Натаниэль Бенчли - Русские идут!
— Что ж, по-твоему, если из меня сало не выпирает, я похож на американку? — обиделся Крегиткин. — С какой стати ты вообще читаешь американские журналы? Если Василов застукает, тебе не миновать Сибири.
— Я упражнялся в английском. А журнал нашел, когда нам дали увольнительную в Каире. Я спросил Розанова, можно ли его читать для практики, и он ответил, что тут ничего такого нет, потому что этот журнал — дешевая буржуазная пропаганда.
— Ладно, дело твое, но ты поберегись Василова. И когда читаешь, поменьше думай о моей груди, — сказал Крегиткин.
— Все же я думаю, в «Крокодиле» должны точно знать, — не унимался Хрущевский. — В конце концов, его издает правительство, так ведь?
— У правительства есть дела поважнее, чем мерять грудь у американок, — вмешался Громольский, плосколицый механик с оттопыренными ушами. — Но если правительство говорит, что грудь большая, мы должны верить, что так оно и есть, по крайней мере до тех пор, пока сами не увидим, что это не так.
— Вот я и увидел, — не отступал Золтин. — А если правительство заявляет, что у всех американок грудь большая, значит, оно ошибается.
— В чем ошибается правительство? — раздался голос Василова. Никто не заметил, как он вошел. — Вы знаете о чем-то лучше, чем правительство, товарищ Золтин? О чем же?
— Да так, ни о чем. Вам это будет неинтересно.
Наступило долгое молчание. Потом двое сидящих за столом встали и двинулись к выходу.
— Минутку, — произнес Василов, не глядя на них. — Сядьте.
Те поколебались и присели. Василов обратился к Золтину:
— Полагаю, нам стоит потолковать. Вас что-то не устраивает, товарищ Золтин?
— Все устраивает. Просто с ума схожу от счастья.
Василов неторопливо уселся за стол напротив Золтина, который, демонстративно не обращая на него внимания, отхлебывал чай. Внезапным ударом Василов вышиб у него из рук кружку. Она с грохотом покатилась по столу и упала на пол.
— Теперь, — негромко произнес замполит, — вы не будете отвлекаться, когда с вами разговаривают, не правда ли? Расскажите нам, товарищ Золтин, что же вы такое знаете лучше, чем правительство? Будет справедливо, если вы поделитесь своими большими знаниями и исключительной осведомленностью с товарищами.
Голубые глаза Золтина без всякого выражения встретили взгляд замполита.
— Я знаю, что у американок маленькая грудь. У правительства на этот счет неточные сведения.
Раздался смех. Василов, побагровев, вцепился в воротник Золтина, но между ними втиснулся Громольский.
— Золтин правду говорит, — защитил он приятеля. — Хрущевский сказал, что грудь у них большая, потому что видел это в «Крокодиле», а Золтин видел, что маленькая, в… в каком-то журнале.
Несколько секунд все молчали. Потом Василов улыбнулся.
— Что же, приятно слышать, что вас занимают столь высококультурные проблемы.
Двое моряков, которые раньше порывались уйти, снова поднялись, но Василов взмахом руки остановил их.
— Минутку, товарищи. Давненько мы не беседовали, а сейчас такая возможность представилась. Я уверен, что правительство заинтересуется информацией товарища Золтина, которую я не премину изложить в своем рапорте. — Он хихикнул, будто удачно пошутил, и с места в карьер продолжал: — Я хотел бы рассказать вам кое-что о государстве. В своей работе «Государство и революция» Ленин выдвинул теорию о роли государства в переходный период от капитализма к социализму, период, который может быть более или менее продолжительным. В будущем… — Василов остановился, увидев, как один из моряков поднял руку. — В чем дело?
— Мне нужно идти на вахту, — пояснил моряк.
— Ничего, успеется, — отрезал замполит, — раз уж мы беседуем по душам, все должны принять в этом участие. — Моряк с неохотой подчинился, а Василов продолжил: — В будущем, писал Ленин, государство отомрет за ненадобностью, но в переходный период его роль, наоборот, возрастет. Это порой до некоторых не доходит, особенно до людей с узким кругозором.
— До меня, например, и сейчас не доходит, — отозвался Хрущевский. — Еще раз объясните, пожалуйста.
— Он говорит, — растолковал Громольский, — что сейчас у нас государство есть.
— А-а. — Хрущевский поковырял в правом ухе мизинцем и осмотрел его. — Надо же, я так и думал.
— Я вовсе не имел в виду, что государство у нас будет всегда. У Ленина на этот счет все совершенно ясно изложено. В своей работе он цитирует Энгельса, который в 1875 году писал Бебелю: «Пролетариат пока еще нуждается в государстве, для того чтобы уничтожить своих противников». Вот и ключ к пониманию: пока наши противники не уничтожены, пока не восторжествовала победа мирового коммунизма, государство необходимо, но только до этого времени.
Хрущевский напряженно размышлял.
— До тех пор много воды утечет. Сколько лет прошло после революции?
— Сорок три, — ответил Василов, — но дело не в этом…
— Сорок три? — переспросил Хрущевский недоверчиво. — Эх, твою мать, а я-то думал, совсем немного.
— Если вы способны мыслить в историческом масштабе, то немного. Еще очень многое предстоит сделать — наши противники должны быть…
— Так, значит, за сорок три года наше правительство не сумело выяснить, большая у американок грудь или нет? — Хрущевский посмотрел на Золтина. — Ну если за все это время не сумели разобраться, худо нам придется в борьбе с империалистами.
— Хрущевский, вы — идиот! — закричал Василов.
Тот обиделся.
— Это почему же?
Не успел замполит ответить, как в громкоговорителе что-то зашипело и щелкнуло. Раздался голос:
— Внимание! Следующим членам экипажа прибыть на орудийную палубу перед мостиком: Крегиткину, Малявину, Хрущевскому, Бродскому, Василову, Золтину, Громольскому.
Застучали отодвигаемые скамейки. Моряки побежали через машинное отделение на пост управления, а оттуда вверх по лестнице через люк на орудийную палубу. Там уже стояли капитан, Розанов и лейтенант Лысенко. Два матроса накачивали большой резиновый плот. Лысенко отдавал им команды, а матросы делали вид, что подчиняются. На самом деле они работали спустя рукава.
— Построиться! — приказал Розанов. Потолкавшись, моряки выстроились на палубе. Луна стояла еще высоко, в ее свете башня подлодки казалась высокой, как дом.
Наконец капитан заговорил. Он стоял, расставив ноги и заложив руки за спину. Лунный свет причудливо играл на его лице, меняя выражение, и каждое слово он, казалось, сопровождал гримасой.
— Ребята, — обратился он к строю, явно нарочно избегая обязательного «товарищи». — Вы сами знаете, что мы в отчаянном положении. Единственная надежда на вас, стоящих здесь. В группу вошли знающие английский язык, опытные механики и… некоторые другие. Вам поручается ответственное задание, от успеха которого зависит наше спасение. Вы должны добраться до берега, реквизировать катер с мощным мотором и пригнать его сюда — это будет наш буксир. Сможете сделать это незаметно — отлично. Но в любом случае действуйте быстро. Нельзя допустить, чтобы тревога поднялась на материке. Капитан-лейтенант Розанов возглавит группу и даст вам подробные инструкции. Если справитесь с заданием, вам досрочно присвоят очередные воинские звания. Вопросы есть?
— Да, — отозвался Василов, — почему в группу включили меня? Я специально освобожден от выполнения любых заданий, кроме поддержания высокого морального и политического духа личного состава.
Морякам показалось, что, отвечая, капитан улыбнулся.
— Товарищ Василов, вас и выбрали по политическим соображениям. — Он умолк, явно довольный. Потом продолжал: — Возможно, вы вступите в контакт с жителями острова и вам в этом случае придется убеждать их, спорить или, в крайнем случае, прибегнуть к угрозам. Но в любой подобной ситуации человек, обладающий вашим даром убеждения, будет просто незаменим. Кто знает, вдруг вам удастся приобщить их к идеям партии. В этом случае я буду просить начальника политуправления флота перевести вас с повышением на линкор.
Василов слышал, что моряки кругом ухмыляются, но не стал возражать.
Лейтенант Лысенко выступил вперед.
— Командир, я хочу пойти на задание добровольцем.
Крегиткин тихо застонал и сквозь зубы прошептал Золтину:
— Теперь нам конец. Сразу топиться можно.
— Сначала его утопим, — шепнул в ответ Золтин.
— Почему вы решили пойти? — спросил капитан.
— Я знаю английский, — доложил Лысенко, — разбираюсь в моторах катеров. Если что-нибудь случится с капитан-лейтенантом Розановым, я сумею его заменить. Прошу посвятить меня в детали операции.
— Очень хорошо, Лысенко, — похвалил капитан. — Ваши доводы достаточно вески. Мне нравятся инициативные офицеры. Пойдете с группой.
— Знаешь, почему он вылез? — шепнул Золтин Крегиткину. — Потому что капитан сказал про повышение в звании.
