Эдуард Мухутдинов - Мечи Эглотаура. Книга 1
— Какие жуткие вещи вы рассказываете, барон, — содрогнулся я.
Дуболом шумно сопел в затылок. Мне и в самом деле стало не по себе. Я действительно вспомнил или мне просто грезится за давностью времени, что у пастуха были неестественно красные глаза? И, в самом деле, каким таким чудесным образом я стал вполне сносным наездником за неполный день, тогда как реально этому учатся неделями?
— Впрочем, — очнулся от грез Кахтугейнис, — это всего лишь легенда. Не каждой легенде можно верить. Ведь если бы она была правдивой, то примерно сорок лет назад как раз Дикий Гон и должен был произойти.
— А что случилось сорок лет назад?
— Бисхайский конфликт. Он стал началом Двадцатилетней войны. Страшной и разрушительной, от которой только несколько лет назад более или менее оправился мир.
— А вдруг это было не настолько страшное бедствие, что Дикий Гон, как вы говорите, способен освободиться и пройтись серпом по миру?
— Я так не говорил… Впрочем, неплохая аналогия. Что вы имеете в виду? Разве можно назвать нечто более страшное, нежели война?
А существовала ли вообще та неведомая колдунья, пытавшаяся погубить меня во сне? Замок, возомнивший себя живым? Может, они — лишь плод моего больного воображения, как и многое другое? Кто знает… Только не я. И — как уже решил ранее, буду воспринимать мир и его события как реальные, пусть даже потом это отразится на моем рассудке. Если, конечно, будет на чем отражаться…
— Конец Света, барон, — ответил я. — Конец Света.
Кахтугейнис помолчал, прежде чем ответить.
— Ну, этого не знает никто — ни вы, ни я. Возможно, если Дикий Гон в самом деле существует, просто пришло его время — для профилактики, так сказать… Вон, смотрите, чистый, светлый и просторный трактир, давайте посетим его и отдохнем, как полагается нормальным людям, не обремененным заботами о нуждах мира и вселенной.
Мы ввалились в этот уютный уголок и, немного пошумев для начала, устроились в укромном уголке. Бдрыщ осторожно попробовал стул, прежде чем воссесть. Стул жалобно скрипнул, но выдержал.
Появились заказанные бароном, знатоком злачных мест, блюда. Мы сидели и молчали, наслаждаясь поднесенными хорошенькой служанкой дарами подвала — неплохим элем и сушеными плодами эвгульского хлебного дерева. Кахтугейнис, когда узнал, что здесь можно испробовать этот экзотический продукт, сейчас же загорелся желанием истратить кучу средств на его приобретение, чем и был весьма и весьма доволен. На мой же вопрос, нет ли в подвалах, случайно, эвгульских яблок, ответ был дан, увы, отрицательный…
Сушеные плоды хлебного дерева и в самом деле оказались весьма неплохи. С терпким соленым привкусом, они замечательно подходили к элю, смягчали его горечь и кислость. Однако с пивом были бы не так удачны — хоть я и не стал пробовать, однако оценил умозрительно, и угадал — барон подтвердил мое предположение. Эвгульские хлебные плоды с местным пивом дают столь ядовитую субстанцию, что человек, рискнувший попробовать ее, неделю мучается животом сам и мучает окружающих…
Получив столь блестящее подтверждение своего острого ума, я откинулся на спинку стула — здесь были стулья, вот что удивительно, не табуреты! — и принялся неторопливо поглощать эль, грызя эвгульские крекеры. Бдрыщ хрустел и булькал с энтузиазмом, но, к моему удивлению, в малых количествах. Сравнительно с его размерами, конечно… Барон делал то же самое. Ясно было, что он является не меньшим ценителем подобного редко случающегося комфорта, потому и желанного порой, что редкого.
— … Всю неделю, чтоб тбписты свалились им на голову, торговцев шмонали, — донесся возмущенный голос от столика напротив. Некий добротно одетый, добротно же сложенный тип, размахивая руками, громко сетовал на судьбу, обращаясь к собеседнику, грустному невзрачному человечку. — И почему? Какой-то вор, переодевшись торговцем, вывез из столицы фургон, наполненный ворованными девицами!
Собеседник что-то произнес, что — я не расслышал.
— Нет! Да! Всех этих девиц звали Жюльфахранами, вот ведь беда какая. Кто-то серьезно охотится за принцессой, но зачем всех так именуемых тибрить? Хватило бы и одной — самой главной, так нет же, у Гаклека дочь украли, у Роктайхура украли, Йанц тоже всю городскую стражу на уши поднял… Щас все зверски сожалеют, что не придумали других имен, да ведь поздно, да!
Опять неслышная реплика.
— Да всех шмонали, всех! Только пару дней назад осаду сняли — у-у, это самая настоящая осада была, Райа окружили и без тщательного досмотра никого не пускали. Щас сюда ехал — посты, посты, проверки, обыски… Но то — ерунда! Неделю назад я чуть с ума не сошел, проверяли, чтоб их, часа два. А смысл? Принцессу-то ведь все равно свистнули уже, а значит, в Райа ее нету!
Я насторожился. Чем-то история не понравилась.
— Да не, просто, как я слышал, отряд гвардейцев догнал похитителей, разметал на месте, кого живым взяли — повесили, а ее высочество под великой охраною везут обратно. Скоро будет, не сегодня — завтра.
Все понятно. Значит, Жуля — действительно одна из тех похищенных дочерей богатых торговцев, которых угораздило назвать дочек в честь принцессы. Стала жертвой коллективного похищения девушек. А саму принцессу домой везет целая гвардия. Меня же отрядом солдат не назовешь? Хе-хе…
— Скажите, любезный Хорс, — нарушил молчание барон. — Есть ли у вас некие более серьезные мотивы предполагать приближение Конца Света?
— Абсолютно никаких, — помотал я головой. — Разве что… Разве что несколько странных сновидений, случившихся по дороге. В частности, в одном из них прозвучало название замка Эглотаур, якобы тесным образом связанного с моими приключениями.
Я вдруг понял, что вокруг наступила гробовая тишина. Некоторые, в том числе и добротный торговец, в ужасе вытаращили на меня глаза. Кахтугейнис поперхнулся и теперь давился элем, не осмеливаясь почему-то кашлять.
— Что случилось? — недоуменно спросил я.
— Никогда… кха-кхааа… никогда не произносите в Райа этого слова, господин Хорс, — наконец прохрипел барон.
— Какого слова? Эгло…
— Да! Да! Кхааа…
Я огляделся, пытаясь понять причину паники. Все отводили глаза, чтобы не встретиться со мной взглядом; тогда я поспешно уткнулся в кружку носом и минуты две сопел, выцеживая из нее эль. Снова подняв голову, я увидел, что народ успокоился, Кахтугейнис прокашлялся, и только изредка кто-нибудь бросал на меня настороженный взгляд. Несколько человек, правда, спешно покинули трактир, но это уже их проблемы…
— В чем дело, господин Охара? — спросил я. — Что вас так напугало?
Кахтугейнис сердито возразил:
— Кавалера Сребряного Кленового Листа не так-то просто напугать, юноша, поэтому постарайтесь выбирать слова. Иначе можно и шпагу в сердце схлопотать.
— Простите, баро… господин Охара, — смутился я. И вправду, мы ж в столице, здесь нельзя пренебрегать этикетом и ритуалами. — Что вас в моих словах так насторожило?
— Хм… Одно лишь упоминание места, как вы заметили, любезный Хорс, способно вогнать в ужас каждого второго обитателя Райа. Да и не только Райа — во всем Тратри боятся и опасаются его.
— Места?
— Правильнее было бы сказать — замка, однако и прилегающие к нему парк и лес издревле называют так же. Собственно, это место является частью столицы, однако ввиду неких неуловимых и необъяснимых традиций считается едва ли не враждебным государством.
— Неужели? Вы меня окончательно заинтриговали. Чем же замок заслужил подобное мнение?
— Это очень старая история… Впрочем, вы наверняка уже слышали легенду про Харта — Императора Эльфов, проклятого и отверженного сначала своим народом, потом остальными, а в конце концов — и самим собой?
— Вообще-то, эта часть истории мне неизвестна, — пробормотал я. — Я не знал, что его, оказывается, прокляли все, кому не лень… Однако да, легенду я слышал. И что же?
— В замке, являющемся сердцем этого места, прошли последние дни Харта. Согласно одной из версий, разумеется. Другие гласят самые разные варианты, вплоть до того, что Харт до сих пор жив и замурован в подвалах замка. Но все легенды сходятся в одном — что памятник, выстроенный умерщвленному брату, стал роковым в судьбе Эхартиэля. И все же ни одна достойная доверия история никоим образом не доносит до нас сведения о том, когда и как рок настиг Харта. Многие поздние доработки пытаются заполнить этот пробел, но то лишь фантазии. Впрочем, лучше и точнее поведают лишь историки. Вам бы познакомиться со знаменитым Серотаем Федферовани, вот ему ни один другой историк даже в подметки не годится. Только где ж нынче носит неугомонного дракона…
— Я знаком с ним. Не далее как вчера имели продолжительную пьянку…
— О, так господин Федферовани в Райа? — оживился барон.
