Флэнн О'Брайен - Сага о саго, или Из-под почвы до верхушек деревьев
Тим осушил свой стакан и поставил его на столик с таким убедительным стуком, что доктор машинально налил ему снова (благо бутылка стояла теперь на каминной полке).
— Послушайте, доктор Беггли, — сдержанно произнес Тим, — если вы будете так любезны снова сесть, я расскажу вам, что знаю о деньгах Кроуфорд Макферсон и ее планах.
— Да, мой мальчик.
Он послушно сел в кресло, понемногу успокаиваясь, и закурил.
— По ее собственным словам, денег у нее куры не клюют, миллионы и миллионы, и все их она может тратить с одобрения своего супруга Неда Хуллигана. Тратить на что угодно, но у нее есть план — полностью изменить лицо Ирландии.
— О Боже. С чего бы это?
— Она ненавидит ирландцев.
— Это, дорогой мой, со многими случается, но обычно тут уж ничего не поделаешь. У нее есть какая-то особая причина для ненависти?
— Да. Много, много лет назад, после Великого голода, когда в Ирландии не уродилась картошка, в Америку переселилось полтора миллиона голодающих ирландцев. Они выжили, обосновались в Штатах и стали плодиться и размножаться.
Доктор Беггли кивнул, восхищенный способностью Тима объяснить все коротко и ясно.
— Конечно, Кроуфорд Макферсон раздражает не само это нашествие. Ирландцы завезли в Америку то, что она считает грязным и постыдным.
— Что именно, мой дорогой? Ты имеешь в виду танцы под скрипочку — «Парни из Меллоу», «Ячменные стога» и «Дженни Рен»?
— Нет, доктор, нет. Она говорит, ирландцы привезли в Америку пьянство, публичные дома с размалеванными девицами… и сифилис… и католическую веру.
Доктор прикрякнул.
— Ну уж поверь мне на слово, дорогой мой, ирландцы не первые начали. Что же до католической веры… Святые небеса, а разве мы сами к ней не принадлежим? А имя президента Кеннеди тебе что-то говорит?
— Мне — да. Но не Кроуфорд Макферсон.
— У нас тут есть рыцари святого Колумбана[2]. Обращать в истинную веру — их призвание, уж они умеют вымолить прощение для каждой души — готовы молиться сорок лет и еще сорок сороков, что-то вроде того.
Тим покачал головой.
— У Кроуфорд Макферсон есть план, доктор. Восхитительный долгосрочный план. Она хочет быть уверена, что никогда впредь из-за неурожая картофеля в Ирландии не будет второго Великого голода — а ведь неурожай не исключен, раз все они нагло поворотили носы от «землетрясительного чуда».
— Как ты прав, дорогой друг. Я не раз уговаривал Билла Колума и его друзей готовить из него виски. Эта штука согнет тебя пополам и заставит петь!
— Но, — продолжал Тим, — как она говорит, картофель — это ведь по большей части крахмал. И потому она хочет заменить картошку на саго, которое еще богаче крахмалом и, по ее словам, намного выносливее. Это ее саго растет на деревьях. Она хочет засадить всю Ирландию саговыми лесами. Хочет скупить все сельскохозяйственные земли и заставить народ сажать одни саговые деревья.
По широкому лицу достопочтенного Юстаса Беггли медленно разлилось изумление, даже удовольствие. Он вскочил с кресла и теперь, стоя на каминном коврике, навис над Тимом.
— Саго? Саго? Ах, мой дорогой, ты возвращаешь меня на Суматру, к тем дням, когда я служил в армии. О святой Кевин Глендалуйский, саго! Дорогой друг, само слово саго означает хлеб.
— Мне оно не нравится.
— Возможно, ты путаешь его с тапиокой. Тапиоку получают, нагревая корни тропического кустарника из семейства молочаев. Таким образом добывается крахмал, но на саго это совсем не похоже. Тапиоку еще называют маниокой.
— Вы мне это рассказываете?
— Да, мой мальчик. В некоторых районах Южной Америки местные питаются одним только мясом и маниокой. Им хватает, но саго сделало бы из них людей.
На лице Тима отразилось удивление.
— Вы думаете, доктор, саговые деревья могут расти в наших краях?
— Конечно же, мой дорогой друг. Конечно! Почему нет? Разве у нас тут не протекает Гольфстрим? Благие небеса, я в восторге!
— В восторге?
— Я очарован. Возможно, это потому, что я военный врач. Знаешь ли ты, что обнаружили бразильские индейцы: при поджаривании клубней маниоки выделяется молочно-белая жидкость, содержащая гидроцианидную кислоту?
— Нет. Вы из-за этого в восторге?
— Ну, не совсем, хотя кусты маниоки неприхотливы, растут быстро и уничтожают сорняки. Но сердце мое принадлежит саго.
Тим затянулся. Он понял, что доктора не переспоришь. Кроуфорд Макферсон была забыта. Доктор повернулся к стоявшему на столе подносу с лекарствами и принялся выбирать препарат.
— Друг мой, — сказал он. — Хотел бы я вновь увидеть, но уже в Ирландии, золоченые дворцы Сиама, башни и купола Малакки и тротуары, буквально усеянные пирожками с саго… о дикое, сияющее очарование Востока…
Тут он вдруг вытащил ампулу и подкожный шприц.
— Но Кроуфорд Макферсон говорит, — возразил Тим, — что пройдут годы, пока эти деревья вырастут.
Доктор сделал себе укол в правую ягодицу, воткнув иголку прямо через брюки. Затем, умиротворенный, сел.
— Саговая пальма нужного сорта, мой дорогой Тим, — сказал он, — вырастает за пятнадцать лет.
— Она собирается, — продолжал Тим, — поставлять нам саго в танкерах, чтобы людям было, что есть, пока деревья еще не выросли. А еще она хочет запретить им питаться картошкой!
На сияющем лице доктора отразилась легкая задумчивость.
— Я должен немедленно встретиться со столь выдающейся и столь отважной дамой. Полагаю, сейчас она в Погмахоне. Но прежде чем я туда отправлюсь, ты должен сам составить представление об этом грандиозном замысле: ведь вскоре он кардинально изменит историю Ирландии, а затем — все социальное устройство Западной Европы. Ты когда-нибудь слышал о Марко Поло?
Еще один иностранец, подумал Тим. Разве ему шотландской дамы мало?
— Кажется, нет, сэр, — холодно ответил он.
— Здесь есть несколько книг. Погоди-ка…
Он поднялся и уверенно направился к заставленным книгами полкам, пробегая взглядом по корешкам, испытующе проводя по ним пальцами. Наконец он вытащил две книги и замер в поисках третьей.
— Видишь ли, — заметил он, все еще стоя спиной к Тиму, — даже если дерево растет пятнадцать лет, а то и больше, срубить его можно только в течение десяти дней, сразу как оно начнет цвести, иначе никакого саго не получишь. Все соки уйдут в цветы. Ты понимаешь меня, мой друг?
Он вернулся к креслу, положил книги на стол и пролистал одну из них.
— Но, доктор, коли так, — резко ответил Тим, — деревья нужно сажать отдельными участками в разное время, иначе потом придется рубить десятки тысяч одновременно… и где вы отыщите столько работников?
Доктор одобрительно улыбнулся.
— Как верно ты это подметил! — сказал он. — Отлично! Думаю, жена Неда найдет в твоем лице прекрасного помощника. Да, так вот. Я заложил в этих книгах несколько страниц. Я хочу, чтобы ты сел и их прочел: прямо здесь и сегодня же. Посмотри также другие страницы — все, что покажется тебе интересным. В твоем распоряжении столько «Локса» из Килбеггана, сколько тебе угодно.
Он поднялся, и Тим тоже встал, крайне удивленный.
— А как же моя новая хозяйка? Она осталась в Погмахоне…
Доктор потрепал его по плечу.
— Друг мой, не стоит об этом волноваться. Я сейчас же отправлюсь к ней. Я объясню, что попросил тебя провести небольшое исследование, это будет ей необычайно приятно. Сядь, расслабься и пропусти еще стаканчик. По дороге я загляну в зал, узнать, как идет работа у Билли Колума. И велю Сарсфилду тебя не тревожить, разве что через пару часов пусть принесет поднос с ужином.
Тим Хартиган улыбнулся. Этот человек порой совершенно невыносим, но сердце у него на месте.
— Что ж, спасибо, доктор, — сказал он. — Это очень любезно с вашей стороны. Я так и поступлю. Но, пожалуйста, предупредите Сарсфилда кое о чем.
— О чем же?
— Только не саго.
— Ха-ха! Только не саго.
Доктор помахал ему рукой и исчез, забрав с собой маленькую коробку.
5
Тим Хартиган взял одну книгу, сел в кресло и пролистал ее. Хороший крупный шрифт, заметил он с одобрением. Наконец, открыв книгу на отмеченной странице, он положил ее обложкой вверх и сосредоточил свое внимание на стакане: налил себе добрую четверть пинты, добавил чуть-чуть воды и с удовольствием залил себе в глотку. Неудивительно, подумал он, что древние монахи были такими замечательными учеными, ибо у них хватало мудрости прибегать к снадобьям, придающим разуму зрелость и равновесие и утоляющим телесную жажду, между тем как жажда знания лишь обострялась от вина из взращенных Господом виноградников человеческой мудрости.
Он оглядел библиотеку дружелюбным взглядом, затем перенес книгу, бутылку и стакан на большой стол и с благодарностью нырнул в глубокое кресло, принадлежащее лично достопочтенному Юстасу Беггли. Затем приступил к чтению.
