Игорь Губерман - О выпивке, о Боге, о любви

Хоть я теолог небольшой,

но нервом чувствую сердечным:

Господь наш тайно слаб душой

к рабам ленивым и беспечным.

У Бога есть увеселения,

и люди гибнут без вины,

когда избыток населения

Он гасит заревом войны.

Стал часто думать я о Боге —

уже позвал, должно быть, Он,

и где-то клацает в дороге

Его костлявый почтальон.

Творцу такое радостно едва ли

в течение столетий унижение:

всегда людей повсюду убивали,

сначала совершив богослужение.

Что-то в этой жизни несуразной

весело, удачливо и дружно

вьётся столько гнуси безобразной,

что зачем-то Богу это нужно.

Увы, порядок этот вечен,

и распознать его несложно:

везде, где Бог бесчеловечен,

там человек жесток безбожно.

Накалялся до кровопролития

вечный спор, существует ли Бог,

но божественность акта соития

атеист опровергнуть не мог.

Мессия вида исполинского

сойдёт на горы и долины,

когда на свадьбе папы римского

раввин откушает свинины.

Все мы перед Богом ходим голыми,

а пастух следит за организмами:

счастье дарит редкими уколами,

а печали – длительными клизмами.

Движение по небу облаков,

какая станет баба кем беременна,

внезапную активность мудаков —

Создатель расчисляет одновременно.

Играет крупно сатана,

спустившийся с небес:

часть жизни Богом нам дана,

а часть нам дарит бес.

Мы часто в чаяньях заветных

нуждаемся в совете Божьем,

но знаков от Него ответных

понять не можем.

Мы понимали плохо смолоду,

что зря удача не является:

кто держит Господа за бороду,

тот держит дьявола за яйца.

Болезней тяжких испытания,

насколько я могу понять,

шлёт Бог не в целях воспитания,

а чтобы нашу прыть унять.

Уже слетелись к полю вороны,

чтоб завтра павших рвать подряд,

и «С нами Бог!» по обе стороны

в обоих станах говорят.

Бог людям сузил кругозор

для слепоты как бы отсутствия,

чтобы не мучил нас позор

и не сжигала боль сочувствия.

Сегодня почему-то без конца

я думаю о жизни в райских кущах:

как жутко одиночество Творца

среди безликих ангелов поющих!

Ужели это Божье изуверство

для пущей вразумлённости людей?

Ведь наши все немыслимые зверства —

издержки благороднейших идей.

– Послал ему Бог испытание!

– А что с ним? – Почти ничего:

постигло его процветание,

молитесь за душу его.

Всегдашнее моё недоумение —

зачем живу, случаен и безбожен, —

сменилось на уверенное мнение,

что этого Творец не знает тоже.

Творец давно уже учёл

всего на свете относительность,

и кто наукам не учён,

у тех острей сообразительность.

Среди бесчисленных волнений,

меня трепавших без конца,

всегда была печаль сомнений

в доброжелательстве Творца.

Увы, но взгляд куда ни кину —

везде пропорция равна:

везде Творец, готовя глину,

чуть-чуть подмешивал гавна.

К Богу я не лезу с панибратством,

а играть с Ним – дело непростое:

чтобы заниматься святотатством,

надо тонко чувствовать святое.

Я давно простился с лицемерием

и печалюсь, глядя в небосклон:

к Богу мы относимся с доверием

большим, чем заслуживает Он.

Хоть и есть над каждым крыша,

все они весьма непрочные,

и Творец смеётся, слыша

наши планы долгосрочные.

И мудро – учинять посильный пир,

хотя не время, ветрено и шумно,

а глупо – полагать, что Божий мир

задуман был гуманно и разумно.

Навряд какой-нибудь философ

посмел додумать до конца,

что жизнь земная – просто способ

самопознания Творца.

На склоне лет ужасно тянет

к душеспасительным мыслишкам:

надеюсь я, что Бог не станет

ко мне приёбываться слишком.

Сегодня я подумал снова:

от Бога жду я всепрощения,

а если Он не враг спиртного,

то я созрел и для общения.

Душе моей желаю отпущения

грехов былого тела злополучного,

и дай Господь ей после очищения

опять попасть в кого-нибудь нескучного.

В каких-то скрытых высших целях,

чтоб их достичь без промедлений,

Бог затмевает ум у целых

народов, стран и поколений.

Я потому грешил, как мог,

живя не постно и не пресно,

что, если сверху смотрит Бог, —

Ему должно быть интересно.

Я в этой мысли прав наверняка,

со мной согласны лучшие умы,

что жирный дым любого пикника

Творцу милей, чем постные псалмы.

Уверен я, что Бог – не дилетант,

насквозь Ему прозрачны обстоятельства,

и где-то есть жестокий прейскурант

расплаты за убийства и предательства.

Да, мир наш сочинён довольно скверно,

однако в отношении тюрьмы

кивать на Божий замысел неверно —

её уже придумывали мы.

Смотрю на Божий мир я исподлобья —

то гибельно повсюду, то опасно;

однако если мы – Его подобья,

то ждать Его сочувствия – напрасно.

Вчера возле камней, навеки слившихся,

где связано узлом несчётно судеб,

толпился я в густой толпе молившихся,

Его благодаря за всё, что будет.

Время сушит мыслящие стебли

на короткой жизненной дороге,

меньше я треплюсь теперь о ебле,

чаще начал думать я о Боге.

В наш мир сойдёт Мессия властно,

когда пробьёт заветный час;

к нему стремясь подобострастно,

затопчут праведники нас.

Напрасен хор людских прошений,

не надо слишком уповать,

ведь Бог настолько совершенен,

что может не существовать.

Не зря себе создали Бога двуногие —

под Богом легко и приятно.

Что Бог существует, уверены многие

и даже Он сам, вероятно.

Хотя легко ношу гуляки маску

и в мелкой суете живу растленной,

но часто ощущаю Божью ласку

в наплыве тишины благословенной.

Сплетя блаженство и проклятие,

Творец явил предусмотрительность,

и жизни светлое занятие

течёт сквозь тёмную действительность.

Господь, создатель мироздания,

всё знал и делал навсегда,

не знал Он только сострадания,

и в этом – главная беда.

Состарясь, угрюмо смотрю сквозь очки

и думаю: цыц, не пыхти;

но если и вправду мы Божьи смычки,

то Бог – музыкант не ахти.

Действуя на души и сердца,

чувствам и уму чиня помехи,

дьявол – тень и копия Творца,

и отсюда все его успехи.

Бог и мы затеяли совместно

пьесы этой бурное течение,

и Творцу, наверно, интересно,

как мы сочиним ей заключение.

Понять былое – свыше наших сил,

что славы там достойно, что – проклятия,

у Бога я об этом бы спросил,

но наши для него темны понятия.

Подумал мельком я сегодня:

в толкучке жизни многолетней

на ком лежит печать Господня —

они и дьяволу заметней.

Сполна Творец явил и гениальность,

и злое своеволие своё,

когда создал паршивую реальность

с хорошими людьми внутри неё.

А вдруг на небе – Божий дар! —

большие горы угощения:

дают амброзию, нектар

и чуть по жопе – в знак прощения?

Свершается от жизни отторжение,

вослед летит пустое причитание…

Творец нам заповедал умножение,

но свято соблюдает вычитание.

Творец не прочь бы нам помочь,

по капле счастья всем раздать,

но и Ему уже невмочь

земное блядство обуздать.

Мы жаждем слышать Божий глас,

возводим очи к небесам,

а Бог чего-то ждёт от нас,

хотя чего, не знает сам.

Заранее у Бога я прощения

просить остерегаюсь потому,

что многие в морали упущения