Андрей Шляхов - Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)
Пришла, диагностировала беременность, дала рекомендации и ушла. Женщина обрадовалась и собралась вызывать такси, для того чтобы ехать домой, но Данилов ее отговорил.
– Беременность может служить причиной всех ваших жалоб, – сказал он. – Но грибочки вы все-таки вчера ели. И не шампиньоны, а грузди. И еще вопрос – только ли одни грузди? Грузди, к вашему сведению, условно съедобный гриб. Их перед засолкой по двое суток в семи водах положено замачивать. Так что полежите до утра, а там, если все будет хорошо, мой сменщик вас отпустит. Если нет причин задерживать – мы не задерживаем.
Уговорил – осталась.
– Вам не кажется, Владимир Александрович, что сегодня какой-то сумбурный день? – спросила Маша.
– Кажется, – ответил Данилов. – И боюсь, что ночь будет не лучше. Навезут нам беременностей, инфарктов, астму для полноты впечатления...
«Полноту впечатления» Данилов ощутил на рассвете.
Вначале все шло, как говорится, путем. Данилову привезли тридцатилетнюю женщину, отравившуюся доксепином. Доксепин – довольно сильное антидепрессивное средство. Женщине по имени Светлана его назначил невропатолог. Для купирования невротических тревог.
– Я в клинике неврозов два раза лежала, – сообщила она. – И дома лечусь постоянно. А если не лечиться, то с ума сойти можно. Такой страх появляется, что хоть в окно прыгай...
Схема передозировки была самой обычной – поссорилась с мужем и приняла сразу несколько таблеток. А до этого была выпита бутылка пива, а после, пока еще не тянуло в сон, Светлана полечилась двумя рюмками водки...
– Я бы мог оставить ее дома, – сказал врач «скорой», – желудок промыли, она стабильная, но с одной стороны, у меня инструкция – госпитализировать все подобные отравления, а с другой – муж очень настаивал на госпитализации. Сам, между прочим, с ней не поехал, остался дома...
– Да отделаться он от меня хотел, кобелина! – разъярилась Светлана. – Чтобы девок домой без оглядки водить!
Светлана оказалась женщиной без комплексов. За какие-то пять минут рассказала Данилову, Маше и томившемуся от бессонницы охраннику незамысловатую историю своей семейной жизни, причем рассказ ее изобиловал откровенными, если не сказать интимными, подробностями. Под конец она попросила отпустить ее. Под расписку.
– Куда вы сейчас пойдете? – воззвал к благоразумию Данилов. – Ночь же, транспорт не ходит, да и машин мало.
– У меня сестра на Гиляровского живет, тут пешком идти пять минут. У нее и переночую.
– Точно решили?
– Точно!
В пятом часу утра в приемное отделение седьмого корпуса явился капитан милиции Воскобойников. Показал охраннику удостоверение, велел разбудить дежурную смену и по очереди допросил Данилова и Машу.
Оказалось, что Светлана, уйдя из приемного отделения седьмого корпуса, отправилась прямиком в центральное приемное отделение, куда проникла через окно. Довольно высокое – до земли все три метра будут. В окно Светлана полезла с преступным умыслом, намереваясь прибрать к рукам то, что плохо лежит.
Плохо лежали сумка одной из медсестер, два мобильных телефона и одна электронная книжка-читалка. В тот момент, когда Светлана покидала место преступления тем же путем, провидение наказало ее. Воровка поскользнулась или оступилась, короче говоря – упала на асфальт с трехметровой высоты, причем весьма неудачно. Ударилась головой и потеряла сознание.
Обнаружила ее одна из медсестер, решившая, вопреки строгому запрету, покурить на рабочем месте, высунувшись в окно.
Увидев безжизненно раскинувшееся на асфальте тело, медсестра подняла тревогу. По добыче, валявшейся рядом со стонущей Светланой, восстановить ход событий не составило труда. Светлану перегрузили на носилки и доставили в реанимацию нейрохирургии с диагнозом закрытой черепно-мозговой травмы. Попутно вызвали милицию, к приезду которой Светлана уже пришла в себя.
Запираться она не стала, да и какой смысл был запираться, если взяли с поличным.
– Какой сволочной народ пошел, – сказала Маша после ухода капитана. – Мы их спасаем, а они нас же и обворовывают. Гадина! Хорошо еще, что у нас ничего не украла. Так вот полежит в реанимации, а потом и их обворует.
– Одно слово – сучка! – поддержала Людмила Григорьевна. – Непонятно только, почему ее сразу в тюремную больницу не забрали? Или в сто двадцатую, где для таких особое отделение имеется.
– Может быть, с нее просто подписку о невыезде взяли, – предположил Данилов. – Дело-то простое, к тому же уже раскрытое, ущерб небольшой, если только мобильник при падении разбился...
– Но это надо додуматься! – не унималась Людмила Григорьевна. – Увидеть окно, сообразить, что там никого нет, залезть... Ой, чувствую, профессионалка она! Рецидивистка!
– Ты еще скажи, Григорьевна, что она нарочно отравление симулировала, чтобы в Склиф попасть! – возразила Маша. – Мне кажется, что все гораздо проще. Шла, увидела окно, заглянула, влезла... она же явно наркоманка, а эта публика только и ищет, где бы чем поживиться. Это нам тут наврала с три короба. Типичное ограбление по-Склифосовски, разве у нас можно сумки и мобилы без присмотра оставлять? Я на работу вообще без сумки хожу, а ключи, деньги и мобилу ношу при себе, – Маша потеребила висевший на шее шнурок от нагрудной сумки. – Так спокойнее.
– Ой, тут такие мастаки попадаются – трусы с тебя снимут, а ты и не заметишь, – рассмеялась Людмила Григорьевна. – Помнишь, как в прошлом году раздевалку в психосоматике обчистили? Все свои шкафчики на замок запирали, да разве помогло? И ведь так и не нашли, кто это сделал!..
– Я пойду посплю часок, если дадут, – сказал Данилов и сразу же услышал шум подъезжающей машины. – Все ясно, дома высплюсь...
На утренней пятиминутке криминальная история стала главной темой для обсуждения. На врача, попытавшегося внаглую оставить бомжа с инфарктом в приемном отделении токсикологии, Данилов кляузничать не стал. В итоге ведь тот забрал больного, вот если бы оставил... Просто сообщил, что был отказ в госпитализации, и объяснил причину, не вдаваясь ни в какие подробности.
– Вот откроют в Москве второй центр отравлений, будем всех бомжей туда отсылать, – пошутил Марк Карлович, возвращаясь вместе с Даниловым в отделение.
– Кстати о птичках, – ухватился за тему Данилов. – Как там открытие второго центра? Каковы перспективы?
– Перспективы более чем туманные. Все готово, дело только за оборудованием. Пока, насколько мне известно, закуплены только койки.
– А в чем заминка?
– Откуда я знаю, Владимир Александрович! Может, откат никак не согласуют, может, денег на все не хватило. Но до нового года центр откроется по-любому, установка свыше такая – чтобы открыть в этом году. Кстати, если вы вдруг надумаете остаться работать в приемном, то я буду рад.
– Спасибо, Марк Карлович, но меня больше тянет в отделение.
– Тогда ждите, как только народ уйдет в новый центр, вы пойдете в отделение. Но имейте в виду – на первых порах, пока я не наберу врачей, вам придется по очереди дежурить у меня. Вдобавок к дежурствам в отделениях. Но не пугайтесь, это не больше чем на месяц.
– Ничего страшного, – ответил Данилов. – Подежурим. Дело привычное.
До конца года оставалось всего каких-то пять месяцев.
– Вот мне, например, непонятно, почему вы хотите уйти из приемного, – сказал Марк Карлович, останавливаясь возле своего кабинета. – У нас хоть и суетно, но в целом спокойнее. Никакой палатной рутины, этих ежедневных обходов, график суточный, да и вообще...
– Кому как, – дипломатично ответил Данилов. – А в обходах есть своя прелесть...
Глава двенадцатая САМАЯ ИЗВЕСТНАЯ БОЛЬНИЦА В МИРЕ
В отделении неотложной хирургической гастроэнтерологии Данилов встретил однокурсника, Вадика Везломова, ныне, разумеется, уже не Вадика, а Вадима Евгеньевича:
– Жена постоянно спрашивала: «Ну почему именно Склиф? Неужели больше негде работать? Разве нет в Москве больниц поспокойнее?» Я пытался объяснить, у меня ничего не получалось, трудно объяснить не врачу, почему ты работаешь в том или ином медицинском учреждении. В конце концов, я плюнул на все объяснения и ответил: «Потому что это самая известная больница в России. Только Склиф знают во всем мире!»
Это Данилов мог по старой памяти называть Вадиком солидного представительного мужчину в белом халате. Они сразу же одновременно узнали друг друга, удивились тому, что раньше не встретились («виноват» в этом был Вадик, который вначале повышал квалификацию на курсах, а потом почти сразу же ушел в отпуск), и после дежурства уселись поболтать и вспомнить былое «за рюмкой чая» у Вадика в ординаторской. Воскресное утро как нельзя лучше подходит для неспешных бесед, если, конечно, ты уже отдежурил – кругом тихо и спокойно.
Впрочем, «тихо и спокойно» – понятия весьма относительные, а в Склифе и подавно. Взорвется где-то бомба, упадет с моста автобус, даст утечку резервуар с ядовитым газом, столкнутся поезда или произойдет еще какая чрезвычайная ситуация – и нет уже никакого спокойствия в Склифе. Начинается аврал.
