Алексей Туренко - Джихад одинокого туриста
Приподнявшись на локте, я вгляделся в рассеивающуюся завесу. Пыль постепенно оседала.
Ёё!!! Это мы наворотили?! Груда железа на дороге даже отдаленно не напоминала автомобили.
В окрестностях царила мертвая тишина, ощущаемая через звеневшие уши. Сглатывание помогло частично. Звон стал тише, обволакиваясь ватными пробками. В кузове завозились, бренча железом. Звон перекатывающихся гильз. Злой мат.
Обернувшись к пулеметчикам, я показал большой палец и, пересиливая нежелание, встал. Парни сделали свою работу, теперь отдуваться нам.
– Пошли, Михаил!
Кинув Сергею ключи от машины, я перешел через дорогу и, держась обочины, зашагал вперед. Миша, с секундной задержкой пошел по противоположной стороне. Жара не ощущалась – было зябко.
Бренчание железа сзади стихло. Из кузова коротко и резко лязгнуло. Пулемет перезаряжен. Это успокаивало и нервировало одновременно. Метров через сорок новые впечатления начисто выбросили из головы эти мысли.
Куча железного хлама стала ближе. Хруст под ногами, шипение разбитых автомобильных потрохов… И металлический щелчок с обочины. Мой автомат рыкнул на звук, а я – упал на колени. Ответ прошел поверху, сбив на макушку несколько листков. Отчетливая мысль – он или я. Три выстрела решили дело – он. Чужая голова ткнулась в землю.
Как деревянный, я поднялся. Глаза бегали по окрестностям, не останавливаясь, ожидая вспышек выстрелов или шевелящихся кустов. Мысленным пинком мобилизовав себя, я добежал до головной машины и присел, обшаривая взглядом дорогу. Месиво – кровь, машинное масло, рваное железо, плоть…
Добитый мной араб лежал поодаль. У него была только одна рука. Точнее – одна целая кисть. Вторая походила на маленький, окровавленный веник. Я поглядел в сторону трассы – легковушка бесследно исчезла. Ладно.
Еще раз оглядев обочины и не обнаружив криминала, я замахал своим.
Через три минуты, сгибаясь под тяжестью трофеев, Миша, трое мальчишек и я рысили к пикапу. Я снова ощущал жару. Перед тем как нырнуть в кусты, оглянувшись, я увидел далеко на дороге несколько неподвижных силуэтов. Арабы смотрели молча. Стрелять никто не стал. В следующую секунду нас разделили деревья.
Глава 8
Вторник. Утро, 10.20.
Когда мы добрались до входа, опередивший нас пикап уже окружили люди. На взгляд, от четверти до трети отеля – нашумели мы изрядно. Саша с Сергеем отсиживались в кузове. Разговор поддерживали три юных оболтуса, демонстрирующих свежие трофеи. Бух поморщился, я улыбнулся – положительный пиар не помешает. Уныние туристов наконец-то сменилось радостным возбуждением.
Молодежь, увидев нас с Мишей, примолкла. Толпа оборотилась к нам. На автомате я изобразил «чи-из» и, пользуясь случаем, толкнул речь.
– Господа! Надеюсь до конца дня нас не побеспокоят. Просьба – не выходить из отеля и не подниматься выше второго этажа – возможно повторение обстрела, как у соседей.
Все были на позитиве – возражений не было. Пора к негативу.
– Теперь об эвакуации…
Внимание стало абсолютным – съехать досрочно хотели все.
– Мы постараемся раздобыть транспорт… и он будет стоить денег.
Я развернулся в сторону буха:
– Кассой заведует Михаил. Валюту сдавайте ему. Пятьсот баксов с носа. Не сдавшие до вечера рискуют задержаться.
Миша недовольно посмотрел на меня. С похожим, но несколько более злым выражением на меня уставилось около сотни глаз. У остальных оно варьировалось от растерянного до недоуменного. Большинство смотрело зло – у них хотели забрать деньги. Мысль, что помощь бывает платной, в голове подавляющего большинства укладываться не желала.
– За бабло?! Защитнички гребаные!
– Уважаемый, подойдите. – Я был подчеркнуто корректен.
Вперед протолкался взъерошенный, красный от злости мужик.
– Террористов отогнали, гОстеница цела, транспорт будет ночью. Что не устраивает?
– Билет дороговат! – Ответ был произнесен с вызовом и поддержан остальными – господа раздухарились.
– Если дорого – ищи таксистов, – намекнул я.
– И найду – автомат дайте!
– Стволы с трупов сняты. Которые с утра наколбасили… Ты что успел с утра, добрый человек? Посрать и похмелиться? Ну так вали в сортир и разгреби ту кучу. Может, там найдешь.
Из толпы заржали. Злой, но не переубежденный диссидент играл желваками, топчась на месте.
– Ну хватит! – Из рядов собравшихся вышел еще один активист. – Вот тысяча, за меня и жену. Фамилия – Понтровский Игорь. Жена – Галя.
Такая активность радовала больше. Мужик протянул бухгалтеру серо-зеленую стопочку. Следом вышел розовощекий дядька. Его бумажки были розовыми.
– Гут. Евро. Хайнц унд Хелен Шиповски. Битте.
Буха обступила толпа – дело пошло. Теперь главное – не попадаться на глаза злому, как черт, кировскому счетоводу.
11.00.
«Штаб бригады по борьбе с терроризмом» расположился в лобби, при баре, под бдительным взглядом «наркоконтроля» – туристы предпочитали гуртоваться тут же. Секретность планов становилась относительной, зато крепло доверие вкладчиков – бух принимал деньги за соседним столом, в перерывах между клиентами кидая на меня красноречивые, косые взгляды. Перед ним лежала раскрытая тетрадка с подходящей к случаю надписью на розовой обложке – «Romantic Dream» – в нее записывались имена и суммы. Рядом лежала пухлая пачка мятой наличности, а перед столом стояла говорливая очередь желающих уехать. Все – с баблом.
За главным столом расположились экстренно повышенный в статусе и по-прежнему сонный Терминатор-пулеметчик, хмурый Саныч и я. Попивая кофе и поглядывая на прираставшую наличность, я размышлял о том, какие неплохие бабки гребли отельеры. Четверть миллиона с двух заездов! Сколько же они зарабатывали за сезон?!
Окинув взглядом змеящуюся очередь, я прикинул время на окончание церемонии. Где-то с час. Время есть, пожалуй, стоит обсудить предварительные планы на отплытие.
– Что скажешь, золотой?
– Еще неизвестно, кто тут золотой, – проворчал Саныч, косясь на кучу черного нала. По цвету пресловутый нал был розово-зеленого окраса.
– Что по пароходу?
– Пока ничего, – вынужденно сознался «золотой». Наверно, выражение моего лица было слишком выразительным – Саныч опустил голову, избегая встречаться взглядом.
– Местных нашли? – уточнил я, начиная кое о чем догадываться.
– Нет.
– А искали?
Ответа мы не услышали. Похоже, я поставил не на ту лошадь. От немедленного мордобоя и изъятия казенного оружия остановило народное – «за битого – двух небитых» и завет управленца – «трендюли раздаются за закрытой дверью». Ну и третье – других исполнителей нет. Я всерьез задумался, но, открыв рот, ограничился только:
– Отойдем.
Прикрыв за собой дверь в комнате администратора, я схватил красномордого за ворот и качественно приложил спиной к стене. Показателем качества выступил диплом в алюминиевой рамке, свалившийся со стены. Саныч даже не барахтался.
Выпустив отвороты, я отошел и присел на стол, не сводя с него глаз.
– Завязывай с бухлом и собирай мозги в кучу. Через полчаса дашь полный расклад по всем вариантам. Если нет – соберу народ и сообщу, благодаря кому придется задержаться…
Посмотрев на настенные часы, я вышел из комнаты, притворив за собой дверь.
11.30.
Следующие полчаса я развлекался, наливаясь кофеем в обществе спящего Терминатора и контролируя сбор средств, старательно уклоняясь при этом от взглядов собирателя, корпящего над гроссбухом вместо заслуженной сиесты. И поднимающего голову только для нового, укоризненного взгляда.
Стрелял глазками не он один. Конкуренцию буху в этом занятии составили отельные дамы. Получив утренний удар по психике и оклемавшись, слабый пол получил второй нокаут – на расстоянии вытянутой руки были спасители, деньги и оружие. Сочетание действовало возбуждающе и побуждающе. Поглощенный делом бух и впавший в анабиоз Терминатор с их точки зрения были безнадежны. И взгляды «отельных василисков» скрестились на мне.
Охотниц ненадолго отвлекла брутально-оружейная фотосессия, затеянная в противоположном конце холла гламурными отроками. Юность проиграла и выиграла одновременно – опытный взгляд бывалых дам оценил качественный перевес гламурных фиф и хлипкость кавалеров. Гламурные девицы остались при своих, а кавалеры – без новых обязательств. После краткой паузы дамские взгляды вернулись ко мне. Присутствие «бывших» смутило считаные единицы – женщина отличается от девушки не физиологией, а психологией – есть цель, есть средство. Нет сантиментов. Я чувствовал себя средством.
Нацепив маску сосредоточенного дебила и стараясь не обнадежить кого ненароком, я сосредоточенно глотал кофе, кляня про себя предприимчивых баб. Минуты текли чересчур неторопливо.
Краем глаза поглядывая на женский зверинец, выглядящий благопристойно на поверхностный взгляд, я погрузился в размышления о женском цинизме, к которому приходит каждая вторая привлекательная женщина к тридцати годам. Под ним я понимал безжалостное вычеркивание всего, выходящего за рамки сакрального «ты – мне, я – тебе». Предпочтительнее – «ты».
