Роберт Крейс - В погоне за тьмой (в сокращении)
Стекло со стороны водителя было опущено, и он смотрел на меня. Глаза его после гонки горели, он ждал, что́ я буду делать. Крупный, с мощными руками, широкоплечий. Из-за жиденьких усиков и клочка бороды на подбородке он казался еще моложе того, из «мустанга». Лет семнадцать-восемнадцать. Совсем ребенок.
Я однажды видел, как одиннадцатилетний мальчуган расстрелял из автомата Калашникова троих мужиков. Я взял пистолет, но целиться не стал. До него было всего ярдов десять.
— Вылезай из машины. Руки держи так, чтобы я их видел.
Он открыл дверцу, поднял руки и вылез. Выглядел он теперь еще моложе — ну, просто старшеклассник. Я думал, он побежит — мальчишки всегда бегут, — но он не побежал.
— Дверцу закрой, — велел я.
Он захлопнул дверцу.
Я вышел с пистолетом из машины.
— На колени. Руки за голову.
Он сделал, как я велел. Я сунул пистолет в кобуру.
— Что ты тут устраиваешь?
— Вот это, — раздался голос у меня за спиной.
Я получил удар по затылку и повалился на землю. И тут только сообразил, что парнишка не пытался сбежать. Это не я заманил «тойоту» в западню, а она меня.
Этот новый персонаж был накачанный юноша, сероглазый, с короткой стрижкой, загорелый. Он схватил меня сзади за рубашку, потянул, чтобы сбить с ног, а когда я попытался увернуться, ударил. Этот парень знал, что делать. Я лежал на нем спиной, а он бил меня по голове. Я даже не пытался вытащить пистолет. Если в такой ситуации пистолет у тебя, надо его беречь, иначе твой противник отберет его и пристрелит тебя. А когда пытаешься подняться, обороняться не можешь, поэтому я остался на земле и оборонялся как мог. Представьте себе детектива, валяющегося, как краб, на спинке.
Парень из пикапа крикнул что-то, но слов я не разобрал. Он тоже принялся меня избивать, но он был не так искусен, как его приятель. Он стоял над нами фонарным столбом и даже не пытался двигаться. Я ударил его по голени, и он упал. Он повалился на нас, и тут показался «мустанг». Когда мальчишка упал, я притянул его к себе, попытался прикрыться им от первого. Парень в футболке «Фу Файтер» бежал к нам — тоже хотел поучаствовать драке. Я навалился на первого нападавшего, он дернулся назад, пытаясь увернуться. Я отпустил его, он как ванька-встанька снова подался вперед, и тогда я врезал ему по горлу, а молодому локтем по скуле.
Первый пытался подняться, когда в него с разбегу врезался «Фу Файтер». Первый повалился мордой вниз, а «Фу Файтер» продолжал движение. Пайк придал ему ускорение, и тот, описав дугу, стукнулся о бок моей машины. Хрустнула ключица.
Тогда Пайк достал свой пистолет, а я свой, и все прекратилось.
— Думаю, эти ребята не из полиции, — сказал Пайк.
Я ловил ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Голова раскалывалась. Болели плечо, спина, правое колено. «Фу Файтер» держался за плечо и скрежетал зубами. Мальчишка был на коленях, глаза налились кровью и набухли. Первый нападавший встал на одно колено и смотрел на Пайка так, словно мечтал продолжить. Первый был самый старший.
— Ты в порядке? — спросил Пайк.
— Ага.
Пайк стал разбираться с ними так, как делал сотни раз в свою бытность полицейским.
— На колени! Руки за голову!
Они послушались. Мы прощупали мальчишку и «Фу Файтера», но старший отвел мою руку.
— Не прикасайтесь ко мне!
Мне пришлось надавить коленом ему на загривок и все-таки прикоснуться к нему.
Оружия ни у кого не было. Я забрал их бумажники, проверил водительские удостоверения. Мальчишка оказался Гордоном Репко восемнадцати лет. «Фу Файтера» звали Деннис Репко, двадцать лет. Старший был Майклом Репко двадцати четырех лет. Все проживали по одному и тому же адресу в Пасадене. У Майкла Репко было удостоверение военнослужащего запаса. Это объясняло и стрижку, и яростный взгляд.
Я доковылял до своей машины, облокотился на крыло. Я чувствовал усталость, которая не имела никакого отношения к драке в тупике.
— Дебра Репко была их сестрой.
Пайк опустил пистолет, но убирать его не стал.
— Это из-за тебя ее убили. По твоей вине, — заявил Деннис Репко.
— Мда… — протянул Пайк.
Я переводил взгляд с одного брата на другого, на их лицах читались ненависть и страх, и мне становилось еще тяжелее. Три оскорбленных мальчика хотят избыть свое горе, напав на человека, который, по их мнению, во всем виноват.
— Вы следили за мной, чтобы отомстить, так?
— И что, вы нас теперь пристрелите? — спросил Майкл. — Да пошли вы! Я готов драться тут же! Один на один.
— Ты уже подрался, — заметил Пайк. — И сидишь на собственной заднице.
Я подошел к Майклу, наклонился к нему:
— Я мог застрелить тебя. Тебя или твоих братьев. Я могу сдать вас в полицию. Вы едва не наделали глупостей.
— Она была нашей сестрой, — сказал младший, Гордон. Он плакал.
Я вздохнул и вернулся к машине. Ни в новостях, ни в газетах мое имя в связи с делом Лайонела Берда не упоминалось, поэтому легко было догадаться, откуда они узнали про меня.
— Вам полицейские сказали, что я работал по делу Берда?
— Он бы сидел за решеткой, если бы не ты и этот адвокатишко, — сказал Деннис.
Я посмотрел на Майкла:
— Гордону швов накладывать не надо, достаточно приложить лед. А вот Деннису нужен врач.
— Плевать на твои советы, Коул, — сказал Майкл.
Я кинул им их бумажники.
— Мне очень жаль вашу сестру. Я понимаю, что́ пришлось пережить вам и вашим родителям, но я по-прежнему не верю, что вашу сестру убил Берд.
Они встали. Деннис и Гордон все время посматривали на старшего брата, делали как он.
— Чушь! — сказал Майкл. — Полиция считает, это сделал он.
— Маркс торопился с расследованием, чтобы поскорее выступить по телевизору. В спешке многое осталось невыясненным.
Я рассказал им, чем убийство Дебры отличается от остальных. Рассказал, что Берд хромал и едва мог ходить. Как Маркс закрыл дело, даже не дождавшись результатов всех экспертиз, что никто до сих пор не поговорил с самым важным свидетелем по делу Ивонн Беннет — Анхелем Томасо. Рассказал почти про все, кроме анализов вслепую. Они вполне могли обсуждать то, что я им сообщу, могли и полиции рассказать. Я не хотел, чтобы там знали, что мне известно про анализы вслепую. Я закончил, и младший, Гордон, фыркнул:
— А почему это ты умнее полицейских?
— Может, просто мне везет?
— Полицейские нам ничего такого не рассказывали, — сказал Деннис.
— Ну ладно, может, я еще и умнее.
Майкл нахмурился:
— А может, ты просто хочешь перевести стрелки?
— Берд не умер ни после первого убийства, ни после четвертого, ни после шестого. Он умер после смерти Дебры, так что, возможно, что-то в ее деле есть такого, что запустило весь этот механизм.
Майкл взглянул на братьев, облизнул губы:
— Что, например?
— Не знаю. Но я разбираюсь с этим в одиночку, и мне нужна ваша помощь.
— Хочешь, чтобы мы тебе помогали? — удивленно спросил Деннис.
— Я смогу все распутать, если начну с вашей сестры. Если бы я знал про Дебру побольше, я смог бы понять, почему ее убийство отличалось от остальных.
— Что, например? — спросил Гордон.
— В результатах вскрытия указано, что в вечер убийства она выпивала. Она встречалась после работы с другом?
Деннис покосился на Майкла:
— Мы не знаем.
— Я тоже не знаю, и мне нужна ваша помощь, чтобы это выяснить.
Теперь Деннис и Гордон оба смотрели на Майкла:
— Майки, наверное, надо…
Я пожал плечами, давая понять, что следующий ход его.
— Вот что мы имеем, Майкл. Вы можете принять то, что говорит полиция, и дело закрыто, или вы можете все проверить снова и решить, перевожу я стрелки или нет.
Майкл взглянул на братьев. Деннис кивнул. Здоровый глаз Гордона смотрел с надеждой.
— Наши родители слишком многое пережили.
— Они тоже считают, что в этом я виноват?
Майкл кивнул.
— Тогда нам будет непросто.
— Нам надо все обсудить.
Я дал ему свою карточку с домашним и мобильным телефонами.
— Вы даете мне свой домашний? — удивленно спросил он.
— Я верю в то, что сказал вам. Решайте, будете ли вы мне помогать, и дайте мне об этом знать, но я в любом случае не отступлюсь.
Майкл колебался — возможно, уже готов был пожать мне руку, но не стал. Разговор был закончен.
Майкл и Деннис пошли к «мустангу». Гордон сел в пикап. Они уехали, и мы остались в тупике вдвоем.
— Ее братья… — вздохнул Пайк.
— Да, — отозвался я.
Вернувшись домой, я нашел карточку Бастиллы. Оперативники наверняка выяснили, на какие номера звонил Берд перед смертью и с каких звонили ему. Репортер, будь он настоящим, объявился бы, и Бастилла об этом знала бы. Я не рассчитывал, что она скажет мне правду, но мне была важна ее реакция.
