Андрей Шляхов - Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)
– Если приходишь не с пустыми руками – так хоть каждый день беспокой! – заржала Медынская.
Она именно ржала, а не смеялась. Громко, басовито, да еще и голову запрокидывала. Отсмеявшись, приняла серьезный вид и сказала:
– Давай по существу.
Алечка, по обычаю хороших секретарш всегда имевшая наготове кипяток, принесла кофе и даже ввиду расположения Медынской к посетительнице поставила рядом с сахарницей керамическую вазочку с шоколадными конфетами.
– У Антона Владимировича нелады с кадрами, – начала Литвинова, не прикасаясь к угощению; дело – прежде всего. – Первая проблема – наш уролог, Игорь Сергеевич Сабуров...
– Сабуров? – Медынская наморщила свой узкий лоб, демонстрируя работу мысли. – Была на него жалоба...
– Мне на него жалуются ежедневно, Элла Эдуардовна. Он практически ежедневно ведет прием в состоянии алкогольного опьянения, грубит пациентам, грубит мне.
– Как именно грубит? – заинтересовалась Медынская.
– Пациенту, в ответ на жалобы на боль при исследовании простаты, может сказать: «Это только палец, а вот, если сейчас... пенис вставлю, так у тебя вообще глаза на лоб полезут!»
– Ничего себе!
– Может послать открытым текстом, может необоснованно отказать в выписке какого-то препарата... Долго все перечислять, Элла Эдуардовна. Мне же, в ответ на мои замечания, обычно заявляется: «Эту тему я буду обсуждать только с главным врачом!» А Антон Владимирович все спускает на тормозах. Я, конечно, могу предположить причину...
– Тут и предполагать нечего – и так все ясно, – Медынская отхлебнула кофе и потянулась за конфетой; Надежда Семеновна услужливо подвинула вазочку поближе к начальству. – С урологом мне все ясно, давай дальше.
– Очень неоднозначная ситуация с женской консультацией, – Надежда Семеновна терпеть не могла Шишову, которая, по ее мнению, «слишком много о себе воображала». Банальный, в сущности, повод. – По поликлинике давно ходят слухи о том, что в женской консультации активно обслуживаются иностранные граждане. Разумеется – без какого-либо оформления, за наличный расчет. При попытке вникнуть в эту ситуацию, я получила «втык» от Антона Владимировича, который посчитал, что я необоснованно нервирую заведующую женской консультацией Шишову и, вообще, мешаю нормальной работе женской консультации...
Медынская слушала Надежду Семеновну, не делая никаких записей – несмотря на возраст и любовь к спиртному, о чем недвусмысленно свидетельствовало обилие прожилок на носу, память у нее была отменной.
– А ведь это не слухи, это – реальность. Зайдешь в консультацию – так там одни китаянки, молдаванки, азербайджанки, да таджички с узбечками. Все без карт, всем «только доктора спросить». Вот чувствую, Элла Эдуардовна, что добром это не кончится...
– Чувствуешь – пришла бы сразу!
– Да все надеялась, что вот-вот Антон Владимирович вмешается и наведет порядок, – Надежда Семеновна глубоко, напоказ, вздохнула, демонстрируя, что сожалеет о своей наивности. – Думала, что он подыскивает достойную замену как урологу, так и гинекологам, но Антон Владимирович пустил все на самотек. А уж то, как он принимает на работу новых врачей – отдельная песня...
– Пей кофе, остывает!
– Спасибо, – Надежда Семеновна положила в чашечку два куска сахара, наскоро помешала ложечкой и сделала маленький глоточек. Заодно и с мыслями собралась. – Вот два свежих примера. Позавчера он принял на участок врача, молодую, очень эффектную женщину, никогда не работавшую в поликлинике и вообще официально нигде не работавшую последние два года. Вчера, на второй день своей работы, она уже села на больничный с угрозой прерывания беременности... Такое вот стечение обстоятельств.
– Ты хочешь сказать, что это его любовница?
– Я ничего не хочу сказать, кроме изложенных фактов. Но предположить могу. Причем беременность сразу же заподозрили и наша кадровик, и заведующая терапевтическим отделением. Они пытались образумить Антона Владимировича, но тот уперся и заставил оформить прием на работу.
– Как фамилия этой эффектной докторши?
– Веселуха.
– Хорошая фамилия, запоминающаяся. Давай второй пример.
– Как вы знаете, Элла Эдуардовна, в нашей поликлинике долго не было физиотерапевта. Все, кто приходил, а только на моей памяти было человек семь, – не моргнув глазом, приврала Надежда Семеновна, – Антона Владимировича не устраивали. У кого возраст пенсионный, у кого вид сильно пьющего человека, у кого статья в трудовой... Потом вдруг появляется доктор Данилов, анестезиолог, некоторое время проучившийся в ординатуре и бросивший ее. Ординатура, кстати говоря, была по патанатомии. Антон Владимирович взял его на работу и сразу же отправил переучиваться, несмотря на то что до этого приходили наниматься «готовые» физиотерапевты, со стажем.
– Сама же говоришь – кто пенсионер, кто алкаш, а кто и со статьей!
– А чем плох пенсионер, живущий рядом с поликлиникой? – Надежда Семеновна позволила себе удивиться. – Да у нас, как вы знаете, некоторые поликлиники только на пенсионерах и держатся! Тем более что физиотерапия – это не по участку носиться. Разве я не права, Элла Эдуардовна?
– Возможно...
– Так вот, новый физиотерапевт тоже оказался у нас на особом положении, – «раз пошла такая пьянка – режь последний огурец», – подбодрила себя Надежда Семеновна, умевшая врать, но всякий раз немного этого стеснявшаяся. – Держится с апломбом, позволяет себе учить других врачей, как им надо работать, а когда его с началом эпидемии послали на участок, буквально сразу же попался на сомнительной выдаче больничного листа...
– Как это – сомнительной?
– При контроле, произведенном в день выдачи больничного листа заместителем по КЭР, было установлено, что больная куда-то уходила из дома, а вернувшись, сама призналась, что температуры у нее нет. Больничный лист между тем был выдан сразу на шесть дней. Мы собрали комиссию в составе меня, зама по КЭР и заведующей первым отделением, чтобы разобрать этот случай, но доктор Данилов, не дав никаких более-менее внятных объяснений своему поступку, посоветовал нам изучить амбулаторную карту, в которой он все, дескать, написал, и самовольно ушел. Была написана докладная Антону Владимировичу, которую он, разумеется, оставил без внимания. Кажется, если я не ошибаюсь, он приглашал доктора Данилова к себе, но каких-либо административных последствий не было. А старшая сестра первого отделения своими ушами слышала, как в очереди больные обсуждали то, что с Даниловым на вызове очень легко договориться насчет больничного. Я вообще-то думала, что Антон Владимирович, раз уж такое дело, сразу же уберет Данилова с участка и вернет на физиотерапию, где больничные выдавать не приходится. Однако – нет, доктор Данилов остался на вызовах до конца эпидемии. Что тут можно подумать, Элла Эдуардовна?
Во рту от волнения пересохло. Надежда Семеновна в два глотка допила свой кофе и сказала:
– Это все, но если углубиться в детали, то можно еще много чего вспомнить.
– Ты у меня не одна, – ответила Медынская, намекая на то, что углубляться в детали у нее нет времени. – Молодец, конечно, что пришла. Болеешь душой за свою поликлинику...
«Если сейчас велит изложить все сказанное в письменном виде, то Загеройскому точно крышка, – подумала Надежда Семеновна. – Если же нет – то неизвестно, как все обернется».
– До свиданья, Надюша, – сказала Медынская, надевая висевшие на шейной цепочке очки.
Цепочка, разумеется, была золотой. Вообще золота на Элле Эдуардовне было с полкилограмма – массивные серьги, не менее массивный кулон на подобающей его величию цепочке, шесть или семь, совершенно не сочетающихся ни с серьгами, ни с кулоном, ни друг с другом, колец, два браслета – потоньше и потолще. Медынская любила золото.
– До свиданья, Элла Эдуардовна.
Надежда Семеновна немного помешкала с уходом, надеясь, что Медынская все же попросит ее написать докладную, но та углубилась в чтение каких-то документов и на Литвинову более внимания не обращала.
Глава пятнадцатая НОВЫЙ СТАТУС
Идея мальчишника принадлежала Полянскому, а Полянский, при желании, становился весьма настойчивым.
– Какой, к чертям, мальчишник? – удивлялся Данилов. – Во-первых, я и так давно веду семейную жизнь. Во-вторых, я не пью, а мальчишник без разгула – это просто обычная встреча с друзьями. В-третьих, почему ты решил, что я нуждаюсь в каком-то напутствии?
– А разве нет?! – горячился Полянский. – Вступая во взрослую жизнь, возлагая на себя путы брака... то есть цепи... то есть узы, н у, короче говоря – высокую ответственность, ты должен знать, что у тебя есть друг, который всегда даст тебе хороший совет!
– Так дай его прямо на свадьбе.
– Нельзя, – упирался Полянский. – Положено – до, значит, до.
Данилову, которому очень хотелось выспаться накануне собственной свадьбы, еле удалось отбиться.
