Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Вудхаус Пелам Гренвилл
– Непременно!
– Вот и хорошо… Живет она у своего дяди, майора Сэлби…
– Майор Сэлби? В каком он полку?
– Я не спрашивал! – сердито фыркнул Дерек. – Ну какая к чертям разница? Если тебя беспокоит его репутация, добавлю, что он был знаком с моим отцом!
– Что? – взметнула брови мать. – Когда? Где?
– Давно, в Индии, когда отец служил в Шимле.
– Сэлби… Сэлби… Не Кристофер ли Сэлби?
– О, ты его помнишь?
– Еще бы! Сама не была знакома, но твой отец не раз его поминал.
Дерек вздохнул с облегчением. Неприятно, что такие мелочи имеют значение, но увы, для его матери – имеют. То, что покойный отец знал дядюшку Джилл, все меняет.
– Кристофер Сэлби… – задумалась леди Андерхилл. – Ну да, я частенько слышала о нем. Тот самый, что задолжал отцу в карты, а потом расплатился чеком, который не приняли в банке.
– Что?
– Не расслышал? Могу повторить!
– Тут какая-то ошибка!
– Только со стороны твоего отца, который доверился этому типу.
– Должно быть, мы говорим о разных людях.
– Ну, разумеется! – усмехнулась леди Андерхилл. – Ведь твой отец знал сотни Кристоферов Сэлби!
Дерек закусил губу.
– В конце концов, – упрямо начал он, – правда это или нет…
– С какой бы стати твоему отцу лгать?
– Ну хорошо, пускай правда… только какая разница? Я женюсь на Джилл, а не на ее дяде!
– Тем не менее, было бы приятнее, не окажись ее единственный родственник жуликом! Скажи, где и как ты познакомился с этой девицей?
– Буду рад, если ты прекратишь называть Джилл «этой девицей». Ее фамилия, если ты забыла, Маринер.
– Ну и где же ты познакомился с мисс Маринер?
– У «Принца», сразу после твоего отъезда в Ментону. Меня представил Фредди Рук.
– О, твой смышленый друг ее знает?
– Они дружат с детства. Их семьи жили рядом в Вустершире.
– Насколько я помню, ты говорил, она американка.
– Я говорил про ее отца. Он переехал в Англию, и Джилл не была в Америке лет с восьми-девяти.
– Дружбу с мистером Руком не назовешь блестящей рекомендацией.
Дерек сердито пнул коробок спичек, валявшийся на платформе.
– Мама, уясни себе наконец, что я женюсь на Джилл, а не нанимаю ее в горничные! Никакие, как ты выражаешься, рекомендации ей не нужны… Так или иначе, тебе не кажется разумным дождаться совместного обеда и составить о ней собственное мнение? Наша бессмысленная дискуссия начинает меня утомлять.
– Похоже, ты совершенно не способен разговаривать об этой девице без грубостей, так что, пожалуй, соглашусь. Будем надеяться, что первое впечатление окажется благоприятным. Оно всегда самое верное – знаю по опыту.
– Рад, что ты так думаешь, потому что я влюбился в Джилл с первого взгляда.
Баркер отступил на шаг и со скромной гордостью окинул взглядом обеденный стол, на который наносил последние штрихи. Мастерская работа, что и говорить.
– Все! – с удовлетворением кивнул он.
Он подошел к окну. К вечеру туман наконец рассеялся, и ясное небо светилось звездами. Со стороны Пикадилли доносился отдаленный уличный шум.
В глубине квартиры раздался дверной звонок и больше не умолкал, настойчиво повторяясь. Если угадывать характер по звонку, как принято в наше время по любому виду человеческой деятельности, то можно было предположить, что по другую сторону двери стоит кто-то очень целеустремленный, нетерпеливый и энергичный.
– Баркер! – окликнул Фредди.
Из соседней комнаты показалась его лохматая шевелюра, которая пока еще не приобрела необходимой гладкости и блеска для услаждения взоров публики.
– Сэр?
– Звонят в дверь.
– Слышу, сэр. Как раз иду открывать.
– Если это леди Андерхилл, скажите, что я буду сию минуту.
– Мне кажется, сэр, звонит мисс Маринер. Я узнаю ее манеру.
Баркер направился по коридору к парадной двери и открыл ее. Девушка в длинной меховой шубке и с кружевным шарфиком на голове тут же юркнула внутрь, будто серый пушистый котенок.
– Бр-р! Ну и стужа! – воскликнула она. – Привет, Баркер!
– Добрый вечер, мисс.
– Я последняя, первая или как?
Баркер шагнул к ней, принимая шубку.
– Сэр Дерек с ее милостью еще не прибыли, мисс. Сэр Дерек поехал за ее милостью в отель «Савой». Мистер Рук переодевается у себя в спальне и выйдет сию минуту.
Девушка выскользнула из мехов, и Баркер окинул ее быстрым одобрительным взглядом. Наметанный глаз слуги безошибочно распознавал породу, и Джилл Маринер не давала ни малейших поводов в себе усомниться – ни походкой, ни единым движением маленькой энергичной фигурки, ни речью или выражением лица с твердым, чуть вздернутым подбородком. Светлые волосы сверкали золотом, не потускневшим с детских лет, а серые глаза искрились жизнерадостностью.
Жизнерадостность и была главным ее очарованием. Глаза и рот без изъянов, ровные мелкие зубы, обаятельная улыбка – но Джилл расхохоталась бы, назови ее кто-нибудь красавицей. Сама она не считала себя даже хорошенькой. Однако мало кто из мужчин, встретив ее, оставался равнодушен. В ней был некий магнетизм.
Один незадачливый юноша, который бросил сердце к ее ногам и был вынужден забрать его назад, так объяснял привлекательность Джилл своему закадычному другу за утешительной бутылочкой в клубной курительной: «Не знаю, что в ней такое особенное, старичок, только чувствуешь отчего-то, что ты ей чертовски интересен». В кругу приятелей суждениям юноши не слишком доверяли, но тут он, пожалуй, вплотную приблизился к верному анализу очарования Джилл для противоположного пола. Она интересовалась всем, что предлагала жизнь, от церемонии коронации до бродячей кошки. Слушала каждого с живым неподдельным сочувствием, и устоять перед ней могли разве что самые суровые из мужчин. Разумеется, женщинам, тем более таким, как леди Андерхилл, приходилось куда легче.
– Пришпорьте-ка Фредди, Баркер, – велела Джилл, – пускай выходит поболтать со мной. Где тут ближайший камин? Залезу туда и свернусь клубочком!
– Камин хорошо разожжен в гостиной, мисс.
Поспешив туда, Джилл издала возглас восхищения, чем окончательно покорила сердце Баркера. В гостиную было вложено немало его времени и усилий. Ни соринки нигде, ни морщинки на шелковых подушках, картины висят ровно. Огонь как раз нужных размеров весело потрескивает за кованой решеткой, отбрасывая уютные блики на пианино у тахты, кожаные кресла, которые Фредди привез с собой из Оксфорда, этой родины удобных кресел, и ряды фотографий на стенах. Посреди каминной полки, на почетном месте, стоит фотография самой Джилл, подаренная Дереку неделю назад.
– Баркер, вы просто чудо! Как только вам удалось сотворить такой уют! – Джилл присела на скамеечку у камина и протянула руки к пламени. – Не понимаю, зачем мужчины вообще женятся. Как можно отказаться от всего этого!
– От души благодарен за оценку, мисс. Я старался, чтобы вам было удобнее… Кажется, я слышу шаги мистера Рука.
– Надеюсь, и другие не задержатся. Я умираю с голоду. Миссис Баркер приготовила что-нибудь особенное?
– Не пожалела сил, мисс.
– Тогда я уверена, что ожидание стоит того… Привет, Фредди!
Блистая в вечернем костюме, Фредди Рук торопливо вошел в гостиную и с беспокойством ощупал галстук. Только что в зеркале тот выглядел нормально, но с галстуками никогда не знаешь: то прямо висят, то вдруг скособочатся. Жизнь так сложна и непредсказуема!
– На твоем месте я не стала бы его трогать, – заметила Джилл. – Сейчас он выглядит прекрасно и, скажу по секрету, сильно тревожит мою чувствительную натуру. Не уверена, сумею ли продержаться целый вечер. Хорошо ли с твоей стороны перетягивать на себя внимание юной невесты?
Мельком покосившись на галстук, Фредди слегка успокоился.
– Привет, старушка Джилл! Никого еще нет?
– Ну, я-то есть… или скромная фигурка, прикорнувшая у камина, не в счет?
– О, я совсем не то хотел сказать!
– Очень надеюсь, тем более что даже платье новое купила, чтобы тебя очаровать. Шедевр, да и только, хоть имя особое ему давай. Что скажешь?
