Виктор Заякин - Роман Петровичъ
Несколько недель, несмотря на регулярно подсыпаемые лордом порошки, Толян регулярно посещал университет и грыз гранит науки, то есть спал на лекциях, приставал к девкам на практике, а в остальное время дрался с преподавателями русского языка.
Недоумевающий профессор увеличивал дозу, но достигал эффекта только в первом пункте — Толян стал жутко мочиться через каждые пять минут. Единственный человек, не только не испытывающий при этих выходках (вернее выливках) никакого дискомфорта, Толян, даже получал от этой новой способности организма своего рода эстетическое наслаждение. Отчаявшийся вкрая лорд уменьшил дозу и увеличил сумму до двадцати миллионов. Толян неожиданно согласился, но с условием немедленного получения наруки всего оставшегося у пэра порошка. Об этом в своё время писала "Злопукин Кроникл", поэтому в четырнадцатой главе Толян появился в тщательно разработанном, утончённом гриме — половину лица он усердно покрыл толстенным слоем мазуты, закосив тем самым свой имидж прямиком под Джорджа Майкла, известного по деревне барда.
Итак, вернёмся к нашим баранам…
Толян осмотрелся и, для разминки, отвесил затрещину чьему-то сопливому мальцу, весело ковыряющемуся в здоровенной куче коровье го…
Стоп! Чувак, я конечно понимаю, что повторенье — мать ученья, но
взять и нагло содрать целый кусок текста у соавтора…
Ладно! Щас исправим!
Толян совершил ряд круговых движений головой, сопровождая их сканированием окружающей его действительности путём сокращения зрительного нерва. В процессе выполнения вышеописанного манёвра им был обнаружен индивидуум типа «МАЛЕЦ». Субъект проводил, по-видимому, лабораторный анализ весьма подозрительной консистенции. Данная субстанция выделяла долгий и устойчивый, неповторимый миазм, и представляла собой лепёшку типа «КОРОВЬЯ». Под обонятельным органом «МАЛЬЦА» в обильных количествах и определённо отменного качества собирался китайский конденсат подкласса "СОПЛИ". Эта пикантная особенность вызвала у Толяна в подсознании бурю отрицательных эмоций, и юный химик был удостоен воспитательным фактором Толяновского кулака.
"Эх, тоска-то какая!", — воскликнул Толян.
Где-то в селе во всю мощь грянул сборный хор старушек, дикими голосами выводящих сложнейшие вокальные трели. Звучал гимн Злопукино народная песня "Про гопников" в исполнении автора:
"Там вдали у реки
Загорались огни
Это хиппи костры поджигали…
Сотня юных бойцооо-оов
Люберецких козло-оо-ооов
На разведку туда собиралась…
Они молча ломились
В ночной тишине
Кирпичи в карманах поправляя…
Вдруг вдали у реки-ииии-иииии
Заштыняли носки-ииииии
Это панки под кайфом лежали!
И без страха отряд
Ломанулся назад
Чем попало носы зажимая…
Гопник вдруг молодооооо-ооой
Поник лысой башкооо-ооооой
Спазмы пищи в желудке сжимая!
Он упал у куста
Молодой конопли
И тошнил на жуков и мурашек…
И его братаныыы-ыыыыыыыы
Рядышком прилеглии-иииии-ии
Среди горок коровьих какашек!
Там вдали у реки
Уж погасли огни
Неформалы спалили все спички!
И качки поднялииии-иииииись,
И домой побрелиииии-ииии…
И на них сверху капали птички! "
—17—
"Надо войти в село!", — решил Толян, хотя, если честно, этого не неслишком хотелось. Встреча с агрессивно настроенной злопукинской бабушкой несколько выбила предпринимателя из колеи, и он не знал, на что или на кого он еще сможет нарваться. Но отступать было не с руки, и Толян бодро зашагал по окраинной улице села, разгоняя пинками тусовавшуюся по лужам молодежь и раздавая тумаки копошащимся под ногами свиньям интересного ядовито-желтого окраса. Свиньи огрызались, рычали и лаяли, а одна, у которой на боку была написана цифра «13», даже по пробовала тяпнуть его за ногу.
Деревня выглядела крайне интригующе, а народ в ней поголовно занимался чем-то непонятным. В одном из дворов какой-то высоченный дурило скакал по двору с шестом наперевес; шест, видимо, жутко мешал прыгать, но последнего это не смущало. Во дворе напротив двое мужиков, одетых в одинаковые рваные фуфайки с номерами на спине, развалились на зарослях зеленого лука и лениво постреливали из рогаток по бутылкам, которые взлетали над покосившимся сараем в другом конце двора. Иногда бутылки падали в то место, откуда были выброшены, тогда оттуда доносился звон стекла и непечатные выражения. Толяну пришлось отпрянуть в сторону, когда мимо него с гиканьем и свистом пронеслась ухмыляющаяся толпа оборванцев, которая гналась за лысой бабкой в идиотском наряде и с невероятно простым и до мути доброжелательным выражением лица. В руке бабка держала стеклянную бутыль с чем-то ядовито коричневым. Но изумление последнего достигло предела, когда он вышел на центральную площадь села.
На площади копошились две громадные, шевелящиеся кучи. В одной из них толпа мужиков в одних портках откручивала друг другу руки, ноги и все остальные органы. Вокруг них бегал с секундомером шустрый старичок в новом ватнике, на котором кто-то дегтем или чем-то другим, не менее вонючим, нарисовал продольные черные полосы. Судя по жестикуляции, он что-то энергично подсказывал народу. Заинтересованный Толян подошел поближе и стал слушать:
— Ты на глаза, на глаза ему давани!
— Васька, рот ему раздери до ушей, лапоть! Ну и шо, шо кусается?
— Ты руку ему в пасть засунь подальше — от и не укусить…
— Идиот! Тебе ж сказали «давануть» на глаза, а не «выдавливать»!
— Шо я теперича Петровичу скажу?
— Пусти ногу ему! Шо-"побеждать нада"! Побеждать ему нада! Ты ему ногу уже за спину завернул, балбес…
— Убери колено с горла! Убе… Шо значит "я чуть-чуть"? У него ж глаза вылезли! Блин, олимпеада ишшо не началась, а он развоевалси… Сам хоронить будешь, придурок…
Внимание Толяна привлекла вторая куча. Около двух десятков крепких мужиков, одетых в бабьи юбки и валенки на босу ногу, с остервенением нападали на какого-то дядьку на протезе, который, однако, чувствовал себя в этой свалке довольно уверенно — от его ударов мужики так и сыпались. Толян нахмурился. Он вспомнил, что целых два месяца назывался джентельменом, и решил восстановить справедливость. "Двадцать на одного — многовато будет", — решил он, поддернул рукава пиджака, скинул пейджер и решительно полез в кучу. Через несколько секунд, получив валенком по морде, коленом под дых и несколько раз локтями по ребрам, он вылетел оттуда, и, откатившись на несколько метров, присел передохнуть…
Чем Толян с удовольствием занимался в Оксфорде, так это боксом. Что это такое, он узнал уже на первой неделе своего обучения, когда с пьяных глаз пристал в университете к бабушке из гардероба. Ее мужу, из которого песок сыпался, по внешнему виду, уже лет тридцать, это шибко не понравилось, он, вызвав Толяна с очередной лекции по экономике в условиях вечной мерзлоты, отвел его в сторонку и начал что-то титровать строгим, размеренным голосом. Толяну, который английский не учил из принципа, это скоро надоело — он решительно отодвинул деда в сторону и замахнулся… Очнулся он через полчаса в больнице. Припомнив, что у деда на момент конфликта в руках ничего не было, он, выйдя из больницы, отыскал того и упросил давать ему уроки.
Когда руководству университета надоело ходить в синяках, они решили устроить Толяну матч с чемпионом Англии (не без задней мысли, разумеется). Толян перед матчем как следует поддал для храбрости, разогнал судебную бригаду и зрителей, а чемпиона, который попытался спрятаться в гардеробной, долго гонял вокруг пустого зала пинками под зад…
…Петрович, который, среди всех своих хлопот по устройству счастливой и наполненной событиями жизни для односельчан, наконец, выбрал время для тестирования сельской сборной по таиландскому марафону, был немало удивлен увиденным. Какой-то чудило в красном пиджаке, позолоченных валенках и с заляпанной солидолом рожей, в самый разгар тренировки вломился в тренировочный процесс. Когда его оттуда вышвырну ли, он предпринял вторую попытку, в процессе которой уложил за две минуты половину состава сборников и начал пробиваться к Петровичу со счастливой улыбкой на губах, пытаясь, в то же время, что-то сказать. Петровичу было жутко некогда, и поэтому он встретил незнакомца прямым ударом ноги в живот, в надежде потом разобраться, что к чему. Незнакомец проворно увернулся, подскочил к барину и протянул ему правую руку. Петрович, припомнив, что с рукопожатиями передается всякая зараза, решил не контактировать с пришельцем и саданул того пяткой в колено. Агрессор открыл перекосившийся рот, пытаясь что-то, видимо, сказать в оправдание своего загадочного поведения, но Петрович успел забить ему туда свой заслуженный протез…
