Последняя Золушка (СИ) - Хайд Адель

Между тем леди Тремейн сделала скорбное лицо и продолжила:

— Граф, конечно, всё ещё находится в том состоянии, когда он не может с нами поговорить, но он совершенно точно жив. — И вот теперь уже явно победно взглянув на Диану, леди Тремейн предложила: — Да что там, вы же можете сами пройти и удостовериться.

А у Дианы снова в груди словно искры вспыхивали. И эта искрящаяся злость подогревалась ещё и укоризненным взглядом герцога.

Когда леди Тремейн повела всех в покои графа, Диана тоже пошла, надеясь, что сумеет разгадать, какое колдовство на этот раз скрывает мачеха.

По пути они встретили сводных сестёр. Анна почему-то прихрамывала и была странно молчалива.

Увидев целую делегацию, сёстры синхронно сделали книксен и быстро исчезли, свернув в один из коридоров.

В спальню к отцу, где пахло травами и было темно из-за того, что окна были плотно зашторены, вошли все вместе, но к кровати больного господин ля Мансер подошёл сам, остановив леди Тремейн и Диану.

Там он послушал пульс, постоял над лежавшим графом, который действительно дышал. Диана со своего места видела, как у того поднималась и опускалась грудь от дыхания. После чего поверенный вернулся, все вышли из спальни, и он, повернувшись, спросил:

— Леди Тремейн, почему юная графиня носит одежду для служанки?

Леди Тремейн грустно улыбнулась и голосом матери, уставшей от выходок ребёнка, произнесла:

— Об этом лучше спросить её саму, возможно, вам она расскажет.

Диана этого стерпеть не могла:

— Вы всё врёте, леди!

— И про вашего отца тоже? — елейным голосом поинтересовалась леди Тремейн.

— Я не знаю, какое на этот раз колдовство вы применили, но вам это с рук не сойдёт. — Диана почти кричала, хотя и понимала, что это выглядит отчаянно. Но она и была в отчаянье: её план рушился на глазах, да ещё и в присутствии герцога.

Герцог и ля Мансер покинули дом, а перед этим поверенный наставительно произнёс:

— Леди Селери, постарайтесь наладить отношения с вашей мачехой, не создавайте больше таких ситуаций.

Диана ушла в гостевую комнату, которую заняла прошлым вечером, и стала думать.

Через некоторое время до неё с улицы донеслись голоса. Это разговаривали её сёстры. Вернее, не разговаривали, а ругались. И когда несколько раз прозвучало её имя, Диана решила приоткрыть окно и подслушать. И как оказалось не зря.

Глава 12

Под окнами внизу стояли сводные сёстры Золушки. В этом месте была небольшая беседка, окружённая розами и увитая плющом; здесь было удобно прятаться, потому что эта сторона дома всегда пустовала. Все привыкли к тому, что Золушка живёт в чулане, и забыли о том, что она переехала в гостевые покои.

Анна жаловалась Марии на то, что ей очень больно ходить.

—Эта ведьма заставила меня проколоть пятку каким-то ржавым гвоздём, — говорила она с плаксивыми нотками в голосе.

Мария в своей безразлично-холодной манере отвечала ей:

— Анна, потерпи немного, мама знает, что делает. Ты же видишь, что происходит!

— Ничего не вижу, — заявила Анна. — Мне так больно, что я даже не поняла, что к нам снова приезжал сам герцог Берг.

— Ничего не видишь, а герцога, значит, разглядела, — сказала Мария и нехорошо прищурилась, словно пытаясь рассмотреть какой-то скрытый смысл в лице сестры.

Диане было хорошо их видно, тогда как сёстры её видеть не могли, даже если бы задрали головы и посмотрели на окна второго этажа.

Неожиданно Анна решила подразнить сестру:

— Кто же не знает следующего за принцем завидного холостяка.

Но Мария была не так проста.

— О-о-о! Неужели Анна наконец-то готова рассмотреть чью-то ещё кандидатуру, кроме красавчика принца?

Анна сразу смутилась:

— Ничего я не готова, но я знаю, что ты хотела бы этого.

Голос Анны стал такой неприятный, и Диана подумала, что это, наверное, у них семейное. Не только окружающих «кусать», но и друг друга. Что же всё-таки произошло?

Пока Диана отвлеклась на размышления, перепалка между сёстрами чуть было не закончилась дракой.

Потому как сразу после заявления Анны, что это Мария влюблена по уши в герцога Берга и что она лично видела вырезки из газет у Марии в дневнике, Мария резко наступила на ногу сестре, отчего Анна заорала, но сразу перестала вспоминать ещё какие-то факты про Марию и её увлечённость герцогом Александром Бергом.

— Дура! Ты зачем мне наступила на больную ногу? — кричала Анна. — Я всё маме расскажу.

— Иди, иди, пожалуйся мамочке, слюнтяйка, — выплюнула зло Мария.

— В следующий раз твоя очередь будет наступать на ржавый гвоздь пяткой, — обиженно произнесла Анна.

— Может, следующего раза и не будет, — вдруг мстительно ответила ей Мария. — Наша Золушка сильно приуныла, что у неё ничего не вышло, и скоро снова начнёт убираться и готовить.

— А я так и не поняла, — спросила Анна, — а что у неё должно было выйти?

Мария стала рассматривать свои аккуратные ноготочки:

— Не поняла и не поняла.

— Нет, но я поняла, что она привела поверенного, только не поняла зачем. Разве наш отчим, граф Селери, умирает? — с искренним недоумением в голосе спросила Анна.

— Нет, мама сказала, что с ним всё в порядке, — устало ответила Мария. Было заметно, что она устала отвечать на вопросы, и когда Анна снова попыталась задать вопрос, несколько раздражённо произнесла: — Иди полежи, может быть, тебе полегче будет.

На что Анна снова разразилась возмущённой тирадой:

— Я не могу. Когда я лежу, у меня ещё больше болит нога.

— Мама сказала, что больше недели это не продлится, — сказала Мария, которая в глубине души радовалась, что сестра глуповата и не заметила, что обе соломинки были короткие.

А вот мама заметила, но ничего не сказала.

Тем временем причитания Анны пошли на очередной круг, и Мария успокаивающе сказала:

— Ладно, потерпи, мама что-нибудь придумает, не оставит же она тебя без бала.

Диана наблюдала, как, закончив разговор, сёстры повернулись и пошли к входу в дом. Анна сильно хромала.

«Так вот в чём дело, — подумала Диана, — это всё-таки какое-то колдовство. Но почему они говорили о какой-то ведьме? Надо бы узнать, есть ли в этом городе ведьма».

И Диана снова пошла на рынок. То, что она могла ходить куда вздумается и её никто пока не трогал, устраивало Диану. В конце концов, только ради этого стоило сбросить заклятье подчинения.

Мадам Маффин уже закончила продавать свои замечательные пироги и булочки и сейчас убиралась и чистила прилавок.

Увидев Диану, воскликнула:

— Золушка… О, прости, Диана. Как твои дела? Не обидел ли тебя его сиятельство?

Диана рассказала мадам Маффин, что произошло.

Мадам Маффин призадумалась и спросила, немного смущаясь (видимо, ей было неловко спрашивать девушку о смерти отца):

— Диана, а ты точно уверена, что… ну, что твой отец был… не живой?

Диана была в этом уверена, хотя и не видела сама.

Мадам Маффин снова взяла паузу, но уже через несколько мгновений сказала:

— У нас в городе две колдуньи, кто мог бы это сделать. Но одна из них светлая, и она вряд ли возьмётся за это, а вторая — тёмная, и она вполне могла бы такое сотворить. Но я тебе очень не советую туда идти.

— Почему? — спросила Диана.

Мадам Маффин вздохнула:

— Если ей что-то не понравится, то ты можешь и не вернуться.

Диана вздохнула:

— Ну что же делать? Теперь все думают, что я лгунья: и герцог, и поверенный.

Глаза Дианы наполнились неподдельными слезами. Что-то ей так жалко себя стало!

Снова взглянула на мадам Маффин:

— Они все думают, что я обманщица. Это так ужасно!

Вдруг на лице мадам Маффин появилась улыбка.

— Я знаю, что надо сделать, чтобы войти в дом ведьмы.

И мадам Маффин рассказала свою идею. Идея, как и всё простое, была гениальна.

Оказалось, что сейчас все готовятся к балу, и у ведьмы хорошая торговля зельями привлекательности.