Я - его оруженосец. И, да, я девушка! Принц не в курсе! (СИ) - Луна Кармен

Глава 8

После вчерашней сцены у руин замка принц стал ещё более непредсказуемым, чем погода в марте. То смотрел на меня так, будто я был единственной звездой на небе, то хмурился, как туча перед градом. То говорил со мной мягко, почти нежно, то рычал, как раненый зверь. Бедный мужчина явно потерял ориентиры в жизни, а я была тем самым компасом, который показывал одновременно на все стороны света и при этом ещё и вращался, как чёртово колесо.

Снорри наблюдал за этой драмой с видом театрального критика, который вынужден смотреть особенно плохую пьесу в исполнении труппы дилетантов.

— Он сходит с ума, — констатировал корги, когда мы в очередной раз вернулись из поездки, где принц искал Мэйрин де Ленуар, а я старательно делала вид, что помогаю ему найти себя же. — И ты тоже, кстати. Вы оба ведёте себя, как два идиота, которые влюбились друг в друга, но говорят на разных языках.

— Он не влюблён, — возразила я, хотя сама в это не очень верила. — Он просто… запутался.

— Запутался, — фыркнул Снорри. — Девочка, он настолько запутался, что скоро начнёт разговаривать сам с собой и писать стихи. А ты так краснеешь в его присутствии, что можешь заменить собой сигнальный костёр.

Увы, Снорри был прав. Принц действительно вёл себя странно. А я краснела при виде него так, что мог бы позавидовать закат. И дело усугублялось тем, что чем больше он на меня смотрел, тем сильнее я в него влюблялась. А чем сильнее влюблялась, тем хуже скрывала это. Замкнутый круг идиотизма, из которого не было выхода.

На следующий день нам снова предстояла поездка по окрестностям в поисках неуловимой наследницы Ленуаров. Я начинала подозревать, что эти поиски будут продолжаться до скончания веков, потому что искать самого себя — задача не из лёгких. Особенно когда ты притворяешься помощником в этих поисках.

Утром небо затянулось тучами цвета старого свинца, и воздух пах дождём. Принц хмурился не меньше тучи.

— Опять дождь, — проворчал он, выводя Соласа из конюшни. — Третий день подряд.

— Может, отложим поездку? — предложила я с надеждой.

— Нет. Чем дольше мы тянем, тем дальше может уйти эта девчонка.

«Далеко не уйду, — подумала я с мрачным юмором, — максимум до соседней конюшни».

Мы выехали из замка под нарастающий гул грозы. Тучи сгущались, как злые предчувствия, а ветер завывал, как банши на похоронах. К полудню стало ясно, что природа готовит нам сюрприз в виде потопа библейского масштаба.

— Ваше высочество, — рискнула я, когда первые крупные капли начали барабанить по моему капюшону, — может, всё-таки найдём укрытие?

Принц посмотрел на небо, которое походило на дно перевёрнутого котла, и кивнул.

— Там, — указал он на небольшое строение вдали. — Амбар. Доскачем до дождя.

Не доскакали. Ливень обрушился на нас, как ведро ледяной воды на голову, когда до амбара оставалось ещё с полсотни метров. За секунды мы промокли до нитки, а лошади под нами превратились в несчастных мокрых существ, которые явно сожалели о своём решении связать жизнь с людьми.

Мы влетели в амбар, как два мокрых безумца, спасающихся от преследования разъярённых богов. Внутри пахло сеном, пылью и мышами, но зато было сухо. Относительно.

— Проклятье, — выругался принц, стряхивая воду с плаща. — Промок, как утопленник.

Я тоже была не в лучшем состоянии. Вода стекала с моих волос под шапкой, рубашка прилипла к телу (слава богам, бинты были туго затянуты), а сапоги хлюпали, как болото.

— Снимай мокрое, — приказал принц, начиная стягивать свой камзол. — А то простудишься.

— Я не… — начала я и замолчала, потому что принц уже снимал рубашку, и вид его обнажённого торса действовал на мой мозг, как молния на громоотвод.

Боже мой. Он был ещё красивее, чем в прошлый раз. Широкие плечи, мускулистая грудь, плоский живот с чёткими линиями мышц. На коже блестели капли воды, и мне хотелось… ну, в общем, мне хотелось очень многого, что было абсолютно неподходящим для оруженосца.

— Мишель, — повторил принц более резко, — снимай мокрую одежду.

— Я не могу, — пробормотала я, отворачиваясь.

— Почему? Опять стесняешься?

— Да.

Он вздохнул, как человек, которому надоело воевать с особо упрямым ослом.

— Хорошо. Хотя бы плащ сними. И подойди сюда.

— Зачем?

— Потому что ты дрожишь, как осиновый лист, а я не хочу, чтобы мой оруженосец умер от воспаления лёгких.

Я действительно дрожала. От холода, от мокрой одежды, но больше всего — от его близости. Сняла плащ и подошла к нему, стараясь не смотреть на его обнажённую грудь.

— Ближе, — приказал он.

— Ваше высочество…

— Ближе, сказал.

Я подошла ещё на шаг, и он вдруг обнял меня. Просто взял и обнял, прижав к своей тёплой груди.

Мир остановился.

Его руки обвились вокруг меня, сильные, надёжные, и я почувствовала, как тепло его тела проникает сквозь мокрую рубашку. Пах он дождём, кожей и чем-то ещё — чем-то мужским и опасным, что заставляло моё сердце биться, как сумасшедшее.

— Лучше? — спросил он тихо, и его дыхание коснулось моего уха.

— Да, — прошептала я, боясь пошевелиться, чтобы не разрушить этот момент.

Мы стояли так несколько минут, и я чувствовала, как что-то меняется между нами. Как рушатся стены формальности, как исчезает граница между принцем и оруженосцем. Было только тепло его объятий, биение его сердца под моей щекой и ощущение, что я наконец дома.

— Мишель, — сказал он очень тихо, — с тобой что-то не так.

— В каком смысле? — спросила я, не поднимая головы.

— Ты не такой, как другие мальчики. В тебе есть что-то… другое.

Моё сердце пропустило удар.

— Не понимаю.

— Понимаешь. — Его рука поднялась и коснулась моих волос через шапку. — Ты слишком мягкий. Слишком нежный. И когда я тебя обнимаю…

— Что?

— Когда я тебя обнимаю, мне кажется, что я обнимаю не мальчика.

Опасно. Слишком опасно. Он начинает догадываться, и это может плохо кончиться.

— Арно, — прошептала я, не подумав.

Он вздрогнул.

— Ты назвал меня по имени.

— Простите, ваше высочество…

— Нет, — он наклонился ниже, и его губы оказались совсем близко от моего уха. — Мне нравится, как ты произносишь моё имя. Слишком нравится.

Его руки сжались на моей спине, и я почувствовала, как он дрожит. Не от холода. От чего-то другого.

— Мишель, — шепнул он, — я схожу с ума. Ты сводишь меня с ума.

— Я не хочу…

— Хочешь. — Он отстранился и посмотрел мне в глаза. — Я вижу это в твоих глазах. Ты чувствуешь то же, что и я.

— А что вы… что ты чувствуешь?

— Я хочу тебя защищать. Хочу, чтобы ты всегда был рядом. Хочу… — Он замолчал, борясь с собой.

— Что ещё?

— Хочу поцеловать тебя, — признался он хрипло. — И это неправильно. Но я не могу с собой справиться.

Его лицо приближалось к моему, глаза закрывались, и я понимала — сейчас произойдёт то, чего я так хотела и чего так боялась одновременно.

Ещё дюйм, и его губы коснутся моих…

— ГРРРРР! — раздалось грозное рычание откуда-то снизу.

Мы оба подпрыгнули и обернулись. У входа в амбар стоял Снорри, мокрый, как мочалка, и злой, как сторожевой пёс, которого разбудили посреди ночи.

— Твоя собака, — констатировал принц, глядя на промокшего корги. — Как она нас нашла?

— Наверное, побежала за нами, — пробормотала я, красная как рак.

Снорри грозно зарычал на принца, который резко отстранился от меня.

— Что с ней? — удивился принц. — Ведёт себя так, будто я делаю что-то неправильное.

— Не знаю, — соврала я, понимая, что Снорри специально прервал наш момент. — Может, просто злится из-за дождя.

— Странная собака, — пробормотал принц, поправляя рубашку. — Иногда кажется, что она всё понимает.

Принц молчал, натягивая рубашку. На лице у него было выражение человека, который понял, что едва не совершил нечто непоправимое.

— Дождь стихает, — сказал он наконец, не глядя на меня. — Можно ехать.