Александр Белокопытов - Рассказы о литературном институте
Чего ради? Ума-то — не было. Ну, ее, Москву, к лешему, вместе с Литинститутом! В Угличе — всяко лучше. Живи и радуйся, катайся, как сыр в масле…
Играй с человечками да в свистульки свисти. Поди плохо! А как надоест, повези и продай, дай другим посвистеть.
Вот и нашел себя среди других, и призвание обнаружил… А значит — и жизнь удалась, и судьба сложилась. И дома построены, и сады посажены… Все как надо. И главное — дети по всей России. А Россия — страна большая. Купи раз в год кулек с конфетами, встань на перекрестке и угощай детей, вдруг да твой попадется…
Мы, угличские ребята, не промах, мигом любое производство наладим!
Нам всем, которые в Угличе живут, — пышки с медом, а остальным — шиш с маслом! Накося — выкуси.
МИСТИЧЕСКИЙ ОПЫТ
Ум у меня — пытливый, а глаз — острый. Все-то я хочу знать: что да как? И откуда? И все — разглядеть. То, что среди видимого и увидишь не сразу. В такие дали и веси заглянуть, в которые и заглядывать, может быть, и не надо, потому что — страшно.
И в книги, конечно, тоже заглядываю, потому что там весь ум человечества и знания накоплены, а кое-где и между строк спрятаны… Вот мне и интересно в эту кладезь, которая между строк, докопаться.
А читал я и читаю безо всякой системы, полагаюсь только на интуицию… В одной книге — слово зачерпну, в другой — строчку выхвачу. Мне и хватит. А книги сами мне в руки попадают, я за ними не бегаю. Они за мной бегают… Какая попалась в руки — и ладно, и хорошо. Я потом по ней бегу, как по ступеням… Когда — вверх, когда — вниз… По-разному бывает. Любой опыт на пользу.
И вот попалась мне недавно детективная книжка… У знакомых увидел. Я что-то к знакомым-то зашел узнать, много они или нет чего доброго написали? На всякий случай. А то вдруг они меня обогнали? А то вдруг я рот раззявил, а они меня обскакали? Может, мне надо решительней бросок вперед совершить…
Там и книжку увидел… Ох, и красивая! В твердом переплете, красная, блестящая, издательство «ЭКСМО» выпустило. Автор — Чернобровкин. «Ба! — думаю, — фамилия то вроде знакомая… Однако, был у нac такой студент? Учился в Литинституте…» Поглядел в сопроводительную справочку, где об авторе говорится… И точно — он! Учился в Литинституте… Значит — не зря учился, значит — научился! Вот и книжку теперь издал.
А «ЭКСМО» за книгу, которая в твердом переплете выйдет, автору прорву денег дает — две тыщи целых! И все в зеленой капусте. Мне об этом Старик говорил, а он — все знает. Он в это «ЭКСМО» не один раз носился со своими рукописями… Хотел слупить с них две тыщи в зеленой капусте, но ему не дали… Старику — не дали, а этому — дали! Ай да Чернобровкин! Ай да молодец! Хорошие деньги огреб.
За один раз не пропьешь — крякнешь с натуги.
Поглядел я книжку, полистал… А там у него и про афганскую войну, и про современную жизнь, и драки с убийствами, и приемы разные из восточных единоборств, и чего только нет! И еще — женщины, все — красавицы, и как с ними обходиться надо, чтоб не прыг-скок, а чтоб женщина в удовлетворенном состоянии и наслаждении осталась. И еще — посиделки с алкоголем, и как надо пить, и как опохмеляться.
Подивился я нимало!
«Иди ты, — думаю, — Чернобровкин! Вот понавертел! Это ж сколько всего из разных областей знать надо? Голова лопнет от знаний! Не зря, значит, учился, пригодилось ученье-то! Хороший детективный роман заделал».
Ладно, отложил я книжку…
Знакомые сказали, что нельзя прибрать, не мной — положено, не мной взято будет. Стал я кое-что припоминать, с фамилией Чернобровкин… А самого его, лица, — вспомнить не могу, вышибло из памяти! Потом кое-как вспомнил, подсказали.
Действительно, ходил такой по коридору, быстро так, почти бегал… Выйдет — и тут же обратно зайдет, закроется… И только слышно, как машинка застрекотала, быстро, как швейная… Я все думал, что кроит что-то человек, сшивает. Штаны, что ли, шьет? А он, оказывается, романы сшивал. Поработает и опять выскочит… И все в спешке, и лицо такое — как бы вечно недовольное… Голова круглая, с порядочной лысиной, на лице — желтизна, как у человека, страдающего печенью. По возрасту — примерно мне ровесник.
А мне уже тогда до хрена было, лет под тридцать! Только ума не было.
Ходила к нему одно время москвичка — девица с простонародным лицом, с большой грудью, потом перестала… Видимо, отвадил он ее. «Иди, — сказал, отсюда, мне писать надо, а ты мешаешь! Да еще задушишь грудью своей в расцвете лет!»
И еще упорные слухи тогда ползли, что он целые романы пишет. Нa мелочи не разменивается. Как месяц — так готов роман! А я все не верил, все думал: шутки, а, оказывается, нет, правда, трудился человек, на будущее работал. Молодец! А сейчас — вынимает их один за другим и огребает по две тыщи. «Поди плохо!», как любимый комендант говорил.
Нo вот что меня во всем этом больше всего удивило: откуда он столько всякого разного знает и во всем разбирается? Ну — дока из док! И в пьянке, и в куреве, и в наркотиках, и в оружии — во всем досконально. И — в женщинах! Как их ублажать, чтоб они насмерть к тебе присохли. Все ему подвластно.
А ведь я его знал совершенно другим — примерным и порядочным человеком. Ни разу он с сигареткой не пробежал, не курнул, а уж чтоб выпимши прошел — да не дай Бог! И с девочками замечен не был, великий постник был, одна только матренушка разок к нему заскочила, да тут же обратно вылетела… И ведь еще — и оружие! Ну, в армии, допустим, все служили, мало-мало разбираются… Но у него-то все настолько детально и подробно, и все — различных систем и новейших разработок, как будто он всю жизнь с ружьем бегал… И еще — приемы эти — приемчики смертельные… Как да каким способом человека насмерть захлестнуть легче. Это-то откуда он знает? Мастером лишения жизни человека он вроде не был, людей не вскрывал, как консервные банки, и след кровавый за ним не тянется по сырой траве… А вот, подишь ты! Расписал все реалистично и натуралистично. И откуда что берется? Понял я, что здесь что-то другое… Раз собственного жизненного накопления и опыта нет, значит — здесь опыт другого рода. Не иначе, как откуда-то почерпнул… А откуда? Мест-то немного.
Ладно, долго не прошло, забрел я зачем-то в Литинститут… А там сейчас книжная лавка работает. При нас-то не было. Я от нечего делать заглянул, спросил:
— А есть ли книги бывших студентов? — Думаю, может, знакомые фамилии встречу.
Продавщица плечами пожала.
— Здесь, — говорит, — нет. Если только на складе? Кажется, там в коробке валяются…
И принесла мне коробку.
Стал я в ней копаться… Да все незнакомые какие-то фамилии попадаются — никого не знаю… Потом — бац! — книжка Чернобровкина попадается… «Чижик-пыжик» на обложке написано, значит, — название такое… Ничего, доброе название. Сама книжечка — тоненькая, а тираж просто громадный — двадцать тысяч! По нынешним временам, так это фантастика! Целый маленький город можно обеспечить, по экземпляру в каждую семью. Удивился я опять: ведь издается же человек, несмотря ни на что! И — в разных местах. Везде он — потребен.
Как сидел я на коленях перед коробкой, так и давай книжку листать… И челюсть сразу у меня отвалилась… А там — мат-перемат сплошной и… и разврат. Разврат на разврате сидит и развратом погоняет! В общем — голимая порнуха! Развеселился я страшно… «Ах ты, — думаю, — Чернобровкин! Ах ты, чертяка! Нисколько не постеснялся — все добро вывалил… А ведь сколько в общежитии притворялся, что ни то, ни се… Вот кто ты есть на самом деле-то, свой почти парень! Почти — да не совсем». А сам — смеюсь, разобрал меня смех, хохот, и радость обуяла, что знакомого автора встретил. А продавщица искоса поглядывает на меня, хмурится, наверное, думает, еще один ненормальный из Литинститута пришел, в коробке покопаться, студент бывший, таких же, ненормальных, найти хочет. И вроде — нашел… Купил я книжку Чернобровкина и побыстрее отвалил, чтоб зря не волновались, и ручкой ей сделал.
Приехал домой… Покупкой — доволен. Купил-то за двадцать рублей всего! И дешево, и сердито! Теперь уж — почитаю. И почитал… Пока читал, хохотал от души, не столько из-за содержания, а сколько из-за того, что самого автора с героем его олицетворял, представлял его во всех переделках и позах. Ну не сходится он никак в моих глазах с матерщиной и развратом! Ну — никак!
А уж матерщины там столько оказалось, что я, наверное, нигде больше не встречал. В каждой строке — обязательно по нескольку матюков.
Да таких ядреных, смачных — я те дам! Ну правильно. Они строке необходимую энергетику придают. А то без них строка — вялая, как неживая… как гусеница, еле-еле ползет… Конечно, читать неинтересно будет. А тут все сверкает гранями, переливается и блещет…
И ведь еще и пословицы, и поговорки матершинные везде рассыпаны, как золото самородное, и песни такого же содержания! А откуда он столько всего выкопал? Это сколько же надо было словарей и справочников с ненормативной лексикой — а сейчас таких много, пользуйся в свое удовольствие — перекопать да еще и выписать! Собрать в умную кучку да потом еще и сюжет под них подогнать слегка детективного содержания. Вот не поленился человек! Ну, ленивым-то он никогда не был, к нему грязь не пристанет… Если бы ленивый был или пьющий, разве бы он смог столько безобразия перекопать и перелопатить? Хрена с два! Тут — особая тщательность требуется, трезвый глаз и большое усердие.
