Вселенная и была это болью.
…шкуру нужно было растягивать медленно, избегая разрывов. Растянутую шкуру оставляли сушиться на несколько дней, чтобы она не съеживалась…
— Не правда ли, такое ощущение, будто тело разрывается на части, выворачиваются суставы? — спросила Танаки.
Но Фрэнк уже не воспринимал вопросы. Танаки сделала жест рукой, и моторы закрутились в обратную сторону. Боль медленно стихала, убегая из тела Фрэнка, словно вода из раковины с приоткрытой пробкой.
…Кто тогда, в детстве, был кожевенных дел мастером.' А как он сам попал в мастерскую? Где же еще мог он видеть такой станок?..
— Сейчас он оклемается, и продолжим, — откуда-то издалека донесся до него чей-то голос.
Он должен вспомнить что-то важное. Что-то важное… Для чего важное? Сознание потихоньку прояснялось. Кто-то посмотрел ему в глаза. Сейчас они опять включат сервомоторы. Два мотора или один? А это имеет какое-нибудь значение? А кнопка? Мотор приводит в движение через редуктор две черные, промасленные оси. Откуда он это знает? Из детства. На ферме у дяди он провел два месяца каникул, когда ему было десять… нет, одиннадцать лет.
Леди Танаки взглянула на свои часики.
— Мистер Палач, вы будете жить гораздо дольше, чем вам бы хотелось. Я бы желала взглянуть на это, но у меня нет времени.
![Джон Беркли - Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/uploads/posts/books/159220/159220.jpg)
