Сергей Власов - Фестиваль
– Какая разница – через агентуру. Хватит трепаться, иди – готовь пресс-конференцию. А ко мне на ковер – моего личного секретаря Светлану. – Флюсов явно сам разыгрался.
После последней фразы он выдержал мхатовскую паузу и, потупив глазки, тихо добавил:
– Свободен!
Девушка Света казалась на вид начитанной и умной, фигуру имела спортивную, зубы ровные, ногти, разумеется, не на ногах – длинные и гладкие. Одета она была в плотно облегающие фигуру джинсы, какую-то странную фиолетовую фуфайку и домороченные кроссовки ветеранского вида.
– Светлана, я прошу вас в течение пяти минут рассказать свою автобиографию, а потом вместе с Райляном проследить, чтобы все было готово к моей встрече с журналистами. При рассказе особое внимание прошу обратить на сомнительные места вашей биографии, порочащие связи и ближайших родственниках. Вы уже подписали договор с моим заместителем Сергеем Александровичем?
Вполне удовлетворившись секретарскими пояснениями о ее жизни, Флюсов кивнул, что означало – конец аудиенции.
– Ну что, пойдем смотреть кладовые? Кстати, а где разместились ближайшие помощники Ивана Григорьевича: полковник Сопылов, старший офицер Виталик и Ниндзя?
– Сидят в приемной.
– Чего делают?
– Что-то читают и звонят по телефонам.
– Да? О чем-то я еще хотел спросить и попросить… Светлана, надо мобилизовать девушек на мытье полов в моем кабинете. Кстати, сколько там метров?
– Тридцать на пятнадцать, – моментально ответила Света через пару секунд.
– Это ты наугад?
– Нет, я мерила рулеткой.
– А для чего ты мерила? – ошарашенно поинтересовался Сергей.
– Я же закончила строительный институт, с тех пор ношу ее с собой, по привычке. – Для убедительности своих слов девушка полезла в задний карман джинсов и вытащила свернутую неровным кольцом ленту.
«Блин, с каждой секундой все происходящее в этом здании становится все более и более интересным». – Флюсов с силой саданул по входной двери ногой и вышел из кабинета.
Окружение Ивана Григорьевича сейчас действительно находилось в приемной и было занято абсолютно разными делами. Старший офицер Виталик названивал сразу по нескольким телефонам сразу нескольким знакомым дамам, Ниндзя с интересом рассматривал подборку журнала «Юность» за прошлый год, а полковник Сопылов тупо смотрел в голубой экран иностранного телевизора. Как только там появился ведущий телевизионной программы КВН Александр Маслюков, его сознание стало постепенно трансформироваться, и уже через пару минут эфир Клуба веселых и находчивых приобрел некоторую милитаристскую окраску.
Полковник ухмыльнулся и прищурился – его экстросенсорные способности были известны всему Генштабу – и тут же увидел уже совсем другую картинку, хотя и той же направленности. На ней Маслюков уже был в форме младшего лейтенанта, в данный момент он четко отдавал рапорт главнокомандующему игры – генералу Сагалаеву. Получив разрешение обратиться к телезрителям, он начал:
– Здравия желаю, дорогие товарищи военнослужащие! Привет и вам, гражданское население, у кого в этот вечер не отключили электроэнергию и у кого еще остался со времен разнузданной перестройки какой-нибудь плохонький телевизор. Начнем финальную игру в Клубе Веселых и Подтянутых. Только два коллектива смогли пробиться в финал без существенных потерь в личном составе. Это команды Забайкальского военного округа и московского ОМОНа.
В этот момент, приветствуя отличную армейскую подготовку и низкий процент травматизма, зал по команде встал, скандируя: «Армия – наш рулевой!»
Первые три конкурса прошли в упорной борьбе. Перетягивание каната – победа забайкальцев, художественное размахивание резиновыми дубинками чище показали омоновцы, а танцевальный конкурс «Армейская чечетка» закончился боевой ничьей. Улыбающийся скорому повышению в звании Маслюков объявил музыкальную паузу. Зал с волнением прослушал два боевых марша и автоматную очередь, исполненную за окнами Телецентра старослужащим Николаем Николаевичем Колпинским на отечественном АКМе.
Ведущий прослезился:
– Вот это искусство! Всем бы так!
Конкурс «Домашнее задание» на заседании жюри, которое провели тут же, решено было больше не проводить. По мнению генералов, слово «домашнее» абсурдно намекало, что некоторые задания можно выполнять дома.
В конкурсе капитанов участвовали майор милиции и подполковник из войск. Победил, естественно, подполковник, согласно Уставу. Но принципиального значения этот поединок уже не имел, – все устали и счастливый Александр Васильевич доложил: победила дружба двух министров и двух министерств. Затем он поблагодарил присутствующих за внимание и затянул свою любимую «Варшавянку». Глотая слезы, весь зал запел.
Не выдержав, полковник Сопылов вскочил со стула и запел вместе с залом.
– Что это с ним? – испуганно спросил Ниндзя.
– А что ты хочешь, – торжественно пояснил старший офицер Виталик. – Как-никак – две контузии.
Монументальность всего, что находилось в кабинете, внушала любому человеку, независимо от его социального статуса – будь то слесарь или министр, тревогу и ужас: гигантский дубовый стол, стоящий по периметру всей его длины – вероятнее всего, для переговоров с посетителями, личный стол министра с миллионом разноцветных телефонов, из которых гербовым антуражем выделялись три телефона правительственной спецсвязи, огромные окна, из которых можно было лицезреть известную улицу Арбат, сюрреалистического вида занавески, размерами напоминающие занавеси в Большом или во МХАТе, и даже небольшой веселенький балкончик, сделанный из белого мрамора, и гладкий полированный паркет – решительно все.
– Но уж тут-то мы любому объясним, что он представляет из себя в этом мире грез, – важно возвестил Сергей, выходя на балкон. – Серьезность проблемы, навязанной мне Бизневским, мы уже осознали вчера, а сегодня уже почувствовали себя ее частью. Ляпота!!!
Ровно в назначенное время пятнадцать журналистов печатных изданий уже сидели в известном кабинете и слушали флюсовскую ахинею. Отогнав от себя видение демократического равноправия, писатель разместился, разумеется, за столом министра. По его левую руку, в позе на изготовку, стоял Райлян вместе с полковником Сопыловым, а по правую – старший офицер Виталик и Ниндзя. С вчерашнего дня в их внешнем виде почти ничего не изменилось, за исключением Ниндзи, который был почему-то в странных голубых шароварах, кимоно и нарядной тюбетейке. Женская составляющая команды «Фестиваль» занималась тем, что угощала журналистов кофеем.
– Дорогие друзья, – вещал сатирик, – сегодня у всех вас знаменательный день, потому что сегодня у журналистского сообщества появилась возможность поучаствовать в проекте планетарного масштаба. Я скажу еще буквально пару слов, после чего каждый из вас подойдет к руководителю нашего пресс-центра – вот она сидит и улыбается – и на листочке, где указаны ваши фамилии и издания, проставит стоимость публикаций и время ее выхода. – Здесь он слегка задумался. – Боснийская родина, Европа и некоторая часть Америки давно гордятся величайшим композитором всех времен и народов – Клаусом Гастарбайтером! Иван Григорьевич, – обратился он к Райляну, – раздайте фотографии величайшего композитора нашим гостям.
Внезапно, где-то в недрах приемной раздались чарующие звуки какой-то осовремененной какофонии. Сергей поправил галстук и строго пояснил:
– Это он… Его восемнадцатая симфония – До мажор.
Присутствующий в кабинете народ, включая прислугу, почему-то сразу скис. Заметив это, Райлян незаметно кивнул Светлане, что означало: «Тащи шампанское…»
Меркантильность и продажность российской прессы все-таки сделали свое дело – через полчаса покидая кабинет, многозначительно улыбаясь и подмигивая друг другу, гости, журналисты – все без исключения, оставив свои «выходные» данные пресс-секретарю Гале, уже почти любили величайшего композитора Клауса.
Они любили его по-разному: кто – меньше, кто – больше, но если бы Флюсов или Райлян предложили им крикнуть: «Да здравствуют отец и сын Гастарбайтеры!» – они бы крикнули.
Попрощавшись с каждым за руку, руководитель Флюсов остался доволен потностью рук большинства.
– Пот – вообще показатель многих вещей, в том числе и состояния индивидуума в конкретную минуту, – сказал он, входя в кабинет.
Иван Григорьевич, пока шеф прощался, активно руководил действиями по подготовке небольшого фуршета для «своих».
Когда сотрудники акции «Фестиваль» удобно разместились за гостевым столом, полковник Сопылов поздравил собравшихся с первым рабочим днем, завершив свою пламенную речь первым тостом: