Кристофер Бакли - Верховные судороги
Президент Вандердамп вздохнул:
— Да. Но это решение не очень изящное.
Декстер Митчелл тоже оказался в положении, которое обычным не назовешь.
Его жена, Терри, кое-как справилась с разочарованием, вызванным потерей maisonette на Пятой авеню. Ну и то обстоятельство, что ее муж боролся ныне за право стать следующим президентом Соединенных Штатов, также ее внимания не миновало. Денег в доме катастрофически не хватало, однако Терри дала мужу понять — через третьих лиц, — что готова присоединиться к его избирательной кампании. До этого времени официальным объяснением ее отсутствия были туманные «проблемы со здоровьем». Да, по правде сказать, никто в ней особо и не нуждался: с самого первого дня рядом с Декстером маячила в качестве ее суррогата Рамона Альвилар, и публика только радовалась, когда этот лакомый кусочек сочного мяса выходил вслед за кандидатом в президенты на сцену. Кое-какие предвыборные действия предпринимались и за сценой: у «Нимица», если можно так выразиться, работы прибавилось — будь здоров. Ну, это дело житейское, бывает. Главная сложность заключалась теперь для Декстера в том, как объяснить спутнице жизни, подруге его детства, матери его детей, что ее присутствие в избирательной кампании таким уж желательным не назовешь. Сами понимаете, тут требовалась определенная деликатность.
— Ты, собственно, о чем говоришь, Декстер? — спросила Терри (разговор велся по телефону). — Ты не хочешь, чтобы я была рядом с тобой?
— Нет, милая. Нет-нет. Нет. Ничего подобного. Послушай, это же не я решаю. Басс и его люди, они считают, что все должно идти так, как шло. Рамона обязана своей популярностью нашему шоу. Она привлекает латиносов, и правых, и левых. Наши показатели набирают…
— Декстер. Я твоя жена.
— Ну верно. Верно. Однако Басс и его люди, они говорят, что публика привыкла видеть меня с Рамоной. И, милая, давай не будем забывать — твое отсутствие в тот момент, когда я объявил о намерении участвовать в выборах, — это же была не моя идея. Ну ладно, не будем о прошлом. Суть в том, что все идет отлично и лучше этому не мешать. Сейчас самое главное — рейтинги. И Рамона помогает их повышать.
— Рамона — твоя телевизионная жена. А я — настоящая.
— И опять-таки верно. Очень верно. Никто и не спорит. Послушай, малыш, все это только до выборов. — И он добавил — с воодушевлением, фальшивость которого просто-напросто резала слух: — Милая, ты же ненавидишь избирательные кампании. Во время последней тебя приходилось чуть ли не волоком на сцену вытаскивать. Вот и относись к происходящему как к подарку. Да жены других политиков на убийство пошли бы, чтобы раздобыть какой-нибудь суррогат вроде Рамоны, который ишачил бы за них. Слушай, малыш, мне пора. Я должен выступить на съезде НСА. Этих людей держать в ожидании нельзя. Нет-нет. Вооружены до зубов! Ха-ха. Перезвоню при первой же возможности. Да, кстати, те мужики из Секретной службы, которых к тебе приставили, гоняй их в хвост и в гриву — по магазинам, в химчистку. Роскошно, а? Пока, милая. Люблю. Поцелуй от меня малышей.
И Декстер, опасаясь, что сотовый зазвонит снова, перебросил его помощнику. «Впереди минное поле, — думал он, направляясь в кольце помощников и агентов Секретной службы к подиуму, — это тебе не минирование границы с Мексикой». Впрочем, услышав шумок, который создавали две тысячи ожидавших его появления членов Национальной стрелковой ассоциации, Митчелл ощутил, как по жилам его заструился чистый адреналин. «Сконцентрируйся, — сказал он себе. — Сконцентрируйся. Сначала нужно провести мяч в зону защиты, а уж потом можно будет заняться вопросами второстепенными». Возможно, он проявил некоторую… да… неосторожность, пообещав Рамоне… «Но, Бог ты мой, такой бабец! Однако могут возникнуть осложнения… А, ладно, она же все понимает. Конечно. Дашь ей хорошее… в послы ее! Точно. Может, даже в Мексику. Угомонила же она тех латиносов, когда они разорались по поводу минирования границ… Да, тут она оказалась на высоте… взять те же интервью, в которых она говорила, что не во всем со мной согласна. Да. В Мексику. Или в Никарагуа, куда-нибудь туда. Ладно, Декс. Сконцентрируйся. Сконцентрируйся. НСА. Господи Иисусе, постой-постой… Техас. Техас голосует завтра насчет поправки. Огромный оружейный штат. ОРУЖЕЙНЫЙ. Отменно. А мои ребята устроили мне сегодня выступление перед НСА? Здорово сработали, молодцы. Хорошо. Сосредоточься. Оружие. Все мы любим оружие. Оно такое… американское. Но давайте все-таки договоримся: с оружием необходимо быть поосторожней. Тот мелкий инцидент в торговом центре Орландо… журналисты назвали его бойней — слово, по-моему, слишком сильное, и все-таки, чуть большее усердие при проверке прошлого тех, кто покупает оружие, нам, пожалуй, не помешает, верно? Тот малый провел последние шесть лет в тюремной психиатрической больнице. Разве можно было продавать ему оружие, да еще такое? Мне, пожалуйста, биг-мак, большую жареную картошку и револьвер 38-го калибра. Что ж, любое явление следует рассматривать с двух сторон. И в данном случае главная состоит в том, что… не оружие убивает людей… Людей убивают пули… Да. Без пуль… Хотя, если смотреть в самый корень, людей убивают люди. Кто виноват — оружие или человек, который наводит его на другого человека?.. Да, точно. Почему бы нам в таком случае не отменить заодно и людей?»
— Леди и джентльмены, вы знали его как сенатора Декстера Митчелла, председателя сенатского Комитета по вопросам судоустройства. Вы знали его как президента Митчелла Любшторма из популярнейшего сериала «Пресош». Вскоре вы узнаете его как президента Соединенных Штатов. Поприветствуем…
Ах, как я это люблю.
Кто-то крикнул из зала:
— Отправьте туда «Нимиц»!
Ты все понял правильно, друг.
Пеппер сидела в своем кабинете, мрачно глядя на экран телевизора. Вообще говоря, просмотр дневных программ не был у членов Верховного суда рутинным обыкновением, однако эта была из тех, которые действительно «следует посмотреть». Пеппер наблюдала за голосованием законодательного собрания штата Техас.
Многомудрый Техас откладывал голосование по поправке об ограничении срока президентства до момента, в который стало ясно: он-то, Техас, и окажется штатом, определившим исход ее ратификации. И без того уже острый интерес Пеппер к этому голосованию еще и обострился после того, как Джи-Джи, который перестал разговаривать с ней из-за «Суэйла», оказался введенным губернатором Техаса в состав сената, заняв до окончания выборного срока место сенатора, пойманного на том, что принадлежащая ему компания грузовых перевозок контрабандой доставляла в страну мексиканцев.
По мере того как неминуемая ратификация поправки становилась предметом все более разгоряченных дебатов в разного рода ток-шоу, страна начинала осознавать возможность возникновения неминуемого же тупика: что будет, если и поправку ратифицируют, и президент Вандердамп победит на выборах? Сможет ли он — законным порядком — вступить в должность?
Споры на этот счет выдвинулись теперь на самый передний план. Проводились, как это заведено, «круглые столы» ученых и экспертов; равно как и «круглые столы» людей мало что в этой истории понимавших, однако умевших высказываться со знающим видом.
Один ведущий (действительно ведущий) специалист по конституционному праву написал для страницы политических комментариев «Нью-Йорк таймс» наделавшую шуму статью, в которой пришли к выводу о том, что дилемма эта «вполне может оказаться неразрешимой — самой настоящей конституционной бурей».
Он писал:
«Ситуация столь беспрецедентная и даже гротескная Конституцией США не предусматривается. Да и невозможно винить отцов-основателей за то, что они не учли неизбывную, твердолобую невоздержанность американского народа, который, как и всегда, хочет всего и сразу: снижения налогов и расширения предоставляемых государством услуг; отказа от опоры на иноземную нефть и запрета на сверление скважин в нашей стране; бесплатного медицинского обслуживания, за которое, по определению, должен платить кто-то другой; сокращения денежной эмиссии и приобретения огромных автомобилей; использования энергии ветра, но без ветряков на наших задних дворах; запрета применения пыток к террористам и полного уничтожения терроризма; строгого контроля границ, но чтобы при этом Мануэль и Иоланда продолжали постригать наши лужайки и ухаживать за нашими детьми, получая 5 долларов в час и не получая (o siento)[101] никаких льгот; и так далее, ad nauseum и ad absurdam.[102] Пока же будем надеяться (да, собственно говоря, и молиться), что законодатели штатов и национальный электорат не загонят нас в угол, выход из которого неопределен, но совершенно определенно неприятен».
