Иван Мятлев - Стихи

Лентин к дьякону бежит,
Лентин дьякону кричит:
«Дьякон, где бы нам напиться,
Как бы нам распорядиться?»
Дьякон Лентину в ответ:
«Знаю где, да денег нет!
У Степана Бардакова
Штофа три вина простова,
Где достал и вкус каков,
Знает, верно, Бердышов
И Катюха повариха,
И Устинья столяриха,
Знает Зубов Андреян,
Знает Храпов, но он пьян
И не скажет нам ни слова,
А жаль случая такова!»

Я сбиралася давно
Посмотреть «Ле Гюгено».[22]
Что за гюгено такие?
Басурмане записные,
Каков был мусьё Вольтер?
Сочинитель Мейербер,
Немец, человек ученый,
Настоящий шмерц[23] копчёный.
Верно, будет хорошо,
Тре жоли, тре бо, тре шо.[24]
Уж в другой раз не увижу,
Как адью[25] скажу Парижу.
Доместик м’сьё Франсуа![26]
Ты достань билет пур мўа[27] —
В третьем ярусе три ложи,
Поместить все наши рожи.
Двести франков — так и быть! —
Я готова заплатить.

Вот приносят нам билеты.
Мы откушали, одеты,
Кулебяки две в запас
К вечеру лежат для нас.
Вот мы в Оперу пустились,
В трёх каретах разместились.
Приезжаем, и как раз
Увертюра началась.
Флейты, барабаны, скрипки
Проиграли без ошибки;
Публика кричит: «Бравò!»
Я шепнула: «Се нуво[28]
И какой мотив чудесный!
Только, кажется, известный,
Из „Русалки“, или взят
Из „Калифа де Багдад“»[29]

Вот и занавес открыли.
Кучи кучей навалили
Разноцветных плясунов,
Голосистых певунов,
Королева, с нею дамы,
Рыцари, герои, хамы;
Хамы дан ле танз антик[30]
Значило: ле доместик,[31]
Потому что Хам смеялся,
Когда Ной пьян напивался.
Ной сказал ему за то:
«Твое семя проклято».
И с проклятием на шее
От него пошли лакеи,
Полотеры, повара,
Ключницы и кучера …
А над пьяным что остриться?
Пьяный может пригодиться,
Пьяный к откупу хорош,
Лишний всё притащит грош …
К пьяным я полна почтенья.
Но оставим рассужденья, —
Я вам просто расскажу,
Ком ла комеди се жу[32]

Поплясали, порезвились;
Дамы вдруг разоблачились,
Каждая сняла пенўар, —
Же не пуве па круар[33]
И вскричала: «Чтоб мамзели
Наши на партер смотрели.
Тьфу ты боже, царь Давыд!
Стыд, ну просто срам и стыд!»
Тут франсез или мазурки,
А потом, играя в жмурки,
С лестницы мусьё идёт
И принцессу застает.
Закричал, махнул руками,
Рассердился … Между нами,
Я никак не поняла,
В чём история была,
Только гвалт, расправа, крики, —
Всё по правилам музыки —
И прекраснейший финал,
Как в Москве, дан «Ла Вестал».[34]

Занавес тут опустили;
Мы мороженое спросили,
Ели, пили, через час
Снова занавесь взвилась.
Тут мусьё с принцессой снова,
Не без ласкового слова,
Всё ей нежности поёт,
Честь с поклоном отдаёт.
А она ему манерно
Отвечает: «Ах, неверно!
Предостерегу, любя:
Все сердиты на тебя.
Спрячься, милый, в уголочке,
Ты услышишь, о дружочке
Что здесь люди говорят».
Вдруг приходят — свят, свят, свят! —
Три, четыре генерала;
Все уселися сначала,
Всякий мнение даёт,
Всяк мошенником зовёт
Полюбовника принцессы,
И опять пошли процессы:
Как бы вора уловить,
Гугенотов всех убить.
Он всё слушает, сердечный,
Но, как таракан запечный,
Притаился, ни гу-гу!..
«Я бедняжке помогу!» —
Про себя поёт принцесса,
А уж дальше ни бельмеса
Я никак не поняла:
Вся компания ушла,
Полюбовник воротился,
Начал петь, потом решился
Тягу поскорее дать …
Но вот тут какая стать,
Я никак уж не добилась:
Вдруг принцесса разъярилась
И, бог ведает зачем,
Закричала: «Же вуз-эм!»[35]
Тут разнежились, запели,
Вдруг куранты зашумели,
И мусьё бежит к себе,
А она — тут свит томбе![36]
Так, как сноп, и повалилась …
Занавесь тут опустилась,
Мы так были эшофе,[37]
Что спросили дю кафе.[38]

Акт четвертый представляет
Кирку, где народ гуляет
И танцует менуэт …
Презатейливый балет!
Но мусьё вбегает снова,
Гневный, вроде Пугачёва,
И поёт, подняв картуз:
«Мўа пур мўа, э дьё пур тус!»[39]
Это всех перепугало!
Всё собранье убежало
Вон из кирки — вдруг пальба.
Что такое? Ба! Ба! Ба!
Гугенотов убивают,
А за что, про что — не знают.
Тут с решёткой тёмный двор,
За решеткой славный хор.
Но мусьё опять вбегает,
Даму нежно обнимает.
Впрочем, это не конец, —
Прибегает сам отец,
Подстрелить свою девицу,
Как ночную словно птицу, —
И со всех сторон — паф! паф!
Всем пишите эпитаф.
Ну уж опера! признаться …
Но пора нам убираться.
Десять су мадам уврёз[40] —
И к ла лимонад газёз[42]
И к забытым кулебякам —
Ведь не бросить же собакам!

Приходит староста-пузан
    И двадцать мужиков.
Се сон, же крўа, ле пейзан
    Де мадам Бурдюков[42].

О них докладывать Андре
    Идёт официант.
«Дан л’антишамбр фет антре
    Е дит лёр к’ильз-атанд»[43].

Выходит барыня с гостьми
    Через часочка два.
«Бонжур, бонжур, ме бонз-ами!
    Ке вуле ву де мўа?»[44]

«Ну, староста! Ты доложи»,—
    Сказали мужики.
«Э бьен, де кўа донк иль с’ажи?
    Де кўа? У бьен де ки?»[45]

И староста, отдав поклон,
    Свой начал разговор.
Но барыня кричит: «Алон!
    Не крие па си фор»[46].

«Мы яровое убрали,
    И убрали траву».
— «Се тре жоли, се тре жоли!
    Коман ву порте ву?»[47]

«И нам теперь всем отдых дан,
    Но аржаному срок…»
— «Але ву з’ан, але ву з’ан!
    Ке дьябль! Же м’ан мок!»[48]

«В продажу хлеб уже глядит,
    Убрать бы поскорей».
— «Кес-ке ву дит? Кес-ке ву дит?
    Же крўа, ву мюрмюре?»[49]

«Как опоздаем, будет жаль,
    Не довезем в Василь!»
— «Са м’ет егаль, са м’ет егаль.
    Ву з-ет дез-ембесиль!»[50]

И выгнать всех велела вон
    За хлебный магазин.
А гости крикнули: «Се бон!
    Се тре бьен, ма кузин!»[51]

Вот управляют как у нас!
    Всё — минус, а не плюс.
Ке вуле ву, ке л’он фасс?
    Он не се па ле Рюсс![52]

Если чем я вас фаше[53]
Или мебель вам таше,[54]
Или на ковер краше[55]
Иль неловко акроше[56]
Столик де папье-маше …
Пардоне мўа ме пеше![57]

Ежели я вас фаше
Тем, что в ваш платок муше,[58]
Тем, что на мозоль марше,[59]
Тем, что пеньем экорше[60]
Уши, к’иль фалле буше…[61]
Пардоне мўа ме пеше!

Если же я вас фаше
Тем, что слишком депеше,[62]
Обогнал я ле коше,[63]
Что всегда вас возит ше
Лез ами дю Рон Марше …[64]
Пардоне мўа ме пеше!

Если же за то фаше,
Что, плен д’юн амур каше,
Дон ле вўаль эт арраше,[65]
Прековарно же шерше[66]
Ваше сердце де туше …[67]
Пардоне мўа ме пеше!

Благочестная в душе,
Вы исполнить всё таше,[68]
Что религия преше;[69]
Бог вам даст бьен акуше…[70]
Так не будьте же фаше![71]
Пардоне мўа ме пеше!