Антология - Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

«Что эпиграммы ты давно так не писал?»
             — «Давно тебя не вспоминал!»

Ты сердишься, зачем не прихожу
         Поесть, попить, повеселиться;
         Причину я тебе скажу:
         Признаться, не люблю поститься.

Нельзя не похвалить поэму Глупомысла:
Язык довольно чист, стихи в ней хоть куда,
Порядок слов хорош, а рифмы завсегда,
Каких богаче нет. — Недостает лишь смысла!

                Ликас женился на Лизете.
«Страннее выбора не видывал я в свете.
В чем прелесть он нашел: в душе, уме, в глазах?» —
«Ах, друг мой, прелестей немало — в сундуках!»

«Три тома и́здал я своих стихов, речей».
                — «Какая пища для мышей!»

             Крадона некто вопрошал,
На чем поступок он бесчестный основал,
      Когда старинных всех поэтов обокрал.
«На праве давности», — несчастный отвечал.

              Ты хочешь знать причину,
Зачем я не даю стихов тебе моих;
                      Скажу тебе без чину:
        Боюсь, чтоб не дал мне своих.

Но муж другой еще седей
Рукою немощной своей
Шар черный бросил в урну;
Кричит: «Меня он погубил,
Мое Зерцало он разбил
          И отдал грызть Сатурну».

«Ты мне советами уж начал докучать,
Чтоб тяжбу мне свою лишь миром окончать;
Но мне судья сказал (прошу не осердиться:
              Он знает больше твоего),
Что дело выгодно и с пользою решится…»
              — «О, это правда! для него».

«Клеон, ты всё твердишь о Хлоиных глазах,
О Хлоином носу… Ни разу не придется
Сказать, умна ль она?» — «В трех тысячах душах
Тьма мозгу, милый друг, тьма мозгу наберется!»

«Вот в знатные попал и ты, товарищ, друг!»
— «Ну что же за беда! Я при дворе не связан;
В ливрее золотой толпу имею слуг,
А сам лишь по утрам их роль твердить обязан».

«Что ты один? Иль чем встревожен?»
— «Беседую с самим собой».
— «Любезный друг! Будь осторожен:
Не льстец ли говорит с тобой?»

Задумал наш Дамон забавником казаться.
Но свет не видывал скучнее ничего;
            Он хочет за умом гоняться,
            Да жаль, что ум резвей его!

Я месяц в гвардии служил,
А сорок лет в отставке был,
В деревне я учил собак,
Ловил зверей, курил табак,
Наливки пил, секал крестьян,
Жил весело и умер пьян.

Под камнем сим лежит губернский предводитель.
Он был собак борзых и гончих покровитель.

В одной руке весы, в другой я меч держу:
Положит мало кто, того я поражу.

              О, ужас! О, досада!
Гомера перевел безграмотный Глупон.
От лошади погиб несчастный Илион,
          А от осла погибла Илиада.

              Клит был плохой поэт,
              Теперь стал критик редкий.
              Тут, впрочем, дива нет:
Из скверного вина выходит уксус едкий.

Клариса в чепчике степенном и в салопе
Днем молится в церквах, бежит от мира прочь.
А ночью? О, она, подобно Пенелопе,
Что днем ни сделает, то перепортит в ночь.

                      Смеются Простину,
            Что говорить он не умеет
И половиною зовет свою жену.
Ну что же? Пополам он ею и владеет.

«Три сына у меня, не сходны все лицом».
            — «Да, каждый схож с своим отцом».

Под камнем сим лежит великий генерал,
                Его солдаты не забудут
                И долго, долго помнить будут,
                Как он их палками бивал.

Вздурился толстосум, наш откупщик богатый;
Хлев надобен ему, а строит он палаты.

            Хвастон наш фабулист примерный:
Нет в баснях у него искусства, пышных слов,
А сколько простоты!  Вот в них-то совершенный
                               Язык скотов.

               Как на французов зол Хвастон!
Не могши бить живых, терзает мертвых он
Без милосердия ужасным переводом:
Расин стал от него теперь урод уродом.

«Что ты так похудел?» — «Не сплю вот третью ночь.
Не мучился такой бессонницей я сроду».
                    — «Безделица. Могу помочь:
Сегодня же пришлю тебе Графова оду».

          В боях щадила смерть его:
Безвредно проходил сквозь огнь, мечи и воду;
                   А умер отчего?
Да только выслушал одну Вралева оду.

«Каких лишились бы прекрасных мы стихов,
              Когда бы не писал Вралев».
          — «Смеетеся?» — «Тут нечему смеяться:
Я правду говорю, — Вралев, конечно, глуп,
Да и полезен нам: оселок хоть и туп,
              Но об него ножи острятся».

              Не верят, что Хвастон
Имеет место на Парнасе.
Там нет козла, так Аполлон
Хвастона держит при Пегасе.

         Господь послал на Питер воду,
         А граф сейчас скропал и оду.
Пословица недаром говорит:
                    «Беда беду родит».

              Она
Граф Димитрий! Не зевай:
На престоле Николай.
              Он
О, ох, моя Темира!
Оробела моя лира.

В Хвостова притчах мы читаем, что петух,
В навозе рояся, нашел большой жемчуг.
             Но клада не найдешь такова,
             Все притчи перерыв Хвостова.