Светлана Багдерина - Каждый Наследник желает знать…
– А это точно последняя? – оглянулся на исчезающую вдали пальму Олаф.
– Обратно мы тут же полетим? – почти одновременно с товарищем невинно вопросила Серафима.
– Сеня!!! – прочитав мысли супруги, задохнулся от праведного возмущения Иван. – Как тебе не стыдно – расхищать чужое государственное имущество в личных целях!
Но в ответ на упрек отчего-то покраснел отряг. Царевна же возмутилась:
– А чего я-то сразу? Может, я об ориентирах забочусь! Чтобы не заблудиться!
Но прежде, чем лукоморец успел что-либо ответить, внизу, на дороге, послышался звон сбруи, скрип груженых возов, мерная поступь тяжеловозов и напевная речь:
– Ох, раскирдыть твою через кочерыжку, Митька, лопух слепошарый, говорил же, смотри за правым передним колесом глазами, а не задним местом!
– Дык, Никита Палыч, он ить, обод-то, с виду-то нормальный еще вчера был, никаких трещинов не видать было!
– Слепошарый – дык и не видать!..
Серафима перегнулась через край ковра:
– Здорово, мужики!
– Здорово, коль не шутишь, девица… – забыв про слепошарого лопуха, задрал на Масдая седую голову Никита Палыч.
– А что, на Красную Стену мы правильно летим?
– Правильно, правильно! Мы оттель вчерась утром вышли! – радостно подтвердил возчик. – Всё тудыть и тудыть, по дороге, никуда не сворачивая – мимо не проскочите, как раз в нее упретесь!
– Спасибо! – махнула им рукой царевна.
– А что, девица, до развилки еще долго нам идтить? – обеспокоенно перехватил инициативу благообразный Палыч.
– Да метров триста осталось.
– Ну тогда ладно, – неожиданно легко успокоившись, хмыкнул купец, и рука его автоматически потянулась к длинному угластому свертку из мешковины.
В котором под прикосновением что-то глухо звякнуло, словно лопаты об лом.
Солидный купчина отчего-то воровато покосился на пассажиров ковра, но не найдя поводов для тревоги, снова расслабился.
– Досвиданьичка вам, люди добрые. Счастливого пути!
– И вам того же! – вежливо отозвался Иванушка.
– Ну, Митька, холера, погоняй, не спи, наказание Божье… – не глядя больше на встречных, заторопил возницу купец. – До полного свету надо успеть закончить, зря что ли спозаранку вытаращились поперед всех! А у тебя еще на ободе трещина, ворона ты полоротая!
– Дык, Никита Палыч!..
– Дык, дык, через дышло твою раскирдык!..
– Н-но-о, пошла, пошла, бездельница!..
Шестым и всеми последующими чувствами ее лукоморское высочество с грустью поняло, что после прохождения развилки этим обозом атланскому дорожному мастеру понадобится устанавливать еще один полосатый столб, бросила последний взгляд на гордую, но одинокую пальму в атланской степи и отвернулась.
День пути груженого медным литьем обоза – два часа лёта для ковра.
Два часа, через которые выяснится совершенно точно, присоединится ли к ним пятый Наследник.
Долгожданный шахтерский поселок путники завидели издалека: почти отвесные красные скалы постепенно расступились, и дорога, испуганной змейкой прижимавшаяся к боку горы, расширилась и плавно втекла в каменистую долину – узкую на въезде и в дальнем конце и расширяющуюся в средине, словно недреманное око Красной горной страны уставилось в небо.
Всю южную часть надежно и плотно оккупировали отвалы, плавильни, кузни и склады. На выезде, справа от дороги, притулилось небольшое кладбище – аккуратные холмики и надгробия. Напротив – конюшни и большой постоялый двор. Россыпь кирпичного цвета домов, домиков, мастерских, лавок и контор, окруженных крошечными огородиками, занимала середину долины, словно радужка глаза. Черные дыры входов в шахты испещрили стены долины подобно ресницам. И точно зрачок, в самом центре площади возвышалось краснокаменное двухэтажное строение с колоннами и садом медных деревьев – дом управляющего.
– Нам туда! – дрожащим от нервов и нетерпения пальцем Сенька ткнула в особняк.
– Туда так туда… – пробурчал ковер, изо всех сил скрывая свое волнение, и мягко спланировал прямо к крыльцу.
Поставить на ноги Агафона, подобрать Масдая и припасы и постучаться в парадную дверь было делом одной минуты. С замиранием сердца путники прислушивались к тишине в доме, потом к шороху и сонным голосам, затем к шагам – неспешным и тяжелым – гадая взбудораженно, мужчина идет или женщина…
Двойная дверь отворилась неожиданно и почти бесшумно, лишь коротко щелкнув легкой задвижкой, и очам товарищей явился мужчина лет пятидесяти, в домашнем костюме и туфлях, грузный, седеющий, с мясистыми щеками и хмурым лицом человека, никогда не пробовавшего улыбаться.
– Чем обязан? – не дожидаясь и не давая приветствия, сурово глянул он в глаза Ахмету, отчего-то решив, что он тут – главный.
– Мы желаем добрейшего из утр достойному управителю сего диковинного поселка, – проворковал и самозабвенно прикрыл глаза шатт-аль-шейхец.
Чиновник смутился.
– Кхм. Здравствуйте. Да. Конечно. Но по какому бы делу вы ни пришли, сейчас не время. Я начинаю прием только через полтора часа в рудничной конторе. Это там, спросите, вам скажут, – мотнул он головой в сторону поднимающихся дымов плавилен.
– Но мы не можем ждать полтора часа! – выразительные очи Амн-аль-Хасса расширились, точно от ужаса. – Мы не можем ждать даже пять минут!
– Не думаю, что покупка партии литья или продажа угля – настолько срочный вопрос, – с тихой язвительностью усмехнулся чиновник и развернулся, чтобы вернуться в дом. – До встречи.
И обнаружил, что не может сдвинуться с места.
– Да погоди ты! – мощная лапа отряга развернула его к миру передом, к каменной избушке задом и сложилась в кулак. – Ты на вопрос один ответить можешь?
Обрюзгшая физиономия управляющего стала наливаться кровью.
– Скажите, пожалуйста, – спешно перехватил инициативу Иванушка и, не мешкая более, задал вопрос, ответ на который, как ему казалось, был предопределен судьбой. – Вы знаете некую Рябину, жену управителя Красной Стены… давнишнего, правда?
– Маму?.. – удивленно моргнул мужчина. – Вам маму надо?
– Да!!! – воссияла Эссельте.
– То есть, нет!!! – расцвела буйным цветом Серафима.
– Нам надо тебя! – умильно склонил голову набок и стиснул рукоять топора номер двенадцать отряг.
– М-меня?.. – икнул управляющий и, не отрывая взгляда от коллекции олафовых топоров, попятился под защиту медных дверей.
– Ну вы ведь являетесь сыном Рябины и ее мужа? – проговорил лукоморец – не ради уточнения, а так, от полноты чувств и общего счастья.
Если бы он мог, он бы бросился сейчас на опешившего еще более хозяина дома и расцеловал его.
– Д-да, – кивнул мужчина,[54] и многодневное напряжение, копившееся в душах издерганной, избитой и не выспавшейся антигаурдаковской коалиции прорвалось наружу торжествующим воплем. И не успел вконец ошалевший управитель и глазом моргнуть, как оказался в окружении улыбающихся во весь рот незнакомцев, увешанных почти всеми видами оружия и музыкальных инструментов, известных Белому Свету.
– Пошли, собирайся! – огрел его по плечу северный воин, и рука хозяина моментально занемела.
– Пять минут на сборы! – последовал то ли дружеский, то ли карательный удар с другой стороны.
– И вперед – спасать Белый Свет! – потрепала по лысеющей макушке еще одна пятерня.
– Погодите!!! – защищаясь, отчаянно вскинул пухлые ладони атлан. – Какие сборы?! Какие пять минут?! Какой Белый Свет?! Что за дом сумасшедший?! Кто вы вообще такие?!
– Наследники Пяти Родов, – торжественно и гордо произнес светловолосый человек, стоявший до сих пор чуть позади, с лютней в обнимку, и оба его подбитых глаза вспыхнули инфернальным светом, как у демона, отловившего, наконец-то, увертливую человеческую душонку. – Вернее, четырех. Пятый – ты.
– Пятый… кто… я?..
Если бы сейчас раздавали призы за сообразительность, хозяину особняка не светил бы даже утешительный.
– Пятый Наследник. Сын Дуба Второго, – терпеливо пояснил Ахмет, заглянул своими пронзительными черными очами в выпученные глаза атлана и сочувственно кивнул: – Ну?.. Теперь волна понимания залила пожар недоумения, о несообразительнейший из недогадливейших?
– Я?.. Второй?.. Сын?.. Дуба?..
– Второго, – мягко поправила принцесса.
– Второго дуба?..
Было похоже, что волна понимания залила не только пожар недоумения, но и кухню осознания, дом разумения, а вместе с ним – и всю деревню соображения.
– Так получается… что я… Принц? Я?..
– Ты, ты, – кивнула ласково Эссельте, подхватила чиновника под ручку и повлекла в дом. – Где твоя уважаемая родительница?
– Н-на кладбище?.. – пробилось сквозь трясущиеся губы первое вразумительное слово.
– Умерла? – разочарованно взметнулись брови Серафимы.
