Ллойд Осборн - Несусветный багаж
— Странная вещь, конечно, — воскликнул «тонкий» джентльмен, — но ведь это та самая фура.
— А я заметила рояль, — заявила дама.
— Да, это, несомненно, та самая повозка, только кучер другой.
— Может быть тот самый, мой Гидеон, может быть, — кивнул крупный мужчина.
— Тогда почему он удрал? — спросил Гидеон.
— Наверно, лошадь понесла, — предположил поместный радикал.
— Чепуха! — возразил Гидеон. — Я слышал, как он щелкнул кнутом. Неимоверно. Это выше человеческого понимания.
— Я вот тут подумала, — сказала девушка, — он свернул за угол… А если нам пойти… как это в книжках пишут… по его следам? Может там есть какое-нибудь жилье, может кто-нибудь его видел?
— Конечно, мы можем это сделать, хотя бы для развлечения, — поддержал ее Гидеон.
Развлечение, а скорее даже удовольствие для Гидеона заключалось в близости мисс Хезелтайн. Дядя Нед, для которого эта радость была недоступна, с самого начала всю затею не одобрял, а когда он представил, что ему предстоит плутание в кромешной тьме по лесной дороге с канавами по обеим сторонам, где нет ни единой живой души, наш радикал приостановился.
— Не морочьте мне голову, в этом нет никакого смысла, — заявил он.
На смену затихшему стуку копыт вдруг пришел другой, непонятный звук.
— Это еще что? — воскликнула мисс Джулия.
— Понятия не имею, — ответил Гидеон.
Старик вытянул перед собой палку как рапиру.
— Гид! — строго сказал он. — Гид, я…
— Ах, мистер Форсайт! — крикнула девушка. — Ни шагу дальше. Вы же не знаете, что там. Это может быть что-то ужасное!
— А хоть бы и сам дьявол, — рванулся вперед Ги деон. — Я должен проверить.
— Гид, осторожнее, — напутствовал его дядя.
Молодой человек начал приближаться к источнику звуков явно зловещего характера. Это было нечто среднее между мычанием коровы, ревом корабельной сирены в тумане и комариным писком, а регулярность их повторения еще усиливала впечатление. У края канавы лежало что-то темное, по форме напоминающее человеческое тело.
— Это человек, — подтвердил Гидеон, — это просто человек. Похоже, спит, поскольку храпит. О-ла-ла! Что-то с ним не то, просыпаться не хочет.
Гидеон достал спички и в их свете распознал светловолосую голову Харкера.
— Так это же наш возница, пьяный в стельку. Теперь мне все ясно. — И, когда его спутники подошли ближе, представил им свою версию происшедшего, весьма близкую к истинной.
— Пьяная скотина! — заключил дядя Нед. — Сдадим его в кутузку, пусть получит по заслугам.
— Ничего подобного, — запротестовал Гидеон. — Никто не должен видеть нас вместе. Более того, я ему чрезвычайно благодарен, потому что произошло наилучшее из того, что могло случиться. Мне кажется, дядя, что я, наконец, от него избавился.
— От кого? — спросил поместный радикал.
— От наваждения! — крикнул Гидеон. — Этот осел украл повозку вместе с покойником. Что он будет делать с трупом, меня не касается, я и знать не хочу. У меня руки развязаны. Джимсона больше нет. К черту Джимсона. Дядя, дай мне руку. Джулия, любимая, я…
— Гидеон! Гидеон! — призвал его к порядку дядя.
— Но, дядя, что же в этом зазорного, если мы скоро поженимся. Вы же сами сказали там, на лодке.
— Я сказал? — изумился дядя Нед. — Я уверен, что ничего такого не говорил.
— Умоляй его! Скажи ему, что он говорил, взывай к его сердцу, — бросился Гидеон к Джулии. — На него можно всегда положиться, если его тронешь.
— Милый мистер Блумфилд, — начала Джулия. — Я уверена, что Гидеон возьмется за ум и будет изучать право. Я сама за этим прослежу. И вы же знаете, как это положительно влияет на молодых людей, так все говорят. Хотя я признаю, что у меня за душой ни пенса… — она в смущении замолкла.
— Моя дорогая леди, как вам уже этот негодник сказал на лодке, у дяди Неда денег хватает, и он ни на минуту не забывает о том, как бессовестно вы были обмануты. Пока никто не видит, лучше будет, если ты поцелуешь своего дядю Неда. Слушай, ты, лоботряс, — продолжил дядя Нед, когда церемония состоялась. — Эта прелестная мисс станет твоей, хотя ты этого и не заслуживаешь. А теперь возвращаемся на лодку — и в город.
— Чудеса! — воскликнул Гидеон. — А утром не будет и следа от лодки, Джимсона, почтовой фуры и рояля. Когда Харкер утром проснется, решит, что это ему приснилось.
— Однако, — заметил дядя Нед, — есть еще один человек, который проснется в другом настроении. Этот тип с повозкой убедится, что одурачил сам себя.
— Дядя Нед! Джулия! — снова воскликнул Гидеон. — Я счастливейший человек на свете, сердце у меня из груди чуть не выскакивает, на ногах крылья выросли. Все мои беды кончились. Джулия моя. Разве время сейчас для злопыхательства? Меня обуревают только добрые чувства. И я кричу: да поможет ему Бог!
— Аминь! — добавил дядя Нед.
Глава тринадцатая
Злоключения Морриса, часть вторая
Во времена, когда литература была поистине изящным искусством, я не решился бы здесь возвращаться к проблемам Морриса, но наш рассказ идет в ногу с веком: мораль и нравы, представленные в нем, часто заслуживают самого сурового осуждения. Если же вдруг окажется, что повествование сие позволит хотя бы одному благородному, но неопытному джентльмену не сбиться с пути истинного (например, на политическом поприще), труд наш можно считать не напрасным.
Мы застаем Морриса ранним утром после ночи, проведенной вместе с Майклом. Это было пробуждение человека, попавшего в черную полосу неудач, после тяжелого и глубокого сна без сновидений. Он обнаружил, что руки у него дрожат, покрасневшие веки разлипаются с трудом, горло пересохло, а инстинкт утоления голода полностью парализован. «Бог свидетель — о еде даже думать противно», — подумал он. Одеваясь, Моррис снова размышлял над своей ситуацией под разными углами зрения.
Предпринятый обзор всех проблем и неприятностей подтвердил, что бурный поток событий несет его неведомо куда. Для удобства читателя мы попытаемся перечислить эти проблемы в некоторой последовательности, но в мозгу нашего героя они беспорядочно клубились, как облако пыли, взметенное смерчем. Упорядочивая их по пунктам, мы должны признать, что каждая из них могла бы служить сюжетом для отдельной приключенческой повести.
Проблема первая: куда делся труп (или тайна Дента Питмана)? Вне всякого сомнения, этот тип был одной из грознейших фигур преступного мира. Честный человек не предъявил бы к оплате чека; тот, кто не лишен человеческих чувств, не отнесся бы столь хладнокровно к ужасному содержимому бочки; только аморальная личность способна украдкой от него избавиться. Из всего сказанного неотвратимо вытекало, что Питман был поистине чудовищем. «Наверняка уже спрятал тело где-нибудь в кухне под полом, — думал Моррис, припомнив читанную когда-то детективную повесть. — Негодяй этот, сейчас, видимо, роскошествует на украденные деньги. Пока все тихо, и поводов для беспокойства нет. Но, учитывая привычки людей вроде Дента Питмана (который, ко всему прочему, был, скорее всего, еще и горбатым), восемьсот фунтов можно легко прокутить за неделю. И когда деньги кончатся, что предпримет Питман?» Дьявольский голос в душе Морриса отвечал: «Начнет меня шантажировать».
Проблема вторая: обман с тонтиной, или жив таки дядя Мастерман или нет? Вопрос этот, с которым Моррис связывал все свои надежды, все еще не был ясен. Он пробовал запугать Тину, пытался ее подкупить — ничего не вышло. Конечно, у него, у Морриса, есть моральные принципы, но ловкого брата-адвоката высокой моралью не пошантажируешь. Кроме того, после разговора с Майклом эта идея Моррису разонравилась. Можно ли вообще шантажировать Майкла? И сумеет ли он? Очень сомнительно. И даже не потому, что он Майкла побаивается, — на такое самоутешение Моррис был еще способен — но надо иметь твердую почву под ногами, а он — на что он может опереться? Насколько же в жизни все сложней, чем в книгах! Если бы дело происходило в романе, он прежде, чем взяться за дело, встретился бы на Оксфорд-роад с угрюмым, сутуловатым типом, вступил бы с ним в сговор, и уж тот-то знал бы, что делать. Например, пробрался бы ночью к Майклу в дом и обнаружил бы там вместо дяди восковую куклу; потом, правда, он бы Морриса либо шантажировал, либо просто пришил. А в жизни Моррис может сколько угодно кружить по улицам Лондона, пока не свалится от усталости, и ни один, самый завалящий уголовник даже не взглянет в его сторону. Впрочем, не стоит преувеличивать: ведь есть еще Питман!
Третья проблема: избушка в Браундине, или сообщник, который не получил обещанной награды.
Ведь у него есть сообщник, который сидит забытый в сырой халупе посреди Хемпшира с пустым кошельком. Как с этим быть? Надо бы ему что-нибудь послать, хотя бы перевод на пять шиллингов, чтобы убедился, что о нем не забыли, и смог бы купить себе пива и табаку. «Но что я могу поделать?» — грустный Моррис обследовал свои карманы, где обнаружилось полкроны и сколько-то медяков. Для человека в его ситуации, спорящего со всем миром, неопытного в таких делах, впутанного в какую-то необыкновенно хитрую аферу, даже такая сумма была недоступна. «Джону придется как-то выкручиваться самому, другого выхода нет. Но в таком случае, — спросил внутренний голос, — как долго он еще вытерпит?»
