Антология - Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.
…Предположенная на 1871 год народная перепись во Франции отложена национальным собранием до будущего года, так как вследствие борьбы под Парижем, по всей вероятности, придется очень и очень многих граждан недосчитаться.
Очень разумна подобная мера:
Общий характер правительства Тьера,
С страстью к насилию, бомбам, штыкам,
Так же как оспа, как тиф, как холера,
В цифрах статистики скажется нам.
…«Ни одного дела не следует делать наполовину» — гласит одно почтенное, на всех почти прописях фигурирующее правило. Правительство Тьера во Франции, как видно, умеет превосходно держаться этого правила, и так как западная половина Парижа почти не пострадала от прусских бомб, то теперь версальские бомбы стараются докончить дело, доведенное только до половины прусскими, несмотря на то что Тьер торжественно обещал по возможности щадить город. При этом невольно вспоминается патетическая выходка Тьера, который, во время первых переговоров о мире с пруссаками, со слезами на глазах сказал: «О, я до сих пор даже сам не сознавал вполне, как горячо я люблю город Париж!» Тьер и теперь уверяет, что страстно любит Париж; бомбардирование же его он объясняет так:
Хоть мной Париж бомбардируем,
Но это всё любовь творит,
К нему чугунным поцелуем
Град ядер от меня летит.
Чтоб мне Париж обнять с комфортом,
Вкруг растянул я рать свою.
И вот громлю я форт за фортом;
Кого люблю — того и бью!
…Во время последних выборов в Париже всех поражало громадное количество караульных и полицейских, наблюдавших за выборами… Выборы окончились в пользу Тьера, так что войску и полиции оказалось возможным ограничиться пассивной ролью наблюдателей. Что бы вышло в противном случае — неизвестно, но во всяком случае можно рассчитывать, что г. Тьер не ударил бы лицом в грязь перед своими собратами по ремеслу, вроде Кавеньяка и героя 2-го декабря. Словом, г. Тьер, несмотря на свои преклонные лета, подает большие надежды в качестве прямого наследника прежних эксплуататоров Франции. В самом деле:
Развивать он бойко стал
Прежние традиции,
Он всю Францию отдал
Под надзор полиции,
Прихоть он свою зовет
Волею народною,
А республикою — гнет
Над страной свободною.
1709. <НА БЕЙСТА>
…граф Бейст в настоящее время готовит к печати свою полную автобиографию, в которой будет изложена вся деятельность изобретателя прижимания славян к стене начиная с 1848 года. По этому случаю в одном из славянских кружков в Австрии сложилось, говорят, следующее послание графу Бейсту:
Вы из саксонского министра
Попали в канцлеры так быстро
И с высоты своей потом
Слетели ловко кувырком.
Salto-mortale[94] депутатом
Вы показали лихо тут…
Пишите ж!.. Пусть пойдет ваш труд
Для руководства… акробатам.
П. И. Вейнберг
1710. СЫНУ ОТЕЧЕСТВА
Ты сын отечества — согласен в этом я,
Ты точно, может быть, член славного народа:
Разумна, хороша, честна твоя семья,
Но ведь в семье не без урода…
1711. К ЛЮЦИНДЕ
Люцинду резвую ничто не в состояньи
Заставить покраснеть; о чем бы перед ней
Ни говорили вы, чем ваша речь грязней,
Тем задушевней смех веселого созданья;
О друг мой, покрасней же ты хоть оттого,
Что не краснеешь ты уже ни от чего!
1712. «Чтоб переводить из Данта…»
Чтоб переводить из Данта,
Надо прежде всего хоть долю таланта.
Но, зная только Адмиралтейство,
Переводить Данте — злодейство.
Приписываемое
1713. «Не родись богатым, не родись толковым…»
Не родись богатым, не родись толковым,
А родись Катковым.
Б. Н. Алмазов
1714. ГРИГОРЬЕВ
(Из антологии)
Мрачен лик, взор дико блещет,
Ум от чтенья извращен,
Речь пара́доксами хлещет.
Се Григорьев Аполлон!
Кто ж его в свое изданье
Без контроля допустил?
Ты, невинное созданье,
Достоевский Михаил.
1715. ЧИЧЕРИН
(Из А. Шенье)
Нет, в искренность его я вечно буду верить.
Чичерин-публицист не может лицемерить.
Всё непритворно в нем: теорий темных бред;
Абстрактность — Гегеля неизгладимый след;
Задор; периодов немецкая протяжность
И фраз напыщенных ребяческая важность.
1716. К ПОРТРЕТУ НАЗИДАТЕЛЬНОГО ПИСАТЕЛЯ
Мне лучшей похвалы нельзя ему сказать:
Поп дьякону велит труды его читать.
Ф. М. Достоевский
1717. «Описывать всё сплошь одних попов…»
Описывать всё сплошь одних попов,
По-моему, и скучно и не в моде;
Теперь ты пишешь в захудалом роде,—
Не провались, Л<еско>в.
Ф. Б. Миллер
1718–1720. <НА В. В. ГРИГОРЬЕВА>
Все тайны монгольских наречий
Недаром открыты ему:
Усвоив монгольские речи,
Монголом он стал по уму.
Монгольской премудрости книгу
Он с целью благой изучил:
По ней он монгольскому игу
Цензурный устав подчинил.
Плуты, воры, самодуры!
Успокойтесь, отдохните
От бича литературы:
Вы отныне состоите
Под эгидою цензуры.
Блаженной памяти Красовский,
Восстав из гроба, произнес:
«Цензурный комитет московский!
В тебя мой дух я перенес!
Прими ж мое ты наставленье:
Чтоб избежать невзгод и бед,
Марай сплеча без сожаленья:
За это замечаний нет!»
А. М. Жемчужников
1721–1733. В АЛЬБОМ СОВРЕМЕННЫХ ПОРТРЕТОВ
С тех пор исполненный тревог,
Как на ноги крестьяне стали.
Он изумлен, что столько ног
Еще земли не расшатали.
С томленьем сумрачным Гамле́та,
Но с большей верой, может быть,
Десятый год он ждет ответа
На свой вопрос: «Бить иль не бить?»
Их прежде сливками считали;
Но вот реформ пришла пора —
И нашей солью их прозвали
Стряпни печатной повара.
Пускай собою вы кичитесь — мы не ропщем
(Болотом собственным ведь хвалится ж кулик!),
Лишь не препятствуйте радеть о благе общем…
Vous comprenez… le bien public![95]
Он образумился. Он хнычет и доносит.
Свободы пугало его бросает в зноб…
Вот так и кажется — посечь себя попросит
Опохмелившийся холоп.
Он вечно говорит; молчать не в силах он;
Меж тем и сердца нет, и в мыслях нет устоя…
Злосчастный! Весь свой век на то он обречен,
Чтоб опоражнивать пустое.
Свершив поход на нигилизм
И осмотрясь не без злорадства,
Вдались они в патриотизм
И принялись за казнокрадство.
Он был так глуп, когда боролись мы умом;
Но, выгоды познав теперешних уловок,
Он уши навострил, взял в руки грязи ком —
И стал меж нас умен и ловок.
Шарманка фраз фальшиво-честных,
Машинка, мелющая вздор,
Окрошка мыслей несовместных —
Ты старый хлам иль новый сор?
Затем глядит он свысока,
Что собирал во время о́но
Дань удивленья с дурака
И умиления — с шпиона.
С фиглярством, говорят, роль граждан этих сходна.
Но нет! Они, храня достоинство и честь,
Вертеться колесом умеют благородно
И величаво — паклю есть.
О, как довольны вы!.. Еще бы!
Вам вкус по свойствам вашим дан.
Без света, затхлые трущобы
Ведь любят клоп и таракан.
Их мучит странная забота:
Своих сограждан обязать
Прибавкой к званью патриота
Слов: с позволения сказать.
1734–1737. ЭПИТАФИИ
