Герман Дробиз - Вот в чем фокус
Вечером мама прибежала: «Сынок, ходить научился? Тогда сходи в магазин, я с ног валюсь, понимаешь?!» — «Понимаю, мамочка. Меня в школе научили: родителям надо помогать. И не только им, а всем людям, потому что у нас все свои».
Пришел в магазин, встал в очередь. Замечаю, к продавщице с той стороны подходят люди, и она им отпускает. Спрашиваю: «Почему без очереди?» — «Это свои». Я говорю: «У нас все свои».— «Господи! Люди здесь работают и еще будут в очереди стоять?» — «Да,— говорю,— пусть стоят. Или пусть работают. Мы так считаем».— «Кто это вы?» — «Очередь». Я думал, очередь меня поддержит. Нет. Гражданка передо мной обернулась и шепчет: «Не сердите ее, пусть своих отпустит. Вы что, вчера родились?» — «Угадали,— говорю.— Только и успел узнать, что дважды ноль — ноль и что у нас все свои». Тут уж вся очередь загалдела. «Бросьте ребенком прикидываться! Ишь ты, все свои!» — «А что, не все? — спрашиваю.— А кто? Вот у вас, гражданка, тут есть свои? Если бы были, вы бы тут не стояли? Понятно... А у вас, товарищ? В других местах? А у меня? У меня тут свои есть? Мои свои? Кто, как я — вчера родился? Неужели ни одного нет? Какой странный день вчера был. Роддома не работали? Или матери бастовали?»
Продавщица говорит: «Иди сюда, бери без очереди... Ребенок!» Мне бы понять шутку, подойти, а я говорю: «Спасибо, я вам не свой, не имею права». Все смеются: «Товарищ впал в детство!» А один парень говорит: «Чего ты ломаешься, как юный пионер? Давай я вместо тебя обслужусь».
Выдержал я, выстоял до конца. Как раз передо мной кончилось. Вышел я из магазина, догоняет какой-то старичок: «Молодой человек, я вижу, вы не шутили, вы действительно вчера родились. Позвольте, я вам кое-что объясню, а то вам в дальнейшем туго придется». Он объяснил — я понял. Оказывается, все так и полагается: от каждого — по способностям, каждому — по труду. Но пока еще дождешься по своему труду за свои-то способности! А жизнь коротка... Вот человек своих и ищет: кто с тобой родился, кто учился, кто у тебя на свадьбе гулял, зубровку пил, с женой твоей, Глафирой, отплясывал. «Плясал с Глафирой — помоги с квартирой. Запил зубровкой — отдай путевкой. Заел сосиской — отдай подпиской. Воздал грибочку — прими в институт дочку. А я в долгу не останусь, мы же свои...»
Я у старичка спрашиваю: «А почему все это в школе не объясняют?» Он говорит: «Объясняют. Но не всем. Своим. И вы, молодой человек, ищите своих, пока не поздно...»
Товарищи! Друзья! Кто, как я, вчера родился! Мы же в одном роддоме лежали — свои люди! Давайте вместе! Друг за дружку! Я вам — вы мне. Я вам тут нарассказывал. А вы мне давайте аплодируйте! По- свойски...
КАК МЫ ТУДА ПОПАДАЕМ
Как вам мой костюм — нравится? Ничего? Это я на днях был в одном месте... Что там делается! Что там висит! Только не спрашивайте, как я туда попал. Сами знаете, как мы туда попадаем. Куда — туда? Кто куда.
Кто на склад, кто на выставку, а кто на общих основаниях.
Кто по звонку, кто по записке, а кто по большим праздникам.
Кто замуж, кто за границу, кто за спекуляцию.
Кто в гостиницу, кто в санаторий, а кто в лучшем случае.
Как мы попадаем — это же целая область, почему никто не исследует, не раскроет, не разберет?
Начнем с элементарного: как мы в рукав попадаем? В штанину? Ну, это просто: это с трех лет, любой и каждый, с первого разу... Если не пьян.
А в жилу? Как мы в жилу попадаем? Это уже надо уметь. Нет, если шприцем, тоже просто: любая медсестра, и в крайнем случае всего за рубль. Ну, за два, если у тебя шкура жесткая. Если ты работал на свежем воздухе. Или в искусстве. Весь продубился. Твою шкуру колом не прошибешь, в твою жилу турбобуром входить надо. Ты работаешь в искусстве, на свежем воздухе, на ветрах эпохи, а потом люди читают и говорят: «Нет, это не стихи, это какой-то торт с повидлом. Как напечатали? А... Понятно. Попал в жилу...»
Как мы попадаем — это очень интересно.
Как мы попадаем впервые? Мы робкие, мы скромные, вежливые. Мы с вахтером здороваемся, а он отворачивается. Но вот мы туда зачастили, привыкли, пообтерлись, вот мы уже уверенные, уже покрикиваем, вахтер с нами уже здоровается, а мы отворачиваемся.
А в философском разрезе? В плане судьбы? Как мы вообще все сюда попали? Мама родила. А дальше — в ясли, в детские сады? Не помним, были маленькие. В школу? В обычную — неинтересно, это арифметика. А в специальную? В английскую школу фигурного катания по математике? Это уже алгебра. А в институт? Это уже — высшая математика и даже философия. Это уже надо вспоминать, что такое человек. А человек — это душа и тело. Как душа попадает в тело? Мистика. А как тело попадает в институт? Суровый реализм. Кто душу в тело впихивает? Ангелы. Всю сразу. А тело в институт? Нечистая сила. По частям. Какая проходит первой? Спина? Вряд ли. Пониже? Не исключено. Шея? С трудом. Голова? Бывает. Рука? Лучше всех!
Нет, это очень интересно, это увлекательно, это поучительно — как мы попадаем.
Как мы попадаем в начальники и как в подчиненные. Как в бровь и как в глаз. Почему никто не исследует, не проанализирует: куда легче попасть — в систему общепита или под автобус? А куда перспективнее: под автобус или под дурное влияние? Как мы попадаем под автобус? Быстро. А под дурное влияние? Еще быстрей.
А как мы неудержимы, когда еще не попали, но уже стремимся! Ищем — и находим. Это же здорово, когда мы попадаем в самую точку! Пальцем в небо. А локтем в бок? Это же неизбежно, иначе не попадешь, иначе самого затолкают. Вы же знаете, что там творится, какая там теснота. А кто виноват? Архитекторы. Почему у них общий вход — прямо с улицы и размером с футбольные ворота, а служебный — со двора и как в вагонном купе? Надо же учитывать реальные потоки!
Как хорошо, как спокойно на душе, если ты можешь любому и каждому сказать, как ты туда попал.
«Слушай, как ты попал в эту поездку?»
«Эта поездка положена мне по должности».
«А как ты попал на эту должность?»
«Выдвинул коллектив, на общем собрании».
«А в этот дом? Как ты попал в такой дом, в такую квартиру?»
«Дождался очереди».
«А как ты попал в эту очередь?»
«Очень просто: занял с конца, как все. Разве бывает иначе? А как я вообще здесь очутился, как я попал в эту жизнь? Мама родила — без звонков, без записок.
без подношений. Просто сделала мне доброе дело. Спасибо, мама!»
«На здоровье, сынок. Я так рада, что у тебя все хорошо, что у тебя все есть. И такая должность, и такая квартира, и дача, и машина... У тебя новый костюм? Какой красивый! Где ты его купил?»
«В одном месте... Только, умоляю тебя, не спрашивай, как я туда попал...»
ТОВАРОМАН
— Здравствуйте, здравствуйте! Вы из краеведческого музея? Правильно, это я вызвал. Хочу подарить государству ценную коллекцию. Прошу за мной. Только давайте цепочкой растянемся, по одному. Вот сюда, между холодильниками, и сразу направо — шагайте через люстру. Ножки повыше: хрусталь. Теперь падайте налево. Смелее — там кресло. Разворачивайтесь, оно на колесиках. Просвет видите? Попрошу на четвереньках, ползем под роялем. Головы прикрывайте, в него насыпано. Думаете, стиральный порошок? А давайте лизнем. Вот: сахарная пудра, а вы боялись. Теперь в эту дверцу. Ну и что, что шкаф? Он у меня со сквозным проходом. Больше негде. Только не поскользнитесь: в него налито. Разве сгущенка? А мне помнится, кукурузное масло. Или ацетон. Правильно, лучше не курить, целее будем. Теперь нагнитесь, тут у меня ковры в три наката. Что под ногами хрупает? Леший его знает. Макароны, скорее всего. А может, карандаши. Ах, лампочки? То-то слышу, красиво трещат. Да ничего страшного, они мне теперь до лампочки.
Ну вот, с шутками, с прибаутками и пришли. Отсюда начнем. Перед вами, товарищи, коллекция товаров широкого и узкого потребления последней трети двадцатого века. Врать не буду, когда собирал, коллекцией не считал. Просто запасался. Давалось не просто, большим напряжением сил. Тут и стояния в очередях, и полезные знакомства, и выезды в область, и натуральный обмен. Заранее извиняюсь, если некоторые экспонаты буду называть неточно. Память ослабла, уже затрудняюсь без разбега определить, где что. Где съестное, а где духовное, что тут жарить, что курить, что застегивать, а что перелистывать. Что тут на руки, что на ноги, а что на черный день. Вот это еще помню. На котором вы, товарищ, сидите. Привстаньте со скамеечки. Это не скамеечка, это мой самый старинный экспонат. Балык шестьдесят восьмого года рождения. Призывной возраст. Кушать уже нельзя, но гвозди забивать — милости просим.
Спасибо, товарищ, можете сесть. Только вправо не дергайтесь, а то эти рулончики посыплются, посыплются, а под ними... не помню. Может, к праздничному столу, а, может, к чертовой матери. Извините. Вот это хорошо помню. Дюма в собственном соку. Рядом Жюль Верн бланшированный. А это вот полное собрание рыбных консервов Азово-Черноморского бассейна. Тоже старинное издание, очень дорожу, ни разу не открывал.
![Светлана Чистякова - Наследники Падших Книга вторая Трудно признать [CИ]](/uploads/posts/books/3156/3156.jpg)