Валентин Пригорский (Волков) - Закон Талиона
Ему стал болезненно неприятен вид хмурого леса, он отвернулся, зацепился взглядом за стоящий поодаль боком к ангару автомобиль и, по странной прихоти, подумал об Илла-рионе Жордания. Наверно потому, что они оба отдавали предпочтение большим чёрным японским машинам. У Иллариона точь-в-точь такой же.
"Да, Илларион — нормальный мужик, вот с кем можно было бы поработать. Почему приходится подставлять под удар нормального мужика? Что я делаю неправильно? Какие решения я принимаю? Будто капитан в поисках незнакомого фарватера, слепо доверяющий пьяному лоцману, — и снова ощущение колпака, и пронзительный, как визг испуганного по-росёнка, вывод, — а ведь я сейчас совершаю величайшую глупость! Если СОТОФ через "Дальний" вышел на Шефчука, так и чёрт с ним! Если Капралов предаёт своего бывшего друга — пусть его! Фирма "Дато" к заводу Шефчука до сих пор не имела никакого отноше-ния. А начальник службы безопасности Доржи Камаевич Камаев, приказом нового владель-ца, вообще уволен с сегодняшнего дня. Тогда…"
Он потянул из кармана ветровки чёрную — он любил всё чёрное — пластинку мобиль-ника.
…Выкрашенная под "Скорую" Газель приближалась к выезду из города. За рулём си-дел Петро Вакуленко, а Гриша Вернигора трясся в салоне, придерживая безучастного ко всему, полуобморочного Сергея. Парень точно спал с открытыми глазами, в уголке рта пу-зырилась слюна. Действие "успокоительного" рассчитано часа на полтора-два, но можно и моментально привести в сознание одним прыском нейтрализующего аэрозоля. А пока ка-тись, парнишка, навстречу судьбе.
Гриша искренне не считал себя каким-то там злодеем, он просто выполнял хорошо оп-лачиваемую работу. Очень хорошо оплачиваемую. А такие бабки даром не достаются.
Он вытащил из лежащей на полочке пачки синего "Петра" сигаретку, похлопал по карманам куртки — где зажигалка — вспомнил, что ещё утром выбросил использованную, а новую так и не купил, открыл, было, рот, чтобы попросить у Петьки, и в эту секунду запи-ликал мобильный телефон.
Ёшь твою…!
"Моторола" из нагрудного кармашка в один миг перепрыгнула в Гришину руку, он, мельком глянув на номер, сказал: "Ого, — нажал "ответ" и чётко произнёс, — Вернигора у те-лефона…Да…Нет…Он уже принял…Мальчишку…На выезде…Так…Так…Да…Я понял, выполняем".
Он бросил телефон на полочку рядом с сигаретной пачкой.
— Петро, разворачивайся — новая вводная, — Вакуленко, не выказывая удивления, кив-нул, показал левый поворот, перестроился, — возвращаемся в квартиру, пацану внушаем, что он тормознул нас возле дома в панических, растрёпанных чувствах, притащил к себе, и тут с ним случился обморок. Придётся сделать поправку на время, подключить официальную медицину и, скорее всего, ментов. Надо бы согласовать мелочи, так что…
— А не проще внушить парню, будто он сам только что пришёл домой и…, а нас тут не стояло?
— Нет. Рекомендация шефа.
…Мало ли "Газелей" с красными крестами на фюзеляже снуёт по улицам не такого уж маленького промышленного города? И ничего удивительного, что мелькнувшая по встречной полосе "Скорая", не привлекла внимание пассажиров чёрного "Круизера", тем более, полосы разделялись десятиметровым газоном с двумя рядами мелкого, но густого кустарника. К тому же Саню Мартынова занимал насущный тактический вопрос, каковой он и сформулировал предельно чётко:
— А как мы…, а что мы будем делать, когда…?
Отчаянный, готовый ввязаться в любую драку парень Дато потеснил респектабельного Иллариона Константиновича.
— Возьмём с бою, как Приморье.
Однако дивер Николай Иваньков — бывших диверов не бывает — с высоты своего воен-ного опыта рассудил иначе.
— Очертя голову? Шутишь? Короче, как имеющий боевой опыт, принимаю командова-ние и ставлю задачу: к объекту приближаемся, соблюдая максимальную осторожность, тор-мозим вне зоны видимости, я иду на разведку. Любая войсковая операция начинается с раз-ведки, уж поверьте.
И все поверили.
— Думаешь, — Дато потянул Иллариона Константиновича за ус, — там охрана с автомата-ми?
Охрану с автоматами Дато не жаловал, впрочем, как и все здесь присутствующие.
— Вот и узнаем, — Коля щёлкнул пальцами, — но объект паршивый, это точно.
Помолчали. Каждому было о чём подумать.
Иллариона, например, вовсе не волновала вероятная предстоящая потасовка. О ней он не думал, а думал он о своём прошлом и о своём будущем, если ему — будущему то есть — суждено состояться. Рано или поздно любой человек, даже последняя сволочь — за исключе-нием, разве что, тяжело психически больных, и то, как сказать — задумывается о своём пред-назначении. Другой вопрос — какова глубина личных раздумий, и в какую форму они обле-каются. Напрасно интеллектуалы, наделяя себя высокой исключительностью, полагают, что необразованный человек мыслит примитивно. Напрасно, господа, напрасно. Духовность не зависит от образования. Мышление — категория непознаваемая; мысли и чувства нераздели-мы; холодный разум — больной разум. Поразмыслив таким макаром, Дато подобрался, нако-нец, к умозаключению: пришло время не думать о себе — пора бить морды подонкам. Кон-кретно.
Саня Мартынов пришёл к точно такому же выводу менее длинным путём, сведя до ми-нимума любомудрие, то бишь — философию, поскольку управление автомобилем в потоке требовало некоторого внимания.
Николай же, зная намного больше, не находил объяснения происходящему — такого просто не должно быть, а если происходит то, что происходит, значит, у кого-то сильно сда-ли нервы и поехала крыша от перенапряжения.
Трасса вблизи города всегда загружена, хоть в будни, хоть в праздники. Автомобили шли вереницей в обе стороны, не давая воли гонщикам, и это, казалось бы, пустячное об-стоятельство стало не первым и не последним — ещё одним кирпичиком событийного строе-ния.
— Где-то скоро должна быть своротка к заводу, — сказал Саня и, включив левый пово-ротник, начал плавно выходить на осевую, — ага, вот она!
Лаково-чёрный мастодонт с горящими фарами, требовательно рыкнув на встречную мелюзгу и удачно подгадав просвет, ушёл налево на грунтовку. Мимо проскочила серебри-сто-серая "божья коровка".
Что позволено "Круизеру", то не позволено "Матиц", вёрткой букашке пришлось про-катиться ещё метров триста, прежде чем она смогла развернуться. Однако юркая малолит-ражка вполне профессионально справилась с задачей и шустро поехала в обратную сторону к пропущенному повороту.
Полтора века тому, обер-мастер Стальский, руководствуясь промышленной надобно-стью, распорядился пробить к руднику две дороги: одна вела к центральной площадке, дру-гая — в объезд главного карьера. Анатолий Шефчук восстановил обе.
Человек, управлявший "Матиц", во-первых, этого знать не мог, во-вторых, так уж по-лучилось, второй съезд с трассы на мгновение прикрыл встречный "Икарус". Секунда про-мелька, и грунтовка-близнец, замаскированная таким густо разросшимся, таким одинаковым смешанным лесом, оставшись позади, выпала из поля внимания. Сидевший за рулём уютной машинки тёмно-патлатый молодой человек, чья молодость от юности отделялась лишь жидкой порослью под носом да клочком волос под нижней губой, более похожим на заросшую волосом родинку тётушки Матильды, даже не догадывался, что свернул не на ту дорогу. На приборной доске медвежонок панда, игрушечный и потешный, осуждающе-отрицательно покачал головой.
Всего лишь случай…Всего лишь? Случай? — Случай, как генеральный менеджер су-щего! На крыше маленькой "Матиц", свесив ноги, невидимые, как и положено богиням, ехали дочери Ночи — мойры: прядущая нить жизни Клофо; определяющая судьбу Лахезис; главной же среди сестёр, бесспорно, была Атропа-неизбежная, отрезающая нить.
Молодой человек уверенно придерживал руль левой рукой; тонкие, изящные пальцы правой руки ласково поглаживали металлическую крышку большого, снабжённого надёж-ным наборным замком сейф-кейса, лежащего на сиденье рядом с водителем. Ручка кейса прикована стальной, очень прочной цепочкой к петле под сиденьем. На случай досмотра шифр замка водителю не известен — здесь особо ценные документы, позвоните, пожалуйста, в службу безопасности фирмы "Дато". В кейсе в специальных гнёздах покоились детали современного винтореза с соответствующей оптикой — это на крайний случай. А на случай повседневный под мышкой пригрелась кобура с весьма эффективным на близком расстоянии пистолетом "Макарова". На пистолет имелось разрешение, выписанное на имя Бестужевой Натальи Геннадьевны — той самой девочки Наты, водителя по совместительству и снайпера по призванию.
Семнадцатилетней пацанкой, только-только получив аттестат об окончании десятилетки, имея в активе звание мастера спорта по стрельбе из малокалиберной винтовки, следуя авантюрному порыву и желанию подзаработать, она махнула в Приднестровье в составе сводного казачьего отряда. Там, выполняя работу снайпера, девочка проявила настоящий профессионализм и шокирующую безжалостность, удивительную для столь юного создания.
