Эдуард Мухутдинов - Мечи Эглотаура. Книга 1
Солнце начало клониться к закату. Я попытался прикинуть, сколько времени провел в пути, и запутался в расчетах, ибо успел совершенно утратить ощущение времени — что неудивительно, ведь половина на половину находился в отключке. Впрочем, по самым приблизительным прикидкам, до Райа оставалось дня четыре пути. Ну, может, чуть больше. Если эта дорога действительно позволяет добраться до столицы за неделю.
Так я размышлял, и совсем забыл, что позади на белой кобылице едет прелестная девушка, которую надо бы развлечь беседою. Об этом напомнил Пахтан, хрипя и косясь назад, имея абсолютно ясное намерение умухлевать кобылицу. Что за предсказуемое поведение у демонов, даже скучно становится.
Оказалось, Жуля тоже ехала не просто так, а о чем-то усиленно думала. И когда я обратил наконец внимание на попытки Пахтана его привлечь, пришла к некому решению.
— Я вот что хочу сказать, — сказала она, поравнявшись со мной. — Ты при встрече посмеялся над моим именем…
— Ну извини, если обидел.
— Нет, дело не совсем в том. Просто, раз однажды такое случилось, то возможно и еще. Я была довольна своим именем, но теперь оно нравится мне все меньше.
— Не торопись, все не так плохо, — попытался я успокоить ее, но девушка, похоже, совсем не слушала.
— Я придумала. Теперь пусть все зовут меня Рани. А то такие как ты опять издеваться будут.
— Рани? Хм. Тогда никто к тебе и подходить близко не будет.
— Это почему?
— Будут думать, что ты воительница. С воительницей ведь шутки плохи. Слово не так — и руку прочь. Оскорбил — на плаху. То-то и оно — порань, мол, меня.
— Дурак, — почему-то опять обиделась она. Впрочем, что значит «почему»? Это ведь надо же такой бред нести — конечно, любой обидится.
— Да ладно тебе, Жюли. Имя не самое главное в человеке. Не спорю, оно какое-то отношение к формированию характера имеет, но далеко не решающее. Знавал я двоих Александров, причем однофамильцев. Так один до сих пор по сто семнадцатой сидит, а другой — уважаемый человек, прекрасный семьянин. Вот ведь как…
— Жюли! — она действительно меня совсем не слушала. — Вот! Не Жуля, не Рани, не как-нибудь еще. Именно! Жюли! Ты гений!
Жуля схватила меня за шею, притянула к себе и поцеловала. В губы. От неожиданности я выпустил поводья, и Пахтан, почувствовав удобнейший повод насолить, плюнул на ухаживания и рванулся вперед. Я чуть не упал, но вовремя сгруппировался. Хм, мягко сказано. Просто нагнулся и обхватил коня за шею, одной рукой отчаянно пытаясь нащупать поводья, отброшенные куда-то далеко вперед. Я слегка съехал на бок, рискуя свалиться окончательно, и начал наугад выбрасывать вперед руку. Поймать поводья удалось где-то с десятого раза.
Жуля скоро догнала меня. Я заметил легкий румянец, девушка в смущении отводила глаза.
— Ну, поехали, что ли.
Мы неторопливо двинулись дальше, добродетельно беседуя о разных пустяках и тщательно избегая упоминаний о происшедшем. Через час легкой неутомительной беседы я уловил, что характер леса изменился. Вскоре закатное Солнце заблестело между деревьями, и как-то неожиданно лес, которому, казалось, не будет конца, оборвался.
Мы выехали на опушку. Впереди простиралась небольшая холмистая равнина, на которой расположилась деревушка. Тропа, освободившись от тисков, в которые была заключена меж деревьями, вольготно вилась среди холмов, выбирая наименее ребристый путь. За деревушкой холмы учащались, увеличивались, и где-то часах в трех-четырех пути начинались горы. Долгожданный Махна-Шуй.
Покопавшись в куцей памяти своей, я прикинул, что название этого поселения, должно быть, Римкрим — так назвал Лем населенный пункт, в котором стащил бутыль самогона. Стоит хорошенько спрятать ее в сумке, чтобы местные жители случайно не обнаружили; достанется на дрова вместо Лема, всю жизнь мечтал. Деревушка небольшая, домов тридцать, и если имеется трактир — то это просто чудо. Лем, правда, о том не упоминал, но мало ли чего он не упоминал.
Глава 5. Первые впечатления
Мы пьем, капеллан и я. Нас разделяет дубовый стол, уже порядком залитый вином. Нас разделяет не только стол.
— Пей, поп.
— Бог с тобой, сын мой.
— Я вовсе не твой сын.
Анджей Сапковский. «La maladie»Мы въехали в деревню, когда Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. Вопреки ожиданиям, Махна-Шуй протянулся не перпендикулярно пути, а скорее параллельно; неплохо бы выяснить причины этого. И если судить по тому, что мне говорили прежде, вскоре придется повернуть, чтобы перевалить через горы.
Я порылся в сусеках своей молодой памяти и обнаружил, что, оказывается, тропа, которой следовал, не шла прямо, а виляла подобно пьяному водителю. Изначально, от Кахту, я двигался на юг, где-то после встречи с Граном начал заворачивать на восток, а от фрагов дорога уж точно шла на запад, вот почему закат сквозь деревья дал знать об окончании леса. Чем обусловлена такая кривизна пути? Интересно…
Приземистые домишки приветствовали нас темными окошками, в которых иногда мерцал огонек свечи. Лишь на другом конце деревни единственный дом освещал всю округу, из него доносился гомон, хохот и голос менестреля, показавшийся знакомым.
— Устала? — спросил я Жулю. — Если хочешь, можешь сразу идти спать. Я сниму тебе комнату.
— А ты? На две комнаты у тебя хватит?
— Перебьюсь как-нибудь. В крайнем случае посплю у стены.
Жуля подумала.
— Не хочется что-то. Недавно выспалась, кажется, что на всю жизнь. А вот покушать не откажусь. — Девушка хищно щелкнула зубками.
Мы рассмеялись и двинулись к трактиру.
Я помог Жуле слезть с лошади и в очередной раз ощутил близость ее тела. Черт, и чего это всякая чепуха лезет в голову? Хотя, если разобраться, не такая уж чепуха… Ладно, это потом. Время обождет.
Мальчишка-конюший появился неожиданно, как привидение.
— Ты чего такой незаметный? — спросил я, вздрогнув и отдавая ему поводья. Мальчишка посмотрел преданным взглядом, но ничего не сказал, только зубы показал. Я пошарил в кармане, выудил монету и сунул ему в руку.
— На, держи. Выпей за меня. — Так, кажется, принято говорить в таких случаях? — Осторожней с конем, он вредный.
Конюх снова блеснул улыбкой и быстро увел лошадей в стойло. Пахтан не рыпался, его внимание было всецело поглощено кобылицей. Через пять секунд мальчишка выбежал из сарая и подобно ветру умчался куда-то. Пить, что ли? Что-то я не то сказал. Больно молод еще, куда ему пить. Разве что чаю.
Слегка озадаченный, я открыл дверь и как истинный джентльмен пропустил Жулю вперед. Потом зашел сам.
Внутри было весело. Вокруг менестреля в кружок собралась мужская половина местных жителей, причем половина из них была чертовски пьяной, другая половина уже подбиралась к этому состоянию. У стены, задрав лапу, валялся дракон; хвост он свернул в клубок и положил на ближайший стул; перед мордой стояла большая пустая миска, я догадался, что в ней было. Дракон дремал, но, услышав, что кто-то вошел, открыл глаза и поднял еще одну лапу. Похоже, это символизировало приветствие.
Менестрель оторвался от кружки с пивом и воззрился на меня.
— А, Хорс, здорово, старина. Ты как здесь?
— Да так, ветром принесло, — проворчал я, нарочито злонамеренно дуясь на поэта. — Тебя ищу, задницу надрать.
— За что ж ты меня так ненавидишь, ужель за славные мои стихи?!
— Ага, стыренные у Ровуда. Ровуд щас поентому токо похабщину строчит, шоб Лем не тырил, — ввернул Серот из своего угла заплетающимся языком.
Я представил, каково бедняге. Ведь у него язык раздвоенный на конце, и если заплетается, то расплести сложно. Может вообще завязаться узлом, это проще простого устроить. А вот развязать…
— Слышь, Хорс, ежли я тебе флакон пива поставлю, отойдешь?
— Я те отойду, засранец! — Лем не обиделся. Он хохотал во все горло; во надрался, даже оскорблением не проймешь. — Вообще-то я пиво терпеть не могу, но ради такого случая… Ладно. Ставь. Может, и отойду. А где тот божественный самогон?
— Че, опять самогону захотел?!
— Ага, с тобой не захошь, токо глянешь — ужо, значица, пьян…
— Нет, спасибо. Хватит того раза. До сих пор качает, а ведь уже сутки прошли. Пусть будет пиво.
Лем вскочил и, слегка пошатываясь, отвесил низкий поклон.
— Примите мои приветствия, сударыня. Надеюсь, вас не слишком огорчил мой быстрый уход.
— Ага, твой… Наш быстрый уход! — гаркнул Серот.
— Уймись, рептилия. Ладно, наш быстрый уход.
— Не беспокойтесь, господа, все в порядке, — заулыбалась Жуля.
Как и прежде, ее позабавила вечная перепалка между менестрелем и драконом, которые вполне стоили друг друга в искусстве говорить. Но, конечно, куда им до меня, если не прикрываться ложной скромностью…
