Сергей Сухонов - Осенние дивертисменты
Когда Георгий распорядился направить Савелия с боярином на Белое Озеро к Кириллу, заговорщикам стало ясно что, час пробил. Оголтелый, через свои источники информации знал о походе ордынцев на западные княжества. Также донесли, что князь приготовил тайник для государевой казны в пещере на Нижнем Острове на случай захвата Мстиславска татарами.
Четыре дня назад, согласно распоряжениям князя, Оголтелый и Савелий с сотней вооружённой охраны, направились на Вологодчину. Однако остановились в пяти часах пути, где разбили лагерь. А сегодня рано утром прискакал гонец, сообщил, что обоз с казной к Нижнему Острову отбыл. Хотел его Оголтелый по пути перехватить, да времени не хватило. Заплутали ночью и потеряли три часа. Тогда решили засаду устроить, с князем покончить, а где золото спрятано, через Дмитрия выпытать. А что скажет Бригадир, так Оголтелый не сомневался. Не таким рот развязывал. Всё испортил десятник Стефан, когда зарубил Дмитрия. Задача усложнялась. Но если один человек спрятал, другой обязательно найдёт. Так рассуждал боярин Оголтелый пока обоз с покойниками тянулся к Нижнему Острову.
Через полтора часа были у пещеры. На снегу виднелись след пребывания людей – кострище и резко контрастирующие со снегом, пятна крови. Всадники спешились и стали разминать затёкшие ноги. Молодой князь в нерешительности замер у чёрного зева пещеры.
– Не робей Савелий. Командуй, – с напускной бодростью в голосе крикнул Оголтелый. Однако, почувствовав душевное состояние князя, распорядился сам, – подайте факелы…, Никифор, Тришка…, со мной. Остальным стоять. В пещеру никого не пускать. Когда надо, сам вызову.
Искатели сокровищ выстроились гуськом и с опаской двинули в черноту проёма. Впереди следовал Трифон, за ним Никифор и Оголтелый. Процессию замыкал Савелий. Четыре факела достаточно ярко освещали стены и сводчатые потолки нерукотворного сооружения. Несмотря на значительные работы по маскировке, следы подземных работ угадывались. Тот там, то здесь валялись затирочные доски, ветошь и перевёрнутые ёмкости для воды. Безрезультатно побродив около получаса, путники заторопились к выходу. Окончился запас факелов. Решили вернуться и изменить тактику. Нечего бродить всей группой. Надо разделиться. Можно и год лазить, а результата не будет. Уже приблизились к выходу, когда Никифор воскликнул, – стоять! Пощупайте, стена мокрая. Действительно, при внимательном исследовании оказалась, что она не только сырая, но и состоит из блоков. Тришка, копьём стал ковырять, и спустя двадцать минут в образовавшуюся дыру можно было просунуть голову. А ещё через минуту стало ясно, что нашли не то. В свете догорающего факела Оголтелый увидел груду трупов.
– Боже мой. Это покойники.
Перекрестился, – Это Георгий своих перебил, дабы пути к тайнику не указали. Значит мы на правильном пути. Никифор, распорядись, чтобы тех из саней сюда перетаскали и дыру заделали. Только живо.
Наскоро перекусив, и захватив с собой запас факелов поиски возобновились. Только теперь бродили порознь. Появился навык. Теперь Оголтелый смотрел больше наверх, чем под ноги или на стены. Не может быть чтобы многочасовая работа при освещении открытым огнём не оставила копоти на пещерных сводах. Надо только найти.
Внезапно откуда-то из глубины раздался вопль. Призывал к помощи Никифор. Возникла суматоха, послышался топот вперемежку с криками и бранью.
– Стрела.
– Самострел.
– Несите на свет.
– Кровь, кровь останови.
– Да не тряси его так.
Боярин затаился. Опыт подсказывал, что следует выдержать паузу. Вероятно кто-то напал. Ранили или убили Никифора. Кто из посторонних может находиться в пещере? Загадка.
Через несколько минут всё стихло. Оголтелый не спеша, с огромной предосторожностью стал продвигаться к выходу. Скоро всё прояснилось. В одной из штолен был установлен самострел. На него то и налетел Никифор.
– Следует быть осторожным, – решил про себя боярин, а вслух добавил – тебе Савелий здесь тоже делать нечего, не дай Бог и тебя стрела найдёт. Ступай наверх.
В его словах была не трогательная забота о наследнике престола, а скорее присутствовал тонкий расчёт, далеко идущих планов. Действительно, в случае гибели Савелия, авантюрный замысел пришлось бы корректировать. Но на это не было времени.
Оголтелый подошёл к умирающему Никифору. Тот лежал, запрокинув голову и хватал ртом воздух. Из раны на груди, пенилась кровь. Было ясно, что лечить поздно.
– Не зря в этом месте Георгий самострел установил. Вероятно слишком близко подошли к цели.
Обернулся и распорядился, – везите Никифора к монахам. Там разберутся, что делать. Мне шлем и щит. Сам дальше пойду. Где вы его нашли? Проводите.
Пройдя около двухсот метров по центральной галерее Оголтелый с сопровождающими оказался у боковой штольни.
– Вот здесь лежал, – указал место Трифон, – а вот и верёвка, которую задел.
Действительно, натянутый льняной конец, едва заметно уходил в темноту бокового ответвления.
– Здесь он смерть нашёл, – тихо проговорил Оголтелый и уже громко скомандовал, – дальше сам пойду. Возвращайтесь. Оставьте факелов больше.
Более часа Глеб бродил по штольне. Признаков недавних строительных работ не было. Напротив, присутствовала отчётливая натуральная первозданность. Внимательно изучив ситуацию, он убедился в ошибочности первоначальной версии.
– Не так прост князь, чтобы самострел на пути к сокровищнице определять. Не будет он казну таким образом метить. Вот Никифор нам и подсказал, что искать здесь нечего.
Вскоре выбрался из злополучной штольни и углубился в пещеру. Бродил около часа, пока не замети слабый след копоти на своде. По мере продвижения, уверенность в точности выбранного пути возрастала. След становился более насыщенным и контрастным. Через десять минут галерея окончилась небольшой залой. На её полу угадывались признаки тщательной уборки, но главное, одна из стен имела слишком правильные геометрические очертания.
– Явно рукотворная, – подметил Оголтелый. Влажная. Недавней работы. Поцарапал кинжалом. Оголились швы.
Присел, вытер вспотевший лоб. Будущее приобретало весьма реальные очертания.
Ещё через сорок минут обоз засобирался. Отошедший от стресса Савелий отдавал команды. У волчонка прорезывался командный голос.
Глеб о находке князю не сообщил. Теперь, когда он стал единственным обладателем тайны, представилась возможность внести коррективы в тонкую интригу дворцового переворота.
– Ничего Савелий. Найдём, где отец казну спрятал. Время надо. Тебе вперёд следует на престол стать, а потом каждый уголок обшарим. Сыщем золото.
Из создавшейся ситуации было очевидным, что Савелий крайне нуждался в помощи. Оставаться в конфликте с родственниками и боярской думой, и в то же время ожидать прихода ордынцев становилось смертельно опасным. Потому опора в лице Оголтелого представлялась надёжной и единственной, поскольку связывала их не только "трепетная" дружба, но и кровь убиенного князя.
Уже окончательно стемнело, когда обоз вошёл в город. Мокрый липкий снег запорошил кривые улицы, украсил деревья и пышными шапкам накрыл крыши домов. Городской люд отдыхал. Окна светились лишь в монастыре и княжеских хоромах. В полной тишине конники подъехали воротам монастыря.
– Открывай.
Нёсший послушание на воротах монах, долго возился с запором. Наконец ворота со скрипом отворились. Сани с телом князя въехали на двор. За ними, не спешившись, что нарушало принятый этикет, въехали коники. Забегала братия. Обступили сани. Мальчишка, норовивший заглянуть под холстину, был огрет кнутом Оголтелого.
– Где Владыка?
– У себя в келье, – почёсывая ушибленное место, сообщил парень.
– Вызови думного дьяка.
Пацан, преисполненный важностью поручения, бегом припустил в темноту двора.
Ответственность момента не позволяла Глебу явить себя взору настоятеля без сопровождения. Оттого решил взять Еремея – представителя духовенства в боярской думе. Дьяка он знал много лет, недолюбливал, но уважал, как здравомыслящего и тонкого дипломата. Тот умело отстаивал интересы церкви на собраниях думы, при возникающих политических и имущественных разногласиях. В весьма непростом разговоре требовался рассудительный и деликатный посредник.
Наконец подошёл Еремей. Он молча уставился на Савелия, затем перевёл взгляд на сани и на боярина. Всё понял.
– Пошли, – лишь вырвалось от него. Развернулся и скорым шагом направился к дому настоятеля. За его сутулой спиной засеменили Савелий и Оголтелый.
Путников усадили в трапезной. Сюда принесли холодного осетра с хреном. По большим кружкам разлили подогретый квас. Ели без аппетита. Было тревожно.
Наконец отворилась дверь и в трапезную, неспешно в будничном, холщовом облачении вошёл Владыка Даниил. Вслед за ним появился Еремей. Представители светской власти встали. Настоятель перекрестился и сел. Дьяк, расположившись по правую руку, остался стоять. Повисло молчание.
