Сью Таунсенд - Адриан Моул: Годы прострации
Вторник, 20 ноября
Рано утром позвонила мать из гостиничного номера в Манчестере. Сказала, что Рози и Лукас живут в той же гостинице, но на студию ездят в другой машине. А потом поведала, как вчера вечером они с отцом опустошили мини-бар и, напившись, принялись обсуждать свой брак, в смысле, стоило ли его спасать или лучше было развестись в свое время.
— И к какому же выводу вы пришли? — поинтересовался я.
— Не помним, ни он, ни я. Говорю же, мы были пьяны.
Но при чем тут их брак, спросил я, ведь на телевидение они приехали, чтобы выяснить, кто отец Рози.
Мать объяснила, что после беседы с ассистентом Джереми Кайла они решили «расширить формат» и согласились на проверку на детекторе лжи касательно супружеских измен.
С годами меня все чаще мучает вопрос: а точно ли они мои родители? Ведь у меня с ними нет ничего общего.
Гленн повез Финли-Роуз в Бирмингем. Он хочет купить ей подарок в «Харви Николз»[54].
Среда, 21 ноября
Терапия.
Вернулся домой, и в половине первого раздался звонок из школы. Директор желала срочно меня видеть. Сел на велосипед, поехал в школу. Нашел кабинет директора — миссис Булл выглядела неприлично молодо для такой должности.
— Спасибо, что пришли, мистер Моул, — начала директриса. — Позвольте я прямиком перейду к делу. Грейси давно вызывает у нас беспокойство. Мы терпели ее своеобразные, мягко выражаясь, наряды. Мы старались, как могли, с юмором воспринимать то, что считали лишь фазой развития. Однако я не могу долее мириться с ситуацией, когда учительский состав уделяет так много времени одной ученице.
— А вам не приходило в голову, миссис Булл, что Грейси, возможно, одаренный ребенок? — осведомился я.
— Нет, не приходило, ни разу. Сегодня утром, когда другие дети собрались в классной комнате на перекличку, Грейси сидела в раздевалке на подставке для обуви, одетая в костюм русалки. Я предложила ей отправиться со мной в класс, но она весьма высокомерным тоном ответила: «Рыбы не умеют ходить». Я настаивала, однако Грейси упорно отказывалась подняться на ноги. Сказала, что подставка для обуви — это большая скала, а пол в раздевалке — «такой особенный океан». Привести ее в класс мне удалось только после того, как я разрешила ей «плыть» на животе, и это отняло непозволительно много времени. Словом, она исчерпала все мое терпение, и я перепоручила ее мисс Натт. Затем, на утренней перемене, я выглянула в окно, которое выходит на игровую площадку, и увидела, что мисс Натт несет Грейси на руках. Ваша дочь кричала: «Рыбы не умеют ходить!» — и, разумеется, очень скоро многие девочки принялись кричать то же самое и упрашивать мисс Натт, а также других учителей, дежуривших на площадке, взять их на руки. Так больше не может продолжаться, мистер Моул. Здесь не аквариум. Здесь школа.
Мысленно я ответил ей: «Разве? Тогда прошу прощения. Я-то думал, что здесь аквариум, поэтому и отправил к вам дочку соответствующе одетой». Однако вслух я произнес:
— Понимаю, миссис Булл. Я прослежу, чтобы завтра Грейси пришла в школу в форме.
Отправился на почту заплатить за газеты, которые получают родители. Выходя, опрокинул рождественскую елку. Несколько шаров разбилось. Почему они не вешают пластиковые шары, как все люди?
Ведь на дворе 2007 год.
Подъезжая к дому, обнаружил, что у родителей горит свет. Сделав с десяток глубоких вдохов-выдохов, зашел к ним узнать, чем закончилось «Шоу Джереми Кайла». Мать трудилась над своими разнесчастными мемуарами, отец лежал в постели у себя в комнате.
— Не понимаю, почему твой отец куксится, — сказала мать. — Все симпатии публики достались ему.
— Как так вышло? — спросил я.
— Плачущий мужчина в инвалидной коляске обнаруживает, что его драгоценная дочка рождена от другого мужчины. Надо иметь каменное сердце, чтобы не пожалеть его.
— Значит, Лукас все-таки отец Рози?
— Да, — кивнула мать. — Когда Джереми Кайл объявил результаты теста ДНК, Лукас вскочил, выбросил вверх сжатый кулак, обежал вокруг сцены, обнял Рози, выхватил у Джереми Кайла листок с результатами, поцеловал эту бумажку, затем сел на место и разрыдался. Твой отец хотел двинуть Лукасу по морде, но из-за коляски не сумел подобраться к нему достаточно близко. После чего Джереми Кайл обозвал меня «позором семьи». Потом Рози на меня наехала, заявив, что вся ее жизнь была фальшаком. Лукас сказал, что хочет наверстать упущенное, и предложил Рози переехать к нему. Хвастался перед всей студией и миллионами телезрителей: мол, он живет в Бертоне-на-Тренте в особняке с крытым бассейном и уже подготовил спальню с туалетной комнатой для Рози. А Рози кинулась ему на шею и зарыдала: «Я перееду к тебе, папа, и буду жить с тобой!»
Глаза матери наполнились слезами.
— Меня прогнали со сцены злобными «бу-у», а отца подбадривали и устроили ему стоячую овацию. Как же я теперь жалею, что согласилась участвовать в этом проклятом шоу!
Я похлопал ее по плечу, а что еще я мог сделать. После чего наведался в комнату отца. Свет у него был погашен, шторы задернуты. Но я знал, что он не спит. Слышно было, как он хрипло дышит.
— Мне очень жаль, папа. Наверное, это ужасно — узнать, что Рози тебе не родня.
— Ей скоро надоест плавать в чертовом бассейне. У нее аллергия на хлорку.
Прежде чем уйти, я спросил у матери, когда их покажут по телевизору.
— Продюсер обещала позвонить и сообщить дату. — Мать заплакала и протянула ко мне руки: — Надо мной будет потешаться вся Англия.
— Великобритания, — уточнил я. — И даже весь мир. «Шоу Джереми Кайла» можно смотреть по Интернету, а стоит чему-нибудь попасть во Всемирную паутину, и оно там застревает навсегда, до скончания времен.
Мать отпрянула от меня и произнесла саркастически:
— Ты всегда найдешь чем утешить, Адриан.
Уже из дома позвонил Рози на мобильник. Незнакомый голос ответил:
— Она в бассейне.
Обидно, что она мне не перезвонила. Я ведь присутствовал при ее рождении!
Хотел поговорить с Георгиной, но Хьюго попросил ее отключать телефон в рабочее время, чтобы никто не отвлекал ее от дела.
Четверг, 22 ноября
Терапия.
Домой вернулся как раз в тот момент, когда Георгина уходила на работу. По-моему, декольте у нее чересчур глубокое. По моей просьбе она застегнула пару верхних пуговиц на блузке, но я видел, как, шагая по дорожке, она опять расстегнула их и поправила бретельки лифчика. Я напялил на Грейси школьную форму, затем велел ей почистить зубы. Из ванной она вернулась в платье и туфлях танцовщицы фламенко с веером в руках. Со скандалом стаскивая с нее платье в красный и черный горох, я сломал молнию, и Грейси так раскричалась, что на шум явилась моя мать. Она выгнала меня из кухни и десять минут спустя выдала мне дочь, одетую в школьную форму и аккуратно причесанную — две косички с бантиками на концах. Мать сказала, что впредь она будет водить внучку в школу.
Уж не знаю, чем она воздействовала на Грейси, но это определенно сработало.
Целый день перебирал свои рукописи. Вероятно, сейчас самое время послать на Би-би-си сценарий «Белого фургона», комедии о серийном убийце. Написал письмо с кратким содержанием сценария на имя директора отдела телесериалов, порекомендовав Рассела Брэнда на роль серийного убийцы и Эми Уайнхауз на роль его жены. Жертв могли бы сыграть: Кейт Уинслет, Барбара Виндзор, Билли Пайпер, Джоди Марш, Кэрол Вордерман, Колин Руни, Ким Марш, Шарлотта Черч, Лили Аллен, Черил Коул и Дот Коттон[55].
Вложил рукопись в пакет и отнес его на почту. Венди Уэллбек вручила мне счет за три разбитых шара.
— Знаю, вы серьезно больны, мистер Моул, — сказала она, — но мы с Тони смотрим в будущее без всякой уверенности и не можем спускать никому, кто приводит в негодность наше имущество.
Она запросила с меня за каждый шар по два с половиной фунта! Я спросил, когда она покупала эти стеклянные шары. На Рождество 1979 года, был ответ.
— Будьте любезны, — сказал я, — выпишите мне другой счет согласно ценам 1979 года с вычетом за амортизацию изделий. А потом, и только потом я подумаю о возмещении убытков.
Затем я просунул рукопись под стеклянную перегородку.
Венди молча взвесила пакет, прочла адрес и прокомментировала с презрительным смешком:
— Би-би-си, надо же!
Выходя, я старался держаться от рождественской елки как можно дальше.
Пятница, 23 ноября
Кто-то повесил мишуру на аппарат лучевой терапии. По-моему, это явно идет вразрез с основными принципами государственного здравоохранения.
