Леонид Треер - Круглый счастливчик
Впрочем, упрекать вас в этом было бы несправедливо, Это ведь как внешность: с чем родился, с тем и живешь. Хотя, с другой стороны, почему же я должен расплачиваться? Ведь выбора у меня не было. Ну да бог с ними, с этими генами! Если и есть у меня к вам претензии, то сводятся они, в основном, к воспитанию. Вы уж не обессудьте, но я выскажусь.
Не искали вы во мне хоть какой-нибудь талантишко, не задумывались, спрятана ли во мне «жемчужина». Задачу свою вы видели лишь в том, чтобы я регулярно получал пищу, был одет чисто и аккуратно, чтобы не болел и хорошо учился. Вы можете сослаться на трудное время, мол, не до того было! Все это, дорогие мои, отговорки! Согласен, не было тогда таких условий, как сейчас: не проводились разные конкурсы, олимпиады. Но ведь и в те годы таланты, не оставленные без внимания, расцветали и крепли. Ну признайтесь — теперь это дело прошлое — пытались ли вы хоть однажды взглянуть на меня как на одаренного ребенка? Приходила ли Вам когда-нибудь мысль, что из меня может выйти, допустим, крупный ученый или композитор? Чего там говорить… Максимум, что вы во мне видели — это учитель, врач или инженер… А помните, как старушка Домбровская предлагала учить меня музыке? Она согласна была возиться со мной бесплатно, но вы отказались. Дескать, денег на это нет, а не платить — нельзя. Еще бы! Мы, Снегиревы, — люди гордые…
Не верю, что не было во мне никакой искры! Что-то во мне сидело, я это чувствую. Неизвестно, как все повернулось бы, попади я в опытные руки. К сожалению, не было в вас родительского честолюбия. Не связывали вы со мной великих надежд, не мечтали, что когда-нибудь я прославлю ваш род. Вас вполне устраивало, если бы сын стал благополучным середнячком. Что ж, я им и стал!
Помните, как после школы я робко заявил, что хотел бы поступить в МГУ! Как реагировали вы! Ты, отец, сказал, что МГУ мне не по зубам, и, конечно же, не удержался от афоризма насчет журавля и синицы. Дело кончилось заурядным строительным вузом. Вполне возможно, что в МГУ я действительно не прошел бы, но удерживать меня вы не должны были. До сих пор не могу избавиться от мысли, что судьба моя могла сложиться совершенно иначе…
Нет, неудачником себя не считаю. Но иногда точит меня, как древесный жучок, обида. С одной стороны, хочу быть в тени — ваше наследие! С другой — мечтаю о «вершинах». Потому и обидно, что сил и энергии во мне много, а найти им достойного применения не могу. Работа моя таланта не требует, общественная деятельность не привлекает, цели не вижу, а душе от этого нехорошо. Есть такое слово «неприкаянный». Оно ко мне очень подходит. Точней не скажешь…
Не подумайте, что я все взваливаю только на вас. Это было бы слишком просто. Тут виноваты и школа, и институт, и среда. Всех устраивало, какой я есть. Не балуюсь, прилежен — и хорошо! А чтобы разобраться, какие во мне способности — на это ни у кого времени не хватало. Мне ведь много и не надо было. Достаточно было живительного толчка, а уж там колесо завертелось бы. Впрочем, что теперь вздыхать…
Представляю, как огорчит, вас это письмо. Я ведь никогда прежде не писал вам ничего похожего. Наоборот, все выглядело прекрасно. Как в фильме про лампу Аладдина: «В Багдаде все спокойно, спокойно, спокойно…» Да и не принято в нашей семье откровенничать, когда тебе тяжело. Мы бережем, так сказать, друг друга от отрицательных эмоций. А тут вдруг — безжалостная правда. Вижу, как мрачнеют ваши лица. Ну да ничего, дорогие, иногда полезны и отрицательные эмоции. Конечно, все зависит, с какими мерками подходить к жизни. Если, скажем, отбросить честолюбие, то мне грех жаловаться. Денег хватает, тем более, что каждый квартал — премии. В квартире моей покой, тишина, никто меня не долбит, не пилит. Приду с работы, поужинаю, сяду в кресло с интересной книгой или включу телевизор, читаю, смотрю, размышляю. Что еще человеку нужно?
На здоровье пока не жалуюсь, хотя сердце иногда «фокусничает». Ничего не поделаешь, возраст дает о себе знать. Хочу зимой съездить в санаторий. Так что не думайте, что я впал в пессимизм. Если не грызть себя без толку, жизнь выглядит вполне приятной штукой. Вот только спать я стал плоховато. То заснуть не могу, то проснусь среди ночи и бодрствую до рассвета. Причем в голову лезет всякая всячина. Лежу и прорабатываю разные версии. Но снотворное не пью из принципа.
Ну, дорогие, как говорится, пора и честь знать.
Вы уж извините, что письмо мое напоминает обвинительный акт. Знайте, я вас люблю, уважаю, а если и произнес слова для вас обидные, так это в порядке откровенности, на которую обижаться не следует. Мне ведь, если разобраться, и откровенничать-то, кроме вас, не с кем.
Желаю вам здоровья и благополучия.
Обнимаю. Ваш Саша.
P. S. Знали бы бедные старики, с какими мыслями живет их сынок…
Письмо двенадцатое. СЫНУЗдравствуй дорогой Валерий!
Услышал по радио, что в школах прозвенел «последний звонок», и невольно задумался о твоем будущем. В апреле тебе исполнилось семнадцать. Выходит, я не видел тебя одиннадцать лет… Не знаю, как ты выглядишь, что собой представляешь. Две тысячи километров разделяют нас, но в твоих жилах течет моя кровь, а это что-нибудь да значит! Ты, как говорится, плоть моя, даже если мать сменила твою фамилию. Интересно, что она тебе рассказывала обо мне? Скорей всего, я для нее вообще запретная тема. Но ты сам, наверное, задаешь себе, хотя бы изредка, вопрос: «Что за человек мой отец?» С возрастом этот вопрос будет возникать у тебя все чаще. Можешь не сомневаться, краснеть за отца тебе не придется. Совесть моя чиста, грехов за мной не числится. Правда, хвастать мне нечем, звезд с неба не хватал.
Старший инженер в проектном институте — вот и вся моя карьера. Как говорится, родился, жил, умер, в энциклопедию не попал… Можешь считать меня неудачником, я не обижусь. Да и не обо мне сейчас речь. Я уже схожу с дистанции, а ты только стартуешь, и мне тревожно за тебя, сын.
Не скрою, как и всякий отец, я надеюсь, что твоя судьба сложится удачней моей. Дети тем и хороши, что своими успехами избавляют родителей от тоски по несбывшимся мечтам. Если не повезло отцу, пусть повезет сыну. Верно? Но учти, полагаться только на везение нельзя, счастье надо ковать самому. Поэтому позволь дать тебе несколько советов, которые могут тебе пригодиться.
Начну, конечно, с призвания. Тут, сынок, надо попасть в самое яблочко. И чем раньше ты определишься, тем больше времени останется на достижение цели. Но имей в виду, если к тридцати годам не найдешь свою профессию, немедленно прекращай поиски и останавливайся на чем-то одном. Иначе можно метаться до старости. В конце концов, тот, кто соображает, может преуспеть в любом деле.
Второе. Ни в коем случае не довольствуйся положением середнячка. Ты должен ставить перед собой программу-максимум и всякую победу рассматривать как промежуточную. Дело в том, что судьба человека во многом зависит от того, на что он себя ориентирует, какую задает себе генеральную цель. Иной и мог подняться высоко, но не поставил вовремя такую задачу. Ты вправе спросить, зачем, дескать, «высоко подниматься?» Мол, разве нельзя быть, к примеру, участковым врачом и получать от этой работы удовлетворение? В принципе, конечно, можно. Но высшее удовлетворение испытывают лишь при покорении «вершин», когда ты знаешь, что достиг чего-то такого, что другим не под силу. Но при этом есть опасность переоценить свои возможности. Помни, Валерий, цель должна быть реально достижимой, иначе ничего, кроме «грыжи», не заработаешь.
Третье. Иметь программу-максимум — этого мало. Ее нужно осуществить. Если будешь лежать на диване, строя воздушные замки, ты ничего не добьешься. В наш стремительный век ценятся люди энергичные, с хваткой. Нельзя уповать только на свой талант и ждать, что тебя заметят. Нынче талантливых развелось много, а пробивается тот, кто умеет подать себя в нужном месте в нужный момент. На скромности далеко не уедешь. Скромные остаются на обочине. Ты должен быть на виду у тех, кто может оценить тебя по достоинству и дать «зеленую улицу». Для этого совсем не обязательно гнуть спину, заискивать и угодничать. Главное, чтобы тебя знали.
Четвертое. Очень важно владеть искусством общения. Любой разговор начинай с темы, которая интересна собеседнику. О своих делах говори в последнюю очередь. Умей внимательно слушать, мнение высказывай лишь тогда, когда тебя спрашивают. Вообще, не забывай о пользе молчания: его почему-то принято считать признаком ума. В то же время, сын, необходимо быть общительным, обаятельным, чтобы окружающим было приятно тебя видеть. Люди унылые вызывают тоску, их стараются избегать. Но и улыбаться следует в меру, ибо тот, кто много радуется, производит впечатление существа легкомысленного. Учти, по выражению лица часто судят о том, что можно ожидать от человека.
Ты можешь возразить, мол, все это дешевые приемы, фальшивая игра. Тут я с тобой не согласен. Оставаться всегда самим собой просто невозможно. Есть определенные нормы общения, которые мы — хотим или не хотим — должны соблюдать. К примеру, человек, которого ты не уважаешь, протягивает тебе руку, и ты ее пожимаешь. Да, тебе это неприятно, но ты подчиняешься правилам игры. Имей в виду, тебе придется иметь дело с самыми разными людьми, н далеко не все из них будут тебе симпатичны. Ты не обязан дружить с каждым, но нормальные отношения должен поддерживать со всеми, кто находится с тобой «в мире».
