Флэнн О'Брайен - Сага о саго, или Из-под почвы до верхушек деревьев
— Тем, чем питались всегда. Крахмалом.
Тим неслышно глубоко вздохнул, втянув щеки. Что за странное существо эта женщина! Найдется ли вторая такая на белом свете?
— Есть одно растение, которое даже богаче крахмалом, чем картошка, — продолжала она, — саго.
— Что? Саго?
— Саго. Ты знаешь, что такое саго, Хартиган?
Тим нахмурился, тщетно пытаясь припомнить.
— A-а… саго… это что-то вроде пудинга, из маленьких шариков… как тапиока. Кажется, это злак, вроде риса. Но, вероятно, он подвержен своим собственным болезням, как и картошка?..
Макферсон снова холодно улыбнулась.
— Саго, — сказала она почти вежливо, — это не тапиока и не зерно, и у него не будет никаких болезней, если его правильно выращивать. Саго получают из древесины, и саговому дереву нужно от пятнадцати до двадцати лет, чтобы достичь состояния, когда из него можно будет в обилии получать этот восхитительный, питательный продукт.
Тим уставился на свои ботинки. Само предложение было невероятным, сроки же делали его совершенно невыполнимым.
— Понимаю, — проговорил он недоверчиво.
— Это огромный проект, — здраво признала Макферсон, — но в основе своей — разумный и простой.
— Все равно, — рискнул заметить Тим, — я думаю, вам нужно рассказать о нем правительству.
— Так ты умен, — сказала Макферсон почти благожелательно. — Об этом уже позаботились. Американский посол в этой стране уже получил необходимые инструкции. Скоро он сообщит вашему правительству, что иммиграция ирландцев в Соединенные Штаты будет приостановлена до тех пор, пока здесь не введут полный запрет на выращивание картофеля.
Тим почувствовал, как на лбу у него выступает пот. Он был в ужасе от скорости предстоящих изменений, хотя, может быть, это леди так шутит…
— Ну что ж, — сказал он наконец. — Предположим, вы, как и сказали, скупите всю землю и добьетесь того, что выращивание картошки будет объявлено преступлением…
— Тогда, — прервала его Макферсон, — никогда больше не случится нового Великого голода, и никогда уже в Соединенные Штаты не хлынет новый поток суеверных вороватых ирландцев.
— Да-да, конечно. Но вы сказали, что дереву саго нужно двадцать лет, чтоб от него была хоть какая-то польза. Чем, скажите Бога ради, станут питаться люди все это время?
Та же еле заметная ледяная улыбка.
— Саго, — сказала она.
Тим Хартиган застонал.
— Я знаю, что глуп, но я что-то не понимаю…
— Разумеется, я предвидела этот вопрос и, конечно же, предприняла необходимые меры. Где-то через восемь месяцев флот танкеров, заполненный саго, начнет курсировать между ирландскими портами и Борнео. В нашем распоряжении безграничные запасы саго, мы будем ввозить его из всей Восточной Индии: с Явы, Суматры, Малакки, Сиама и даже из Южной Америки, где произрастает капустная пальма. Скоро ты увидишь хранилища саго по всей стране.
Тим кивнул, все еще не вполне убежденный.
— А если люди просто не полюбят саго, как я?
Макферсон издала низкий, грубоватый смешок.
— Если они хотят голодать, это их выбор.
— И как же вы устроите эти саговые плантации?
— Саговые пальмы посадят повсюду, а два фрегата, нагруженные ростками, прибудут в Ирландию в самом скором времени. Простой закон, лишающий мелких землевладельцев и крестьян права на землю, можно провести через ваш парламент очень быстро, причем закон этот должен гарантировать, что никто — или почти никто — не будет выселен со своих прежних земель. Ты еще молод, Хартиган. Возможно, ты доживешь до того дня, когда твоя родина будет покрыта густыми саговыми лесами — величественное зрелище, залог здоровья, свободы и социальной чистоты Соединенных Штатов.
Она встала, всем своим видом выражая желание завершить дискуссию.
— Что ж, мне надо обустроиться. Хартиган, доставишь сюда моего рогатика?
Тим побелел. Он уже увидел в узкое окно фургон для перевозки лошадей, прикрепленный позади «паккарда», и гадал, что там внутри. Неужели олененок?
— Доставить его в конюшню? — спросил он.
— Да нет же, сюда. К камину.
Тим молча поднялся и вышел. Казалось, причудам этой женщины не будет конца. Сегодня же вечером, самое позднее завтра, надо отправить телеграмму Неду Хуллигану, сообщить обо всех этих нелепицах и удостовериться, что женщина в самом деле его жена. Он не может позволить этой сумасшедшей выставить его дураком или, того и гляди, разрушить дом.
Металлическая задвижка фургона легко поднялась, и глазам Тима предстало сооружение из огромного числа длинных гладких деревяшек, каким-то образом скрепленных вместе.
— Клянусь святым Петром, сушилка для белья, — пробормотал он.
Он чертыхнулся, вытаскивая сооружение наружу, водрузил его на плечо и потащил к дому. Затем опустил на пол посреди кухни.
— Вот и молодец, — заключила Макферсон с видимым одобрением.
— Хочу вам сказать, — произнес Тим, падая в кресло, — что я получил письмо от мистера Хуллигана, он уведомил меня о вашем прибытии и просил приготовить для вас его собственные комнаты наверху. Я так и сделал. Ваша постель готова, камин зажжен. Вы будете на завтрак сосиски?
— Разумеется, нет. На завтрак я ем овсяную кашу с саго и сливками и черный хлеб с деревенским маслом.
Тим заставил себя дружелюбно кивнуть.
— Хорошо, — улыбнулся он. — Сейчас мы с вами на кухне, здесь я, так сказать, сам живу. Что же до этого рогатика, может быть, поднять его к вашему камину?
Макферсон задумчиво оглядела пол.
— Гм, даже не знаю. Оставь пока тут. Принеси из машины мою дорожную сумку и покажи мне эти… мои комнаты. Я дам тебе мешочек саго.
Тим Хартиган сделал, как ему было велено. Его новая хозяйка ничего не сказала, увидев апартаменты Неда Хуллигана, но сразу прошла в ванную, дав Тиму понять, что ей известно, где эта ванная находится. Он поскреб в затылке и побрел вниз по лестнице, держа в руках мешочек саго.
— Надо как можно скорее увидеть Сарсфилда, — шепотом признался он сам себе. — Не то меня разорвет.
3
— Да уж, Тим, сочувствую.
Сарсфилд Слэттери стоял спиной к горящему камину на коврике из тонкой коричневой бечевки, собственноручно им связанном. Он был небольшого роста, худой, с лохматыми тонкими волосами, с резкими, бойкими чертами лица и узкими ярко-синими глазами. Говорил он со своеобразным отрывистым акцентом и странной интонацией, что, казалось бы, служило свидетельством его североирландского происхождения, а на деле было скорее маскировкой — ведь он родился в Чикаго. Весь его облик, хотел он того или нет, выражал несказанную проницательность и осмотрительность. Незнакомец сразу понимал, что с Сарсфилдом надо быть очень аккуратным.
Был полдень следующего, дождливого, дня, Тим Хартиган грустил в плетеном кресле, в подробностях описав Сарсфилду приезд Кроуфорд Макферсон и их разговор. От повторения все произошедшее казалось даже хуже, чем накануне, — и в самом деле, наутро прибыл грузовик с сумками и коробками гостьи, содержимое их оставалось неизвестным.
— Жен-щины, — добавил Сарсфилд, — они, знаешь ли, настоящие змей-щины.
Тим только что разжег свою трубку и задумчиво поглядел на него.
— Ты знаешь, Сарсфилд, я вовсе не трус, — сказал он, — но мне не улыбается жить с ней в доме один на один. Бог знает, что она может вытворить.
— Ты ведь можешь на ночь запирать кухонную дверь, разве нет?
— На ночь? А если ей днем что стукнет в голову?
— Что стукнет?
— Разве она не может спуститься вниз по лестнице без нитки на теле?
— Ну, я бы не сказал, что она из такого рода женщин.
— Или отписать Неду, что вечером, относя ей поднос, я сам оголил зад.
— Нед не проглотит такую историю, — сказал Сарсфилд, гримасничая и почесывая в ухе. Он помолчал. — Сказать по правде, я думаю, Нед был не в себе, когда на ней женился, а потом, как только смог, спровадил ее вон из Штатов. Тебе просто не повезло, что она свалилась тебе на голову.
— То-то и оно, — мрачно ответил Тим. — А что ты думаешь обо всей этой затее с саго?
— Чушь собачья.
— Вот и я так думаю. Но слушай, Сарсфилд, если она рехнется, — чуть больше рехнется, чем сейчас, — то мне что делать? У меня не будет свидетелей. Вот если бы… если бы она согласилась жить здесь?..
В ответ Сарсфилд пронзил его взглядом.
— Господи, да разве замужняя женщина не должна жить в доме своего мужа?
Тим слегка покраснел.
— Ты, конечно, прав, Но у меня нет доказательств, что она его жена.
— Так у нее нет кольца? Что меня изумляет, это как безрассудно ты позволил ей устроиться в доме. У нас и так неприятностей хватает. Если ты не побеспокоился обо мне, подумал бы хоть о моем хозяине, достопочтенном докторе Юстасе Беггли.
