Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)
– Значит, это твоих рук дело!… Это ты… ты все устроил?…
– Нет, нет, Пури, жизнью отца клянусь… Это не я, клянусь здоровьем дядюшки!
Но явная растерянность и волнение выдавали меня с головой. Воспользовавшись минутным колебанием Пури, я бросил взгляд в ту сторону, куда швырнул петарду. Оказывается, мой снаряд попал в отверстие здоровенной широкогорлой бутыли, которая неизвестно зачем стояла в углу двора, и разорвал ее. Верхняя конусообразная часть сосуда валялась на прежнем месте, все вокруг было усыпано осколками стекла.
Не обращая внимания на шум, доносившийся снаружи, Пури кинулся на меня и начал колотить. На мгновение инстинкт самозащиты взял верх, и я уже занес ногу, чтобы лягнуть его, но, вероятно, обещание обойтись без членовредительства, данное Асадолла-мирзе и Маш-Касему, заставило меня прирасти к месту. Тут дверная задвижка, не выдержав сильного напора, отскочила, и дядя Полковник впереди, а за ним несколько человек родственников ввалились во двор.
Рев дяди Полковника перекрыл все прочие крики:
– Что случилось, Пури? Что тут за грохот?!
– Этот выродок гранату в наш дом бросил.
Я тотчас начал оправдываться:
– Клянусь здоровьем отца, жизнью вашей, дядя, клянусь, если бы это я…
Полковник, оттолкнув Пури, сам вцепился мне в горло:
– Признавайся, паршивая тварь, поганец!
– Клянусь вашей жизнью… отцом клянусь… Я услышал шум и выскочил на крышу поглядеть… Поскользнулся там…
В отчаянии я смотрел на дверь: я надеялся, что Маш-Касем или Асадолла-мирза прибегут меня спасать, но никого не было. Дядя Полковник, продолжая сдавливать мне шею, опять зарычал:
– Вот я сейчас набью тебе на ноги колодки да всыплю палок по пяткам, так что ногти с пальцев сойдут, а потом еще и в тюрьму брошу… Пури, ну-ка, дай мне розгу!
Пури с готовностью сломал ветку с дерева и подал ему. Я всячески пытался освободиться, но прежде чем первый удар обрушился на меня, от дверей раздался голос:
– Руки прочь!
Все замерли, а я от страха прямо к месту прирос: на пороге появился дядюшка Наполеон. Из-под складок его абы мрачно сверкало дуло пистолета, который он сжимал в руке. К счастью, рядом с дядюшкой показалось добродушное лицо Маш-Касема, с болтавшейся за плечом двустволкой.
Дядя Полковник и Пури начали было жаловаться ему, но дядюшка Наполеон оборвал их:
– Вы что – совсем одурели?! В такой опасный момент, вместо того, чтобы укреплять оборону, вы всем скопом навалились на ребенка!
– Дядечка, этот безродный пащенок забросал дом гранатами… Хотел меня убить!
– Молчать! И у глупости есть предел… Вы столько времени впустую потеряли, что истинный виновник этого покушения уж до дому добрался!
Пока продолжался этот диалог, Маш-Касем с винтовкой на плече ходил взад-вперед по двору, присматриваясь. Он обследовал заднюю стену дома дяди Полковника, выходившую на узкую улочку, и пробормотал:
– Вот проклятые! Либо с этой улицы швырнули… Либо с иростата.
Все повернулись к нему. Маш-Касем, как бы разговаривая сам с собой, но уже в полный голос, продолжал:
– Я вроде бы слыхал, иростат гудел недавно… Ох, погуби господь этих англичанов!…
Все сразу зашумели, запротестовали – особенно дядя Полковник и Пури:
– Опять англичане?! Глупости болтаешь, Маш-Касем, начинается снова…
Дядюшка Наполеон несколько мгновений молчал. Ему было трудно освоиться с мыслью, что бред про англичан приписывают не ему. Но потом он взорвался:
– Да, англичане… англичане! Вы воображаете, что вражда между мною и англичанами шуточки… Я, значит, спятил… Все это сказки одни… Я, значит, вздор несу… Вы меня в могилу вгоните!… Я ни днем, ни ночью глаз не смыкаю, стараюсь вас защитить от происков англичан, я рискую своей жизнью, своей, честью и добрым именем. Какие еще доказательства нужны?… Недостаточно разве, что в наш дом бомбу бросили – то ли с улицы, то ли с самолета, то ли черт их знает откуда?… Как мне вам, олухам, растолковать? Господи, пошли мне смерть, избавь от родни от этой!
Вид у дядюшки был ужасающий. Все тело его сотрясала дрожь. Он прижал руку ко лбу, прислонился к стене и медленно сполз на землю. Глаза его закатились, пистолет выпал из рук.
Маш-Касем подбежал к дядюшке. Возможно, для того, чтобы освободить меня из рук мучителей, он завопил:
– Вай, отец родимый! Убили!! Кругом родни полно, зачем было англичанам его-то убивать?!
– Я совершенно уверен, во всем этот поганец виноват, – заявил Пури. – Я на этом настаиваю.
Маш-Касем, который кинулся растирать дядюшке плечи, при этих словах резко выпрямился, направил дуло двустволки прямо на Пури и заорал:
– Вы агу убили… Всех вас сейчас перестреляю! Господи, прости мне грехи мои, другого выхода нет!… Читайте предсмертную молитву!
Пури, дядя Полковник и все остальные побледнели. Не сводя глаз с винтовки, они попятились, лепеча при этом:
– Маш… Маш-Касем… Голубчик… ты… с ума-то не сходи…
Я отлично знал, что Маш-Касем не умеет даже взвести курок, кроме того, почти не было сомнений, что ружье не заряжено, но все-таки и мне стало как-то беспокойно. Но тут наконец от ворот послышался возглас:
– Моменто, моменто, моментиссимо!
Асадолла-мирза, высоко подняв брови в знак удивления, входил во двор. Тотчас раздался вопль Пури:
– Помогите, дядя Асадолла! Маш-Касем нас убить хочет!
– Браво, Маш-Касем! Я и не знал, что ты на людей охотишься!
Но Маш-Касем не дал ему договорить.
– Они моего господина прикончили, я им отомстить должен, – заорал он. – Все до единой пули в них выпущу, а последнюю – в себя!…
Асадолла-мирза начал старательно пересчитывать присутствующих:
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, со мной – восемь… Маш-Касем, в двустволке столько пуль нету, чтобы их всех перестрелять! Да еще чтобы на тебя хватило… Ладно, довольно шутить, скажи-ка, что случилось? Кто покушался на твоего господина?
– Ей-богу, зачем врать? До могилы-то – ать! ать!… – прокричал Маш-Касем. – Я должен их всех порешить, потому как они господина моего убили!
– Ладно, прости ты их… Этот парень – осел безмозглый, он ошибся… Что?… Что ты сказал? Господина ли?… Где ага?! Что с ним?!
Тут только его взгляд упал на неподвижное тело дядюшки Наполеона. Он кинулся к нему:
– Так ты вместо того, чтобы за врачом бежать и за лекарством, отмщением занялся?… Ага! Что с вами?
Опустившись на землю, Асадолла-мирза захлопотал возле дядюшки, Маш-Касем, закинув винтовку за спину, бросился помогать ему.
– Да что же произошло? – с беспокойством спрашивал Асадолла-мирза. – Маш-Касем, подай ту циновку, подстелим ее… Эй, мальчик, беги в соседний дом, принеси пузырек с нашатырем… Да живо!
Волнение Асадолла-мирзы заразило всех, все забегали, засуетились. Сам он, продолжая массировать дядюшке руки и ноги, воскликнул:
– Неужели никто не может мне объяснить, что здесь произошло?! Отчего ага потерял сознание?
Пури, тыча тощим пальцем в мою сторону, прошепелявил:
– Во всем виноват этот ублюдок… Он в наш дом бомбу бросил… Хотел убить меня.
– Моменто, бомба попала в агу?
– Нет, только грохот ужасный был. Все стекла вылетели, но в меня не попало.
– Так, значит, ага лишился чувств от грохота?
Пури затряс своей лошадиной мордой:
– Нет, дядюшка после пришел. Я говорю, что этот мерзавец бомбу бросил, а дядюшка говорит, нет, это англичане.
– Ну, это еще не причина для обморока. Наверно…
– А он разволновался очень, – перебил его Пури.
Осторожно похлопывая дядюшку по щекам, Асадолла-мирза сказал:
– Вполне вероятно, что это дело рук англичан. Откуда этому невинному младенцу взять бомбу?
– Дядя Асадолла, вы не смотрите, что он обиженным прикидывается, это такой выродок, вы даже представить себе не можете! Ведь он же в прошлом году…
Тут Пури, видно, сообразил, что слишком разговорился, и что напоминать о прошлогоднем происшествии ему невыгодно, так как внезапно замолчал. Я воспользовался случаем.
– Поверьте, дядя Асадолла, я совершенно ни в чем не замешан. Можете спросить Ахтар-ханум, которая здесь была.
Брови Асадолла-мирзы поползли вверх:
– Моменто, моменто, а при чем здесь Ахтар-ханум?
Маш-Касем тоже решил вставить слово:
– Ей-богу, зачем врать? Я, значит, понять не мог, чего этой вертихвостке здесь делать? Когда бонба грохнула, вижу, она из ворот выскочила и давай рысью к своему дому…
Теперь вмешался дядя Полковник:
– Ахтар, сестра Практикана, приходила, чтобы Пури разъяснил кое-что одному из ее родственников, ему надо налог уплатить…
Маш-Касем покачал головой:
– Вот уж на вашем месте я бы эту чертовку наедине с Пури-ханом не оставил… Это она все нарочно придумала, чтобы чужого ребенка с пути сбить…
Я опять улучил момент:
– А еще если Асгар-Трактор проведает, что Ахтар приходила к Пури, он Пури зарежет, на куски его изрубит!
