Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Вудхаус Пелам Гренвилл

Леди Андерхилл окинула нашествие ледяным взором.

– Добрый день! – кивнула она. – Встречаете кого-то?

– Я… мы, собственно… ну… – Под взглядом этой женщины Фредди всегда казалось, будто его выпотрошил чучельник-недоучка. Зря он пошел на поводу у благородных чувств и покинул уютное гнездышко в Олбани. Пускай бы Дерек управлялся сам! – Я… то есть мы… приехали встречать вас.

– Вот как? Весьма любезно с вашей стороны!

– О, пустяки!

– Решили поприветствовать вас на старой доброй родине, – уточнил Ронни, просияв улыбкой.

– Нам только в радость, – добавил Элджи безмятежно, доставая из портсигара исполинскую «гавану». Зачем было Фредди поднимать такой переполох из-за милой пожилой дамы? – Не возражаете, если я закурю? Сыровато сегодня, нездорово для легких.

Дерек беспомощно кипел. Непрошеные союзники усложнили ситуацию в тысячу раз. Более наблюдательный, чем юный Мартин, он уже разглядел жесткие складки у матери возле рта – верный признак опасности. Однако, чтобы снять напряжение, можно было выбрать тему и поудачнее.

– Как прошло плавание через Ла-Манш, мама?

Леди Андерхилл поморщилась. Ветерок донес сигарный аромат. Она прикрыла глаза, бледности на ее лице прибавилось, и Фредди невольно посочувствовал бедняжке. Пускай она язва и ехидна, снисходительно размышлял он, но все-таки жаль старушку – совсем что-то скисла. Изголодалась, должно быть. Надо бы поскорей отвезти ее в ресторан и усадить перед чашкой бульона… а пока чем-нибудь отвлечь!

– Что, укачало слегка? – жизнерадостно воскликнул он, и нервную систему леди Андерхилл пронзило будто электрическим током. – Так и думал, что вам придется помучиться, когда читал прогноз в газете! Поболтало, выходит, старую калошу.

Леди Андерхилл испустила слабый стон. Фредди отметил, что вид ее стал еще кислее.

– Загадочное местечко этот Ла-Манш, – задумчиво произнес Элджи Мартин, выпуская освежающее облако дыма. – Знавал я ребят, которых ничто не брало – мыс Горн огибали под парусом и все такое – но в Ла-Манше едва не отдавали богу душу. В буквальном смысле слова! Никто не знает почему – чудеса да и только.

– Точь-в-точь про меня, – подхватил Ронни Деверо. – Эта чертова морская переправа – просто наказание какое-то, каждый раз валит с ног. Поднимаюсь на борт в Кале, налитый по уши снадобьями от морской болезни, и думаю, что теперь-то буду молодцом, но через десять минут в глазах темнеет, а потом слышу: «А вот и Дувр!»

– Со мной то же самое, – покивал Фредди, радуясь, как гладко катится беседа. – То ли машинная гарь, то ли…

– Да ну, вряд ли в этом дело, – возразил Ронни, – с чего бы вдруг? Мне вот даже нравится запах машинного масла. Здесь, на вокзале, он буквально всюду, а я дышу с удовольствием. – Он блаженно повел носом. – Там что-то другое.

– Ты прав, Ронни, – тепло улыбнулся Элджи. – Дело не в масле, а в том, что палуба под ногами ходит вверх-вниз. То вверх, то вниз. Вверх-вниз…

Он перебросил сигару в левую руку, а правой вдохновенно изобразил, как паром качается на волнах – вверх-вниз, вверх-вниз… Открыв наконец глаза, леди Андерхилл узрела живую картину и тут же зажмурилась снова.

– Хватит! – нервно воскликнула она.

– Я только хотел…

– Молчите!

– Как скажете, – надулся он.

Леди Андерхилл боролась с собой, но вскоре открыла глаза: железная сила воли по обыкновению усмирила слабую плоть и заставила рассудок признать вопреки свидетельству чувств, что под ногами не палуба, а твердая платформа.

Беседа прервалась. Элджи был обескуражен и временно выведен из строя, а у друзей не нашлось пока нужных слов.

– Видно, нелегко тебе пришлось, мама, – заговорил Дерек. – Поезд так запоздал…

– А кстати, ведь и в поезде может укачать! – воспрянул к жизни Элджи. – Многие жалуются… хотя сам я никогда их не понимал.

– Со мной такого отродясь не бывало, – поддержал Ронни.

– А вот меня частенько в поезде прихватывает, – откликнулся Фредди. – Мутит, в глазах темно, пятна какие-то…

– Мистер Рук!

– А?

– Буду премного обязана, если вы прибережете эти откровения для своего лечащего врача!

– Фредди, – поспешил вмешаться Дерек, – мама сильно утомлена! Не мог бы ты пойти вперед и поймать такси?

– Само собой, дружище, мигом обернусь! Потопали, Элджи! Шевели копытами, Ронни!

И Фредди зашагал прочь в компании приспешников, весьма довольный, что помог Дереку разбить лед и прикрыл спину друга в первые неловкие минуты. Теперь можно было с легким сердцем ретироваться и подзакусить.

Леди Андерхилл проводила молодых людей горящими глазами. Маленькие, пронзительные и черные, они отличались от больших и карих у Дерека, но в остальном родство матери и сына было неоспоримо: та же длинная верхняя губа и тонкие сжатые губы, решительный подбородок и крупный прямой нос – фамильные черты Андерхиллов, которые вступали в мир, будто шли в атаку боевым клином.

– Еще немного, – прошипела леди, – и эти несносные субъекты отведали бы моего зонтика! Никогда не могла понять, Дерек, почему ты выбрал в друзья этого слабоумного Рука?

– Скорее уж, он меня выбрал, – примирительно улыбнулся Дерек. – Фредди не так уж плох, надо только узнать его поближе.

– Слава небесам, я в этом не нуждаюсь!

– Очень добр к тому же, – добавил сын, – пустил вот меня к себе в Олбани, пока наш дом сдается. Между прочим, еще и взял нам билеты на сегодняшнюю премьеру… и пригласил перед театром к себе на обед. – Дерек на миг замялся. – Джилл тоже там будет, – добавил он, решившись наконец произнести имя невесты, и с облегчением перевел дух. – Ей не терпится тебя увидеть.

– Могла бы уже увидеть.

– Хочешь сказать, здесь, на вокзале? Ну… я хотел, чтобы вы познакомились в более приятной обстановке.

– Ясно! – фыркнула леди Андерхилл.

Печально сознавать, что от излишней осмотрительности мы страдаем в жизни не меньше, чем повинуясь внезапным душевным порывам. Не будь жених столь благоразумен и возьми Джилл с собой на вокзал, многих неприятностей удалось бы избежать. Конечно, на первых порах леди Андерхилл была бы неприветлива, зато в ней не проснулись бы тревожные подозрения, а точнее, не окрепли бы, превратившись в твердую уверенность в самом худшем. Своей осторожной дипломатией Дерек лишь убедил мать, что такую избранницу без подготовки не покажешь.

Леди Андерхилл пристально взглянула на сына.

– Кто она? Кто эта девушка?

Дерек вспыхнул.

– Кажется, я все ясно изложил в письме!

– Мне ничего не ясно.

– Посторонись! – донеслось сзади, и багажная тележка разлучила мать с сыном.

– Ну как разговаривать в такой толчее! – раздраженно бросил Дерек. – Сядем в такси, доедем до отеля… Что ты хочешь узнать о Джилл?

– Все! Откуда она, кто ее родители? Ни с какими Маринерами я не знакома.

– Допросов я не устраивал, – поджал губы Дерек. – Знаю только, что родителей ее нет в живых. Отец был из Америки…

– Американец!

– Полагаю, у них тоже иногда рождаются дочери.

– А вот раздражаться совсем ни к чему, – заметила леди Андерхилл с железным хладнокровием.

– По-моему, ни к чему весь этот разговор, – парировал Дерек, гадая с досадой, почему мать вечно выводит его из себя. Как тут ощутишь себя скалой, что невозмутимо высится над людскими слабостями! – Мы с Джилл помолвлены, и дело с концом.

– Глупости! – бросила леди Андерхилл, отступая перед очередной тележкой носильщика. – Ты прекрасно знаешь, – возобновила она атаку, – что твой брак – дело первостепенной важности для меня и всей нашей семьи.

– Послушай, мама! – От долгого ожидания на сквозняке раздражение одержало верх над сыновним почтением, закрепленным долгими годами поражений в битве характеров. – Давай я коротко изложу все, что знаю о Джилл, и оставим эту тему. Во-первых, она из хорошей семьи. Во-вторых, у нее полно денег…

– Андерхиллам нет нужды жениться на деньгах!

– Я не на деньгах женюсь!

– Хорошо, продолжай.

– Ее внешность я тебе уже описал – очень приблизительно, хоть и старался. А насколько она мила и прелестна, о ее неповторимых достоинствах будешь судить сама.