Ольга Куно - Торнсайдские хроники
– Но они же сработали.
– Одно другому не мешает. – Я взвесила в руке крупное зеленое яблоко, подкинула его на ладони и положила обратно в вазу. – Мне нужны гарантии того, что их отпустят.
– Ты мне не доверяешь? – усмехнулся он.
– Боже сохрани. Я еще не сошла с ума.
– Мне нравится твоя наглость. Документы о помиловании готовы. Я прямо при тебе крикну своим людям, которые дежурят за стеной, и они дадут ход освобождению. Они ждут только моего слова, даже заходить сюда не будут.
– Так кричи, я жду.
Рейвен оценивающе на меня посмотрел.
– Не так скоро. Сперва как минимум разденься.
– Ты говорил, что я могу просить за это все, чего хочу.
– Говорил, – протянул Рейвен, – правда, с этим ты запоздала. Но, впрочем, я могу как минимум тебя выслушать. Так чего же ты хочешь?
– Информацию, – ответила я. – Удовлетвори мое любопытство, ответив на пару вопросов.
– Ну что ж, пожалуй, это справедливо, – рассмеялся он. – Взамен за физическое удовлетворение удовлетворить любопытство. Мы ведь так и не закончили наше интервью, верно? Будем считать, что это – вторая его часть.
– Та, где раскрывается правда, – спокойно уточнила я.
– Отчего бы и нет? Что же ты хотела спросить? Я весь внимание.
– Почему ты так горячо просил у ван Дрейков, чтобы они отпустили ни в чем не повинную девушку-газетчицу? Только не говори, что просто из сострадания. Я боюсь разрыдаться от умиления.
– Разумеется, нет. Сама посуди: что бы сделала девушка-газетчица, если бы ее отпустили?
– Первым делом подняла бы город на уши, – кивнула я. – Логично. Так все становится значительно… понятнее. А что Кларинда? Ты ведь понимаешь, мое слово против твоего не будет значить ничего. Но мне интересно. Это действительно ты?
– Конечно.
– Дочка барона? В других случаях ты вел себя умнее. За эту прихоть ты чуть было не расплатился головой. И расплатился бы, если бы меня не оказалось рядом.
– Вот тогда-то ты меня и заинтересовала. Что касается Кларинды, ситуация действительно вышла из-под контроля. Она увидела кое-что, чего не должна была видеть… Одного сильно несговорчивого человека, с которым пришлось разобраться не вполне законными методами. Словом, пришлось незамедлительно избавляться и от нее, пока она не успела обо всем рассказать. Но убивать ее сразу было бы обидно. Я столько времени ее уламывал и уже почти уломал. Надо же было довести дело до конца. А ждать, пока она сама согласится, теперь было необязательно. Это даже удивительно, сколь покладистой становится женщина, стоит только показать ей пару инструментов из пыточной. Всего лишь показать. После этого она делает все, что ей скажут. Плачет, но делает.
– Не беспокойся, я плакать не буду, – жестко заверила я.
Рейвен бросил на меня заинтересованный взгляд.
– Знаю, – кивнул он. – Так даже лучше. Ну так что, мы закончили с разговорами? Можем переходить к делу?
– Можем.
Я отодвинула вазу с фруктами к середине столика и поднялась со стула. Мельком глянула в окно и вздрогнула. Мне показалось или там мелькнул силуэт Кентона? Впрочем, вернее всего, померещилось. Я решительно задернула занавеску, сшитую из той же ткани, что и балдахин.
– Раздевайся.
Он остался сидеть, развалившись в кресле, готовый внимательно наблюдать за этим зрелищем. Сжав зубы, я сбросила с себя плащ и стянула через голову платье.
– У тебя неплохая фигура, – заметил Рейвен, вставая с кресла и подходя ко мне поближе. – Грудь немного больше, чем я люблю, а бедра, наоборот, чуть поуже, но в целом ничего.
– Хочешь посильнее меня унизить? – прошипела я.
– Я еще даже не начинал. Ложись! Нет, не на кровать. На пол!
Сжав зубы почти до скрежета, я послушалась и легла на холодный пол. Рейвен быстро скинул с себя одежду.
– Приказ о помиловании, – напомнила я.
Граф задумчиво на меня посмотрел. Выражение лица у него было холодно-безразличное, будто все происходящее вообще мало его интересовало. И только кончики пальцев заметно дрожали.
– А я еще подумаю, – сказал Рейвен. – Вдруг мне понравится? В таком случае ты будешь приходить ко мне два раза в неделю или три, а они будут жить… до тех пор, пока ты будешь оставаться послушной.
Он протянул руку и извлек небольшой нож из рукава только что сброшенного халата. Склонился надо мной и принялся разрезать корсет. И когда острие кольнуло кожу, я поняла, что моему терпению пришел конец. Видит бог, я была готова принести эту жертву. Если бы он просто повалил меня и взял силой, я сжала бы зубы, зажмурила глаза и стерпела. А теперь все. И даже не важно, каковы будут последствия.
Схватив его за руку, я нажала на нужную точку. Плоды интервью с одним из восточных лекарей. Выучить все известные ему точки было бы невозможно, но парочку я запомнила хорошо. И надавила, как полагается. Рейвен вскрикнул от болевого шока и выронил из пальцев нож, который я, в свою очередь, моментально перехватила и, сев на корточки, приставила к горлу графа, заставив его передвинуться в сторону и прислониться спиной к кровати.
– Ваше сиятельство! Все в порядке? – послышался голос телохранителя из-за двери.
– Его сиятельство приказывает выпустить на свободу двух заключенных, Терезу Мэй и Роуз Паркер, – громко сказала я. – Верно, ваше сиятельство?
Я надавила ножом Рейвену на горло, мысленно вознося молитву о том, чтобы не оказалось, что прижимаю клинок к шее тупой стороной. Судя по тонкой красной полоске, проступившей у него на коже, не оказалось.
– Да, – хриплым голосом подтвердил граф.
– Будет исполнено.
– И не смейте нам мешать! – добавила я. – У нас начинается самое интересное.
Убедившись в том, что это повеление будет исполнено, я заглянула Рейвену в глаза. Я не увидела в них паники, но напряженность определенно была. Пожалуй, был и страх. И удивление. Должно быть, он испытывал бы немалое удовольствие, если бы находился сейчас на моем месте. Мне же происходящее удовольствия не доставляло. Я предпочла бы сейчас быть за сотню миль отсюда. Но определенное моральное удовлетворение эта, пускай кратковременная, смена ролей все-таки принесла.
– Что ты собираешься делать? – тихо спросил Рейвен.
– А я подумаю, – мстительно ответила я. – Для начала подожду, чтобы дать твоим людям время выполнить приказ. А там поглядим. Может быть, перережу тебе горло. А может быть, – мой взгляд скользнул существенно ниже, – всего лишь позабочусь о том, чтобы ты больше не мог докучать ни одной женщине. Причем эта идея мне нравится больше всего. Символично и, главное, заслуженно.
Граф не показал, что испугался, однако я видела, как напряглись его мышцы.
– Сиди и не дергайся! – на всякий случай предупредила я.
А сама принялась лихорадочно думать. Что же дальше? По всему выходило, что ничего. Даже если сейчас я перережу ему горло – скажем откровенно, не слишком привлекательная перспектива, учитывая, что я никогда в своей жизни не убивала, – уйти отсюда мне никто не даст. За убийство хозяина расправа будет жестокой; хорошо если сразу повесят, предварительно не проведя через пыточную. Попытаться уйти вместе с Рейвеном, угрожая ему ножом? Не выйдет. У меня пока еще нет мании величия, я умею адекватно оценивать свои возможности. Во-первых, он существенно выше меня ростом, во-вторых, сильнее, так что долго вести его, продолжая удерживать нож у горла, я не смогу. Он очень быстро найдет способ извернуться и перехватить мою руку. Связать его и оставить здесь, а самой уйти как ни в чем не бывало? Да не получится! Как я буду его связывать, одновременно одной рукой удерживая у горла нож? Он двадцать раз успеет меня остановить…
Наверное, какой-нибудь герой эпического романа сумел бы на моем месте придумать неожиданный, дерзкий и хитроумный выход из положения. Но мне ничего подобного в голову не приходило. Я знала только одно: надо немного потянуть время. Во всяком случае, так я добьюсь, чтобы главная цель моего прихода сюда была достигнута. А заодно буду знать, что хотя бы ненадолго одержала над этим негодяем верх. Более того, скорее всего, мне удастся на время отбить у него всякую охоту к любовным утехам. А в остальном – будь что будет.
– Ну что, будем оставлять тебя евнухом? – снова обратилась я к Рейвену. – Ты хоть успел обзавестись каким-нибудь бастардом, чтобы было кому передать по наследству титул?
– Не осмелишься, – процедил он.
– Раньше бы не осмелилась, – согласилась я. – А сейчас ты не оставил мне выбора. Какого дьявола ты ко мне прицепился? Ну отказала женщина – подумаешь, страшное дело. Нашел бы себе другую или даже несколько. Но нет, в тебе заговорило самолюбие. Или не только? Тебе ведь нравится ломать женщин, верно? И физически, и эмоционально? И я даже догадываюсь, с чего это началось.
– И с чего же? – зло посмотрел на меня он.
– Эмма Стрейт, любовница твоего отца. – По одной только ненависти, на мгновение перекосившей его лицо, я поняла, что попала в цель. – Ты говорил о ней не иначе как о шлюхе.
