Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
***
Погрузка топлива закончилась быстро. Небольшой танкерок сел в воду почти по самый привальный брус, вровень с плавающими вокруг льдинами. Дрюня и Данила сидели в рубке, и пили чай из больших металлических кружек. Они по очереди смотрели в бинокль на то, как грузились соседние суда. Из динамика судового проигрывателя надрывалась певица Валентина Легкоступова и голосила на всю рубку про то, как тоскливо одной стоять на берегу, когда на теплоходе музыка играет. За прошедшие месяцы эти вопли достали всех моряков, но другие пластинки напоминали, в основном, о том, что Ленин всегда живой, и поэтому весь экипаж танкера относился к известному наизусть хиту философски. При таком скудном репертуаре, и вечно орущие бакланы за бортом – хор имени Пятницкого.
Вдруг Даня заметил, что челюсть друга – Ёпаролайнена начала медленно отвисать, глаза стали круглыми, как пятаки, а недопитый чай из кружки тонкой струйкой полился на палубу.
– Данила, ядрёный пупсик, у нас по палубе медведь гуляет! – ужас в его глазах был самым, что ни на есть натуральным.
Мотористы почти одновременно автоматически потянулись к кнопке авральной сигнализации. Через минуту на мостик вбежал капитан и голый до пояса старпом, молодой и рьяный недавний выпускник Якутского речного училища по фамилии Петухов.
Вид гуляющего по палубе огромного белого медведя никого не обрадовал. Стоило зверю подняться по двум трапам, и он оказался бы прямо у хлипких дверей почти полностью остеклённой рубки.
– Если он сюда доберётся, то всю рубку разворотит, и нагадит ещё. Они это любят, – подал голос Петухов. Четыре здоровых мужика стояли и молча смотрели вниз, судорожно соображая, что же можно предпринять. Вариант с карабином даже не рассматривался, убийство белых медведей уголовно наказуемо. На соседнем танкере тоже заметили медведя. Экипаж «Ленанефти» стремительно отдал швартовы, поднял якорь, и судно отошло, оставив коллег самих решать проблему сохранения полярной фауны. Всё случилось так быстро, как будто это было не большое нефтеналивное судно, а маленькая моторная лодка.
Медведь на палубе задрал морду и начал водить носом по ветру.
– Почувствовал, гад, человечину,– угрюмо сказал Мастер,[42] который жил на Севере постоянно и был опытным охотником. Медведь вразвалочку начал двигаться в сторону трапа, ведущего на второй ярус надстройки.
– Все двери задраены, но если он сюда залезет, то к нам всем песец полярный прибежит, – сделал полезное заключение лесной человек Ёп, тоже не чуждый искусству охоты.
– А давайте ему Петуха кинем, это его потный дух мишка чует, – предложил Данила, имея в виду старпома, который нещадно гнобил практикантов по службе, утверждая своё положение на судне перед питерскими, хотя был младше их по возрасту, и в армии не служил.
Молодой старпом шутки не понял и забился в угол, обхватив руками локатор.
Неожиданно из динамика рации раздался искажённый помехами голос капитана, проходящего мимо буксира, обращённый к капитану СПН–711.
– Валерий Иванович, давай я твой зверинец из ракетницы[43] пугану!
– Ты, что Петрович, мыла объелся! У нас почти тысяча тонн бензина в танках! Ты так медведя пуганёшь, что потом сутки наши потроха багром вылавливать будешь! – закричал в микрофон разом вспотевший от предложения доброго товарища капитан.
Между тем медведь всё ближе подбирался к трапу, поводя носом над палубой.
Вдруг на карело-финского лесовика Ёпаролайнена внезапно снизошло озарение.
– Джо, давай за мной в машину! Сейчас мы его причешем! – заорал он на всю Сибирь и рванул вниз по трапу со скоростью торнадо.
Скатившись по узкому трапу в машинное отделение, Дрюня покрутил головой, и, ухватившись за тиски, закреплённые на верстаке, стал пытаться оторвать их.
– Андрюха, они на болтах! – заорал Данила, пытаясь перекричать работающий дизель-генератор.
– Ёп, я всё понял! – он схватил в охапку все железяки, что попались ему на глаза: пару ломов, кувалду и разводной ключ.
Дрюня выскочил из машинного отделения на жилую палубу с пустыми руками. Единственное, что было пригодно для его замысла – запасная крышка цилиндра главного двигателя – была слишком тяжела.
И тут он увидел кусок мамонтового бивня, удерживающего дверь каюты в открытом состоянии. Издав индейский победный клич, он схватил его и бросился вверх по трапу в ходовую рубку.
Между тем, михельсон, стоя задними лапами на палубе, уже лежал брюхом на трапе, занимая всю его длину.
Он неторопливо, как будто плавая, двигал поочерёдно передними и задними лапами, пытаясь вползти мохнатым пузом на палубу второго яруса надстройки. Его огромная башка с двигающимися во все стороны ушами сантиметр за сантиметром, поднималась над верхней ступенькой трапа.
Карело-финский медвежатник огласил населению план борьбы с супостатом, в нём проснулся пограничник.
– На счёт три я бросаю перед его мордой железяки, ты, Джо, максимально прицельно метни бивень в его череп, а ты Петухов, дави на авральную кнопку и гуди тифоном. Командуй, Валерий Иваныч, – соблюдая субординацию, обратился он к капитану.
Охотники встали по номерам.
– Все готовы?….Три!!! – диким голосом заорал Мастер.
Перед мордой медведя с грохотом рассыпались ключи и ломы, как резиновая запрыгала кувалда. Зазвенели звонки авральной сигнализации, раненным слоном загудел воздушный тифон. Данила, размахнувшись, что было сил, запустил куском бивня в медвежью голову с трёхметровой высоты. Бивень гулко врезался в медвежий череп, высоко подскочил, и улетел в мутные воды Восточно-Сибирского моря.
Мишка от нападения сверху со всего размаха ударился носом о верхнюю ступеньку трапа и на брюхе съехал обратно на палубу. Испуганно подскочил, и, разбежавшись, бросился за борт, только брызги полетели!
– Мужики, пулей вниз, дизеля запускать. Старпом – на якорь! Быстро уходим, пока он не очухался и своих дружков нами ужинать не привёл! – но все и сами знали, кому куда бежать и какие ручки дёргать.
Через несколько минут загрохотали дизеля, якорь вполз в клюз[44] и танкер малым ходом пошёл вперёд.
Все, как-то разом успокоились. Мотористы уселись на камбузе попить холодного компота, и тут Данила увидел буханки непропечённого хлеба.
– Андрюха, хватай буханки, пошли на палубу.
Ребята, схватив чуть прихваченные коркой кирпичи, выбежали наверх. Судно заканчивало делать оборот вокруг большой льдины, по которой вразвалочку брёл обиженный бивнем по башке Умка.
– Вот тебе утешительный приз, косолапый!– закричал ему Джо, и запулил в него тяжёлой буханкой. Две буханки попали в мохнатый медвежий зад, ещё две упали перед его мордой. Мишка обнюхал добычу, поковырял её когтём, потом как-то ловко подвернул под себя задние лапы, сел на них, как маленький ребёнок, и, обхватив передними горбушку, начал её неторопливо грызть.
– А ведь он сейчас вполне мог обедать нами, – вполне серьёзно произнёс Ёпаролайнен.
– Не повезло бродяге, сегодня у него вегетарианский обед, – ответил Кокер, и друзей разобрал нервный хохот, после пережитого стресса.
***
В конце сентября закончилась навигация, и практиканты, получив устную благодарность начальника порта и приличные деньги, вылетели в Москву обратным рейсом с посадкой в Тикси и Игарке.
В душном салоне самолёта стоял напоённый специфическими миазмами дух сезонных рабочих. Несколько раз стюардесса по трансляции передавала убедительную просьбу экипажа и лично командира корабля всем мужчинам одеть обувь. До Москвы было двенадцать часов лёта.
Андрей спал, а Данила листал полусвежие московские газеты.
На последней странице какой-то газетёнки ему попалось на глаза объявление, от которого у него встали дыбом волосы на голове и бороде одновременно.
«….. художественные мастерские принимают у граждан и организаций слоновую кость по сто долларов за килограмм и кость мамонта в хорошем состоянии по триста долларов за килограмм. Расчёт на месте. Адрес. Телефон…»
Он ткнул локтём спящего товарища.
– Гутен морген, Карл Иваныч! Ёп, ядрёна мухобойка, ты прикинь, какие бабки мы козе под капсюль пустили! Знал бы заранее – голыми руками порвал бы зверька! А я ему, козлу, ещё и хлеба дал! – и указал приятелю на объявление в газете.
Оба дружно расстроились, с горя достали припасённую, как сувенир, бутылку спирта, хлебнули прямо из ствола и занюхали рукавами бушлатов.
Потом оба забылись в липком сне, и Даниле приснилось, что он собственными руками выталкивает за борт какого-то ржавого парохода пятилетний «Фольксваген-Гольф».
В аэропорту все тепло простились друг с другом и разбежались по своим направлениям до первого ноября догуливать полагающиеся каникулы перед началом нового учебного года.
