Валерий Романовский - Белая кость
9 ноября 2003 г.
Докование по-японски, загул по-русски
Эту историю поведал нам с Женей Кореньковым старший лейтенант запаса Леня Жуйко. Его, опытного штурмана, с четырехлетним стажем плавания на супертанкерах Одесского пароходства, призвали на трехмесячную стажировку в ВМФ, на корабли. Распределили в город и порт ПОТИ, и попал он с нами на один корабль — СКР «Волк».
Борт корабля мы практически не покидали, ходить было некуда. Периодическое посещение местного кинотеатра и магазинов — в счет, конечно, не шло. Словом, «тоску зеленую» скрашивали себе сами, как могли. В основном — общаясь по вечерам, на посиделках с травлей, за рюмкой коньяка у Лени в каюте.
Рассказчик он был отменный! За годы плавания — сплошные заходы в порты разных стран. Повидал такого, что нам, желторотым мичманам флота Российского, конечно, пока и не снилось.
В общем, слушали мы с Жекой все, развесив уши. Ну, а армянского коньяка в магазине у грузина Гиви было много, и стоил он 4 рубля 12 копеек при цене водки 3 рубля 62 копейки. Согласитесь, что лучше иногда баловать себя хоть и трехзвездочным, но настоящим армянским коньяком. Тогда он еще действительно был настоящим.
Нормальный мужик выпивает хоть и редко, но в трех случаях обязательно: когда плохо — от горя, когда хорошо — от радости, когда все нормально — от скуки. У нас, как раз наблюдался тот самый — третий случай.
В первую нашу встречу вид у Леонида был неважный. Мы даже подумали, что он страдает желудком. А он в то время страдал от своего вынужденного назначения.
Когда приступили к коньяку, он, вежливо поблагодарив, не отказался. Доверительно пояснил нам, что никаких таблеток и лекарств по жизни не принимает и лечится только сугубо народными средствами с использованием спиртного. Узрев нашу заинтересованность сказанным, пояснил:
— Для улучшения пищеварения — пью пиво, при отсутствии аппетита — белое вино, при низком давлении — красное вино, при ангине — водку, при повышенном давлении, как сейчас — коньяк...
— А как насчет воды? — спросил, улыбаясь, Жека.
— Такой болезни у меня еще не было! — тоже улыбаясь, ответил он. — Но при жаре, конечно, люблю минералку.
В этот вечер он поведал нам байку, как в период планового докования их супертанкера он с друзьями пил русскую водку в Японии…
Общеизвестно, что со временем корпус корабля обрастает микроорганизмами, и тот значительно теряет ход. А это — потеря времени и денег соответственно. Доковые камеры в одном из портов Японии позволяли поставить на это плановое мероприятие наше судно. Дело это страшно дорогое, валютное, но соответствующая договоренность была достигнута заранее, и в отведенное судну время мы встали на кильблоки в гигантскую камеру сухого дока.
Глубоко поразили нас японские рабочие, которые по мере понижения уровня воды, не дожидаясь полного осушения камеры дока, как муравьи, облепляли появляющуюся из воды часть корпуса, болтаясь на каких-то немыслимых «беседках», веревках, и работали как заведенные, ловко орудуя скребками, щетками и другими подручными инструментами. Становилось ясно, почему срок дока ограничивался всего лишь неделей.
Как раз в этот день исполнилось сорок лет старшему механику танкера, здоровенному, 120-килограммовому мужику, гордо носившему в экипаже кличку «центнер с яйцами». С одобрения друзей он, выйдя в город, отыскал ресторан с русским названием «Тройка» и зарезервировал столик на четыре персоны. Предварительно сделал обильный заказ, с четырьмя бутылками водки «Столичная» и дюжиной какого-то местного пива.
Судя по вниманию персонала и официантов, их сахарным улыбкам и постоянным поклонам, заказ им пришелся по душе. На деньги механик внимания не обращал. Цена его не смущала. Сорокалетний юбилей он справлял не каждый день.
Придя на корабль, он сделал друзьям официальное приглашение, и в назначенное время помполит, старпом, штурман и сам стармех прибыли в кабак.
«Русский» ресторан всем участникам торжества понравился. Зал был просторный, с высоким сводом, двумя разноэтажными анфиладами. Заказанный столик находился на одной из таких анфилад, на уровне второго этажа. Он как бы нависал над залом и в прямом смысле ломился от бутылок и закусок. С высоты казалось, что зал забит полностью, как в театре при аншлаге.
Два улыбчивых официанта без устали кланяясь в ожидании команды.
Узрев дюжину пива, помполит, истинный любитель этого напитка, мечтательно прогудел на украинском: «Пыво! Дывися хлопцы, ну як в аглицком пабе!
Виновник же торжества, открывая бутылку водки, тихо пробасил:
— Можно, конечно, мужики, пить пиво по-немецки с колбасками, можно, как в английском пабе — с чипсами, можно по-японски — с суши. А мы любим по-русски, — с ВОДКОЙ!!!
С этими словами он резво разлил всю бутылку по фужерам. Дежурную улыбку не понимающих ни черта официантов словно кто-то украл. Резко изменившись в лицах, они молча уставились на наши фужеры.
Пожелав здоровья виновнику торжества, присутствующие осушили посуду. Крякнув и чем-то закусив, стармех пробасил, беря вторую «Столицу»:
— Ну вот, одна бутылка приказала долго жить! А между первой и второй мужики, муха не должна пролететь!
Открыв вторую бутылку, он, также не спеша, разлил ее в четыре фужера.
Бледные официанты, о чем-то по-своему тихо переговариваясь, топтались в недоумении.
В процессе принятия второго тоста и закуски, друзья не заметили, как стихла игравшая в зале музыка, и пропали вдруг гомон и звон посуды.
Наши друзья продолжали весело переговариваться, оценивая кулинарные изыски заведения.
Когда была разлита третья бутылка, зал вдруг встал и зааплодировал.
Поначалу, друзья должного внимания на зал не обратили. Хлопают себе и ладно. Лишь глянувший вниз помполит протяжно пробасил от удивления: «Ни хрена себе, хлопчики! Приходы, кума, подывиться, як мени гарно!»
Сверху было отлично видно, как стояли и аплодировали им, русским, все присутствовавшие в зале. Взоры всех без исключения были направлены на их стол. И здесь до них дошло. Японцы, хотя и были наслышаны, но сами никогда не видели, как выпивают русские.
Старпом, глядя на это, дал свою оценку: «Надо же! Срываем аплодисменты как залетные артисты! Отлично, знай наших, косоглазые!
Всё выпив и съев, и еще прихватив кое-что с собой, компания часа через два стала покидать заведение. Почти все присутствующие в ресторане посетители дружно сопровождали ее до ворот дока. Бегали вокруг и, непрерывно щелкая фотоаппаратами, пытались сфотографироваться на фоне русских. Восторг был полный, как у полинезийских дикарей во время захода европейского корабля. Самые восторженные из них лепетали знакомые слова: «Русски, водка, хоросё!»
Пресса и знающие люди на следующий день пояснили, что ресторан на нашем «предварительном заказе» сделал себе головокружительную рекламу. Потому-то и был он в тот день переполнен. Да и в последующие дни посещаемость заведения была не менее активной. Народ по инерции жаждал продолжения зрелища. Что значит качественно сделанная реклама!
А в тот день из ресторана сопровождала их толпа местных зевак, в том числе практически все посетители, заключавшие между собой на ошаленную сумму денег главное пари — дойдут русские до ворот дока, или упадут?
Большинство споривших поставило на то, что упадут. Вопрос времени. Ведь страшная доза выпитой водки рано или поздно о себе заявит! А в результате? В результате впечатляющую сумму денег сняли те, что сочли — выстоят!
Нас знать надо! Что русскому — хорошо, то немцу — смерть, а японцу — вообще непостижимо. Все равно, что изобразить квадратный трехчлен, который Чапай на экзамене в академию и вообразить-то не смог…
Домой прибыли благополучно. С прибытием праздник продолжили в каюте стармеха. Водка и пиво лились рекой еще сутки. Но японцы этого уже не увидели. А жаль!
29 марта 2004 г.
Часть 2. Лиепайские сны или главное — люди!
Везение доктора Копытова
В отделе кадров назначение в резервный экипаж бригады подводных лодок получили одновременно минер Ростовский и доктор Копытов. От кадровика в казарму лейтенанты направлялись вместе, заодно и познакомились дорогой.
— Док, ты что окончил? Уж больно мало на военного похож, — доброжелательно осведомился Рома.
Аккуратно подстриженный, чисто выбритый Дима хоть и был совершенно в новом кителе, брюках и ботинках, но чувствовалось, что пошив далеко не индивидуальный и форма выдана ему из залежавшихся обширных складских запасов. Да и путь в Лиепаю эти «универсальные» по размеру предметы формы одежды преодолели на нем, на Диме. И путь, по всей видимости, был не очень комфортным.
