Константин Шаповалов - Недремлющий глаз бога Ра
На экране сразу картинка поменялась: протянулись тонкие горизонтальные и вертикальные линии, а под ними сжались в тесную кучку извилистые контуры островов. Или берегов? Навигация…
Тем временем, мы с Веником почтительно, как командующего эскадрой, усадили баронессу в капитанское кресло.
Та на нас ноль внимания: изучает вытащенный у меня из кармана листочек с божеством.
И как только умудрилась выудить — дырку что ли в химзащите прогрызла? То-то я по дороге щекотку чувствовал…
— Где вы это взяли? — спрашивает. Совсем как декан технологического факультета, который однажды застал нас с Веником за распитием бутылки "Солнцедара".
Маркиз тоже вспомнил этот эпизод и отвечает автоматически:
— Отняли у первокурсников!
Она окинула его изучающим взором и обернулась ко мне:
— Второй вирусолог? Почему такой худой?
Липский руку к голове приложил и, как в анекдоте, рапортует:
— Глисты, мэм! Работа вредная, плотют мало…
— А зачем вино пьешь?
— Травлю-с.
Знал бы, придурок, с кем связывается — она же глазами как рентгеном просвечивает. Заглянула ему в двенадцатиперстную кишку и говорит:
— У тебя не глисты, а холицестит. Печень в плохом состоянии, желчегонные протоки засорены, в пузыре камешки.
Опешили мы оба, но он сильнее. Я то видел уже баронессу в действии.
Говорю для разрядки:
— Анхелика, а что это такое, на листочке?
— Абраксас? — она на секунду задумалась, а потом посмотрела на меня изучающе. — Пифагореец Василид из Александрии, живший в первом столетии, употреблял это слово для обозначения Божества, Наивысшего из Семи, имеющего триста шестьдесят пять добродетелей. Абраксас это антитип Солнца, если только ты понимаешь о чем я говорю. Его имени соответствует священное еврейское слово Шемхамфораш, обобщенное имя Бога.
— А для чего оно нужно?
— Защитная магия. Если снимок сделан с настоящего амулета, то…
— То, что? — не выдержал я.
— …то это заклинание. Очень мощное защитное заклинание, о существовании которого ходили легенды.
Только собрался порасспросить ее подробнее — к нам подкатывается куратор, до этого наблюдавший за Хунхузой:
— Сергей Сергеич, а когда начнется заболевание?
Из предосторожности противогаз он не снял.
— Вы имеете в виду падеж? — очнулся после просвечивания маркиз.
Тут Хунхуза оторвалась от компьютера:
— No more bullshit! Listen to me and repeat as follow: "Computer!"
— Computer! — профальцетил Веник.
— Slow speed, — скомандовала Хунхуза.
— Slow speed! — продублировал он голосом президента.
— Command accepted, please enter the password, — вежливо попросил компьютер.
Хунхуза застонала, обхватила голову руками и уткнулась лицом в тубус радара. Плечи ее начали мелко вздрагивать.
— Сергей Сергеич, — заволновался куратор, — нечего терять время! Если она узнала дорогу, нужно садиться в шлюпку и уезжать.
— Сядешь ты на полном ходу! — злобно ответил Липский и повернулся ко мне. — Помнишь, я предупреждал, что она дура? У диверсантов голова боевой орган, а не мыслительный!
А у меня в голове пусто, будто я диверсант. И еще жаль Хунхузу.
— Command aborted, — доложил компьютер.
— Паспортное слово не должно быть сложным, — задумчиво сказала Анхелика. — Один мой друг катал нас на яхте и я слышала, как отдаются морские команды. Когда яхта подходила к берегу, капитан кричал "Shit!", "Shit!", "Shit!" и отдавал команды матросам очень быстро. А другой человек повторял за ним все кроме «Shit». Такой порядок на всех кораблях — быстро отдавать команды и повторять, чтобы никто ничего не перепутал.
— Тогда оно должно меняться! — предположил Веник. — Если это простое, короткое слово и его знают все вахтенные, то за каким чертом оно вообще нужно? Вероятно, при смене вахт его заменяют на новое. По какой-то системе. По какой?
— Давай спросим, — я показал на тела моряков.
Маркиз склонился над ними:
— Дохлый номер. Отличницей, видать, была. У-у, зубрилка несчастная…
— А если оно где-нибудь записывается? В судовом журнале?
— Тогда какой смысл в этой процедуре? — возразил Веник. — Скорее, на смене вахт звонит этот долбанный Президент и каждый раз сообщает новое. Если где и записано, так только у него.
— А ночью? Ночью они ведь тоже меняются?
— Ну чего ты пристал! Откуда я знаю? — занервничал маркиз. — Сейчас позвонит кто-нибудь из этих недобитых пожарников…
Только сказал — взрывается телефон.
Не раздумывая, Веник снял трубку, рявкнул: "I'm busy!" и швырнул ее на место — в образ вошел.
— Ваше Величество, господа ученые, секретное слово знает аятолла Ширази, — разродился Федор Федорович, захваченный общей скорбью.
— Я уже думала о нем, — ответила Анхелика. — Пожалуй, придется снова встретиться.
— Шесть месяцев я охотилась за его задницей! — прошипела Хунхуза, отрываясь от локатора. — Но так и не смогла подобраться. Этот иранский ублюдок дерется на расстоянии — я даже не знаю, как называется это боевое искусство.
— А это не боевое искусство, — объясняет баронесса, — хотя темные люди прозвали его "астральным карате". На самом деле это магия. Если подняться на самый верхний уровень астрала, становятся видны такие колодцы: круглые и очень-очень глубокие. Через них можно общаться с душами людей. Заглядываешь в колодец и на дне его видишь душу. Ничего сложного!
— Как "ничего сложного"? — взъярился Веник. — А что же нам делать, когда он заглянет в колодец?
— Абраксас. Если на картинке, — она помахала листочком, — настоящий амулет, а не бутафория, то я знаю как защититься от Ширази. Абраксас может вернуть удар обратно, да еще и с удвоенной силой. Потому, что он — антитип Вечного Солнца.
— Значит, в действие вступает авиация, — Веник поднял свой ящик, положил на стол и открыл крышку. — Воздушное прикрытие со стороны астрала вещь хорошая, но на земле надо использовать средства наземного базирования.
— Что там у тебя такое? Давно собирался спросить, но все время что-то мешало…
— Так, скромные пожитки, — он продемонстрировал привинченный к газовому баллончику краскопульт, — обычный сернокислотный пистолет-пулемет системы Зебуба-Липского.
— Кислотой стреляет? — поразился я.
— Метров на десять бьет! Отстреливаемый противник за несколько секунд превращается в дымящиеся тапочки — остальное улетучивается в астрал!
Рембо со своими динамитными стрелами отдыхает.
— А как же мы пароль узнаем, если ты его улетучишь?
— Медленно лить буду! Пока не скажет…
— Ничего этого делать не нужно! — вмешалась Анхелика. — Вы спросите у него и все.
— Может, позвонить? — ухмыльнулся Липский.
— Ты же не знаешь языка. Нет, нужно просто подойти к Ширази и спросить пароль: он подумает про это слово, а я его прочитаю. Если, конечно, в нем нет дурацких цифр — их я никогда не запоминаю.
— Сергей Сергеич! Господин Липский! А не мог я, значить, чумку подхватить пока маску на меня не надели? Что-то, голова у меня закружилась и ноги подкашиваются…
— У чумки другая симптоматика: вначале должен зачесаться хвост, а уж потом головокружение. Идите сюда, я подачу кислорода увеличу, — маркиз глянул на манометр и приоткрыл вентиль. — Ох уж эти магометане — так и рвутся к Аллаху, так и рвутся…
— Вот и спасибочки. А если я теперь по нужде захочу?
— Там есть краник. Как приспичит — покажу.
— Так и покажите.
Липский вздохнул, взял куратора под руку и повел к выходу:
— Вы по серьёзному делу или так — хиханьки?
Я взглянул на Хунхузу — она как раз наклонилась и исследовала подключенный к компьютеру кабель.
— Он тебе наврал, у меня с ним ничего не было, — вдруг сказала Анхелика.
От неожиданности Хунхуза вздрогнула видимой частью тела. Соответствующая эротическая картинка называлась: “В Пентагоне мужики, чай, найдутся…”
— А халат я просто так дала, в шутку, — продолжила баронесса.
Следовательно, всё это время Хунхуза обо мне думала! Интересно, а чего же с поцелуями на Веника набросилась?
— Не верила, что он согласится тебе помогать — это же ты с ней переспал, а не он.
Странно. Как это маркиз мог отказаться?
— Она не знала, какие у вас взаимоотношения, — растолковала Анхелика. — Есть люди, которые считают евреев меркантильными и неспособными на самопожертвование.
— Какой он еврей? Он — русский.
— Есть люди, которые считают русских примитивными. Неспособными на высокие чувства.
— А я — еврей!
— Вы оба болваны и вполне достойны друг друга.
— Тот болван веселый, а этот — нудный! — выступила с опровержением Хунхуза. — Песни поет, когда без штанов.
— Они все поют. Коты, а котам верить нельзя! У них сексуальность так устроена — оплодотворить как можно больше особей другого пола. Поэтому я предпочитаю женщин.
