Артем Шампанский - Славянская мечта
– Это жена моя. Я обещал не пить до шести! Не сдержался. Ради нее я много лет назад бросил Орловский драматический театр имени И.С. Тургенева и переехал сюда. С тех пор не расстаемся больше чем на сутки.
– Понятно. Может, еще кого пригласить? – Ростислав вернулся к главной теме диалога. – Думаю, слегка раскрученная столичная звезда эстрады не только приукрасит вечер, но и поднимет рейтинг мероприятия…
– Стоять! – резко скомандовал Фомушкин, – вполне достаточно. Я понял вашу главную идею, считаю – достаточно. Люди должны есть и пить, общаться, в конце концов, а не концерт целый вечер слушать.
– Ого! – удивился резкости собеседника Ростислав, после этого мягко подметив, – А вы авторитарный человек, Николай Михайлович, строго!..
– Уж коль вы приглашаете меня на главную роль в этом деле, значит, ответственность за результат ложится на меня! Я отвечаю за все! – спокойно, хоть и очень важно заявил Фомушкин, – но тогда и выбор исполнителей оставьте за мной. Я как тренер футбольной команды – должен быть тираном, никаких инакомыслий, это в устройстве современного общества нужна демократия, а в решении конкретных задач коллективу нужен лидер, деспот если хотите! Только полное подчинение и, поверьте мне, результат не заставит себя ждать!
– Наверное, вы правы, – Ростислав на мгновение задумался, но, кажется остался доволен, – Григорий Николаевич, выдайте, пожалуйста, задаток Николаю Михалычу.
Не пересчитывая купюры, «концептуальный брат Шекспира» спрятал их в карман, вежливо откланялся и деловито удалился.
– Красавец, честное слово! – Самосвалову определенно понравился артист Фомушкин.
– Я же тебе говорил, – довольно, наслаждаясь своим очередным успешным ходом, ответил Ростислав.
– Ростик, если эта шняга у нас не выгорит! Предлагаю взяться за эстраду. Посмотри, какие таланты пропадают. Я готов быть его… эээ, как они называются? Итальянское слово такое…
– Импресарио, – подсказал Косовский.
– Да! Точно. Импресарио.
– Импресарио обычно у известных актеров, а этому нужен продюсер с лаве для раскрутки.
– Ерунда. Найдем!
– Ладно, Гриша, хватит лирики. Кого еще нам стоит попробовать привлечь?
Глава 22
Председатель областной гос. администрации
– Голова Подільської державної адміністрації[78]. Вот ч-человек, который должен оказаться в первых лицах нашего собрания.
– Он «крупний державний діяч»[79], вряд ли мы сумеем его заинтересовать. Да и попасть к нему крайне сложно, – прохладно встретил идею Косовский.
– К нему попасть сложно всем. Но! В этом и весь вопрос. Стоит его только заманить к нам, и за ним пойдет крупняк, как евреи за Моисеем. Всякие там бизнесмены, карьеристы и прочие желающие оказаться поближе до головы в поисках выгоды.
– Согласен. Но это сложное дело. Ставленник президента в регионе, человек, имеющий безграничную власть здесь, чем ты собираешься заманить такого?
– У любого человека есть свои слабости. Г-главное, их определить и грамотно использовать в своих целях.
– С этим я согласен. Как ты собираешься это на практике осуществить? Что тебе известно про нашего Федора Михайловича?
– Вот здесь у нас немножечко фигня. Я очень мало о нем знаю. Во-первых, он не по моей специфике проходил, политиками другие занимались, во-вторых, он засветился тогда, когда я отошел от дел.
– Выкладывай хоть то, что есть.
– Родом он из какого-то села, километров сто от сюда. Работал там же учителем в школе, потом избрался «головою сільської ради», потом переехал в город. Здесь поменял несколько работ и как-то сразу, внезапно, стал очень знаменитым. Вдруг превратился в п-пламенного борца за независимость порабощенных классов. Потом его ставят руководить районом, а еще через некоторое время – областью. Человек нелюдимый и закрытый, избегает встреч с общественностью, с прессой, его на рабочем месте почти не бывает, постоянно в каких-то разъездах, командировках. Поговаривают, шо он недалекого ума! Не на своем месте. Хотя, шо там ему думать? Он шо, академик?
– Честно признаться, я не представляю, как его обработать.
– Не торопись. Одно слабое место у него есть. Поговаривают о его любовной связи с начальником юридического отдела аппарата областной администрации Лилией Зубко. Причём все это происходит практически в открытую и уже много лет.
– Она имеет на него влияние?
– Говорят, к-колоссальное.
– Хорошо. А о ней мы что-то знаем?
– О ней мы совсем ничего не знаем. Начинала с секретаря в районной администрации, потом Кащук помог пробиться в люди. Сейчас ей где-то тридцать – сорок, но выглядит потрясно.
– Тридцать-сорок! Хорошенькая себе маржа – десять лет! А точнее нельзя?
– Ну, по моим подсчетам, лет тридцать пять, дэсь так. Думаю, ты сможешь ей понравиться и пригласить на ужин, ну а там… Мне так сдается, что это наш единственный шанс.
– По-твоему, она полная дура, чтоб соблазнятся на всяких шлеперов, и в итоге потерять средство к существованию? И потом это мерзко.
– Надо обязательно попытаться пофлиртовать, тихонько все заснять и предоставить собранные материалы как компромат. Дальше при помощи легкого шантажа…
– Гриша! Это уже конкретный криминал! Мы договаривались не переходить грань… К тому же это подло.
– Сейчас никто не соблюдает ни воровских законов, ни ментовских, вообще никаких. Никакой морали у людей.
– Не обобщай. Мы с тобой не такие. Пусть в этом океане подлости останется хоть островок благородства. Давай думать, как уговорить красиво.
После этих слов Самосвалов сильно округлил глаза и демонстративно осмотрел Косовского с ног до головы. Потом многозначительно покачал головой, всем своим видом выражая восхищение от присутствия «частички островка благородства».
– Я тебе информацию выдал? Б-благородный ты мой. Вот ты и думай. К-конец концами, это твоя задача вести переговоры, так шо дерзай…
– Спасибо за помощь! Мой латентный партнер.
– Какой?
– Не важно…
Выданной информации действительно не хватало для хоть какого-то приблизительного плана действий. Попасть на прием к «голові обласної адміністрації» простому человеку практически невозможно, так что единственный шанс – это действовать через любовницу Федора Михайловича. Но как найти ключи к этой женщине, что предложить – Ростислав терялся в догадках, идеи отсутствовали полностью. Очевидно, решил он, придётся ориентироваться во время беседы, превратившись в одно сплошное обаяние, может, повезет…
Федор Михайлович Кащук провел свое детство, юность, молодость и первые годы зрелой жизни в живописном селе на окраине области. Оригинальностью его карьерный рост не отличался – школа, пединститут в райцентре, учитель истории в родной школе. Через несколько лет полюбившие историка селяне избирают Мишкиного сына Федьку «головою сільради». Случилось так, что на третий срок селяне не избрали Федора своим председателем, посчитав его уже «троха зажратым». Народная любовь проходит быстро, особенно к черствеющему руководству. Возвращаться в школу Федор не хотел оставаться в селе желания не было, вот и подался вместе с семьей в областной центр «шукать кращу долю». Предложений по трудоустройству оказалось предостаточно, не было только работы с оптимальным сочетанием оплаты и труда. По этой причине Федор часто менял работу в поисках так называемого «своего места в жизни», при этом всегда оставаясь человеком заботливым и ответственным, с огромным трепетом относившимся к собственной семье. Его жене в то время посчастливилось устроиться нянечкой в один из самых престижных детских садиков, находящихся в центре города. Вечерами Федор романтично встречал свою Зою после работы, чтобы вместе добираться до съемной квартиры на окраину. В один из таких дней спокойное течение жизни Кащуков прекратилось, Федор прогремел на всю округу.
Закончив работу, Федя как обычно пришел на центральную площадь встретить жену и отправиться с ней в привычный вояж к спальным районам. Слишком оживлённое движение на площади, как для вечера, его вовсе не смутило, даже наоборот, только разогрело интерес к группе возмущенных людей, активно выкрикивающих речёвки и размахивающих транспарантами антиправительственного содержания. Как оказалось – это проходил не санкционированный митинг латифундистов-лузеров. Так в свое время называли жителей окрестных деревень, получивших земельный пай в непосредственной близости с городом и поторопившихся продать его в обход моратория, запрещающего продажу земли. Нечистые на руку дельцы, используя не совсем законные схемы, умудрились уговорить крестьян продать свои только что приобретенные наделы. Когда же, по прошествии нескольких лет, стоимость земельных участков выросла в десятки раз, вчерашние продавцы почувствовали себя обманутыми. Теперь они стали требовать от властей защиты и правосудия с единственной идеей «вернуть все обратно!», что, естественно, сделать уже невозможно, проводя митинги, демонстрации, сидячие протесты и так далее. Именно на таком митинге, собравшем человек пятьдесят, и оказался совершенно случайно Федя Кащук. Обойдя взволнованный народ, Федя обратил внимание на транспаранты: «Злочинна влада обдурила селянина», «Шахраї забрали землю», «Бандити пробрадися у владу»[80].
