Ольга Куно - Торнсайдские хроники
– С чего ты взяла?
– Зачем бы иначе ты стал сидеть здесь со мной под стражей?
– Интересно, когда бы меня еще пригласили переночевать в графском замке, со всем возможным комфортом, на мягкой постели?
– Учитывая, что ты даже не снимаешь одежду и держишь меч на расстоянии вытянутой руки, очень убедительно.
– Скорее всего, это излишняя мера предосторожности, – серьезнее сказал Кентон. – Но мы по-прежнему в логове Рейвена, хоть сам он и под замком. Так что перестраховаться не повредит.
– Скажи, как тебе это удалось? Уговорить короля приехать в Торнсайд?
– Это не моя заслуга.
– А чья же?
– Говорящей.
– А как ты думаешь, – задумчиво проговорила я, – они дадут мне интервью? Король и Говорящая?
От такого вопроса Кентон даже открыл глаза.
– Абигайль, нет! – умоляюще воскликнул он. – Даже думать об этом забудь! Обратишься к королю с такой просьбой, и он самолично отправит тебя на эшафот.
Я вздохнула. Сказать по правде, интервью я упомянула просто так, чтобы разрядить обстановку. Приоритеты меняются под давлением обстоятельств. Сейчас из разговора с королем мне надо было вынести одно – право на собственную жизнь.
– Ладно, не буду… пока. А знаешь, в тюрьме мне очень пригодились твои уроки карточной игры.
– Что, ты сыграла с какой-то очень богатой дамой и стала миллионершей?
Я нахмурилась, встретив его взгляд.
– Не смотри на меня так, – заявила я.
– Как?
– Как будто собираешься на мне жениться в случае, если я действительно выиграла такие деньги.
– Почему? – изумился Кентон. – Не забывай: мое имущество конфисковано Рейвеном. Теперь надо как-то выкручиваться. Не идти же работать, честное слово! Женитьба на богатой женщине – прекрасный выход из положения. Так ты обыграла миллионершу?
– Нет.
– Жаль.
– Зато мне удалось раздеть донага почти всех заключенных мужского пола.
– Что?!
– Нет, ничего. Тебе послышалось. Но я ни с кем не играла на поцелуй, честное слово!
– Это утешает. Где ты вообще умудрилась играть с мужчинами, пока находилась в тюрьме?
– В мужской камере. Что ты на меня так смотришь? Я не виновата, это Рейвен меня туда засадил.
Я тут же пожалела, что об этом упомянула: даже при слабом освещении было видно, что Кентон переменился в лице.
– Он за это ответит, – процедил он сквозь зубы.
– Ему есть за что ответить и без того, – поспешила сказать я. – К тому же из его затеи ничего не вышло. Как оказалось, у меня хорошие связи даже в тюрьме. Да и вообще… Там, где графы – убийцы и насильники, заключенные оказываются вполне приличными людьми. Кентон… – Я села повыше и устремила на него беспокойный взгляд. – Мне страшно. Кто я для короля по сравнению с Рейвеном? Его слово все равно будет весить в тысячу раз больше моего. А обвинение в покушении на убийство графа – это очень серьезно.
Кентон накрыл своей рукой мою ладонь.
– Не бойся. Рауль, насколько я успел его узнать, – очень адекватный человек и разберется во всем досконально. Если бы он доверял Рейвену, то не поехал бы сюда. А кроме того, я здесь и не дам тебя в обиду. Даже королю.
– Хорошо сказано, – произнес насмешливый голос. – Уверена, королю бы понравилось. Но на всякий случай мы не станем этого ему передавать.
Говорящая вошла в комнату совершенно бесшумно и теперь стояла возле двери. Рядом с ней расположился огромный пес бело-коричневого окраса.
– Не хватайтесь за меч, Кентон, – добавила фаворитка, от внимания которой не укрылось быстрое движение руки дворянина. – Ваша скорость уже сыграла свою роль. Теперь вы можете расслабиться. Мне нужно поговорить с вашей девушкой наедине.
– Мое присутствие так уж сильно помешает? – спросил Кентон, не слишком довольный таким раскладом, но в то же время предпочитающий не идти откровенно наперекор Говорящей.
– Может помешать. Не тревожьтесь: я ее не съем. И Чак тоже. – Айрин положила руку на голову пса. Тот вполне добродушно вильнул хвостом. – Он, конечно, очень голоден, но обещал держать себя в руках. Кентон, вопрос безопасности вас может не беспокоить. Зубы у этого зверя не менее смертоносны, чем клинок, зато реакция значительно быстрее вашей. А вы пока можете со спокойной совестью подождать снаружи.
– Разве меня отсюда выпустят? – попытался выкрутиться Кентон.
– А вас никто здесь силой не держит, – хмыкнула Говорящая. – Вы вольны идти туда, куда вам вздумается.
– В таком случае я могу навестить Рейвена? – с невинным видом осведомился Кентон, уже понявший, что уходить придется и потому готовый говорить чуть менее серьезно.
– А вам что, мало одной сломанной руки в Торнсайде? – усмехнулась фаворитка. – Вы хотите сломать еще одну?
– Нет, я хочу сломать еще штук пять, – отозвался Кентон. – Но, к сожалению, у Рейвена только две.
– Боже, и такой кровожадный человек ехал с нами в одной карете?! – притворно ужаснулась Говорящая.
– Я ничуть не кровожаден: ломать кости можно совершенно бескровно, – нашелся Кентон.
– Ты ехал в одной карете с королем? – изумленно воскликнула я.
– Представь себе: да, – отозвалась Говорящая. – И, может быть, ты не в курсе, но перед этим он скакал целые сутки без остановки, чтобы успеть тебя спасти.
– Непременно обсудим эту животрепещущую тему во всех мельчайших деталях, но нельзя ли сделать это как-нибудь в другой раз? – едко отозвался Кентон.
– Господин Алисдейр, вы еще здесь? – нахмурилась Говорящая. – Вам же сказали, что вы будете мешать. Вот видите: вы уже начали. Там, где разговаривают две женщины, мужчина – третий лишний.
Нежелание Кентона уходить на этом этапе только усилилось, но он вынужденно вышел за дверь и прикрыл ее с той стороны.
– Ну, – сказала Говорящая, подходя поближе и усаживаясь в кресло (я к тому моменту сидела на кровати), – а теперь рассказывай.
– Что именно? – нахмурилась я.
– Все, что сочтешь нужным. С самого начала и во всех подробностях. На суде у тебя на это времени не будет. А сейчас… ночь длинная.
Я слабо улыбнулась. Вот ведь как иногда поворачивается жизнь. В течение многих лет брала у всех интервью, а теперь интервью берут у меня.
– Видите ли…
– Давай на «ты», – перебила она меня. – Официоз сидит у меня в печенках. Я, знаешь ли, полжизни положила на то, чтобы не зависеть ни от каких церемоний.
– Как-то не очень убедительно у вас получилось, – пробормотала я, гадая, слишком сильно наглею или все-таки в рамках допустимого.
Айрин рассмеялась.
– Что поделать. Жизнь иногда поворачивается к нам самой неожиданной стороной, – развела руками она, вторя моим мыслям. – Итак, начинай.
Я нахмурилась, собираясь с мыслями. С чего же все началось? Ах да, с того злополучного интервью. И нападения барона на замок.
Я стала рассказывать.
Говорящая слушала внимательно и перебивала редко. Поморщилась, когда, перейдя к балу, я изложила историю с вином. И очень заинтересовалась моим дальнейшим рассказом о судьбе Бенсона Бриджа.
– Стало быть, в эту цепь тоннелей с территории замка можно попасть несколькими путями? – проговорила она.
– Выходит, что так. Есть по меньшей мере два входа.
– Этим подземельем точно надо будет поинтересоваться, – задумчиво сказала Айрин. – Как, ты говоришь, он сказал? Пристегните и нажмите на рычаг?
Я кивнула.
– Как ты думаешь, что он имел в виду?
– Либо какая-то пытка, либо казнь. Вернее всего – второе, поскольку он велел им уйти. Наверняка что-то крайне изощренное.
– М-да, – протянула Айрин, постукивая кончиками пальцев по подлокотнику. – В этот потайной ход действительно придется отправить людей.
– А ты тоже собираешься пойти туда вместе с ними? – с надеждой спросила я.
Обращаться к ней на «ты» было пока непросто, но пожеланиям вышестоящих в ряде случаев предпочтительно идти навстречу.
– Даже и не подумаю, – поморщилась она. – После всего, что ты рассказываешь, я окончательно уверилась в том, что мне там делать нечего. То, что я увижу, мне точно не понравится.
– А я бы хотела еще раз там оказаться, – вздохнула я, отлично понимая, что шансов попасть в эту экспедицию у меня практически нет.
И кто же, спрашивается, тянул меня за язык?!
– Неужели ностальгия замучила? – осведомилась Говорящая.
– Нет. Просто я собираюсь написать статью о палачах, – доверительно сообщила я, заодно прикидывая, можно ли уже забросить удочку на предмет интервью с королем или лучше все-таки подождать еще немного. – А там наверняка найдется много интересного материала.
– Да, о том, что ты собираешься писать о палачах, теперь, кажется, знает весь город, – усмехнулась она. – Как тебе пришло в голову интервьюировать палача перед собственной казнью?
Я пожала плечами, невольно содрогнувшись при воспоминании.
– А что мне было делать? Не пощады же у него просить?
– Это верно. Просить у палача пощады бессмысленно, – мрачно согласилась она, вспоминая, кажется, о чем-то своем.
