Светлана Багдерина - Весёлый лес
Судя по визгам и воплям, варьирующимся от испуганных до разъяренных, его товарищи по отряду столкнулись с таким же энергичным приемом неизвестных тварей.[37]
Неизвестных?…
Но это же…
Да это же…
Кабуча!!!
Это же грабастики!!!..
Но откуда?… Но почему?… Но когда?… Но…
Но что-то в школярском разуме, задыхаясь от страха и вони, и не зная, куда укрыться от сыплющихся на него, словно яблоки в грозу, тварей, истерично взвыло, что единственный правильный вопрос, на который нужно получить единственно правильный ответ – это «Но как».
«Но как их отогнать?!»
Но?…
Страницы зачитанного библиотечного фолианта, иллюстрированного раскрашенными литографиями, мелькнули перед мысленным взором стремительно разрываемого на порционные кусочки мага: грабастики, Веселый лес, темнота…
Огонь!!!
И тут же – тоскливо-неистовое: «да откуда я вам тут огонь возьму?!»
Вопрос не мальчика, но мужа, ожидающего осеннюю переэкзаменовку по пиромагии…
Последняя надежда – палочка – прыгнула с земли в здоровую руку, едва голос крестника проорал взбешенно: «Да сделай же ты что-нибудь, фей!!!», словно ожидала именно этого сигнала. Облако серебристых искр разнеслось вокруг студиозуса несколькими взмахами радужных крыльев, а из кончика палочки выметнулась ревущая огненная струя и ударила туда, куда символ фейского ремесла и был направлен.
В потолок.
И тут же крики растерянности, ярости и боли сменились всеобщим выдохом изумления, ибо непроницаемая подземная тьма в мгновение ока озарилась интенсивно-розовым огнем, заставляя шарахнуться от жара и ослепительного света как грабастиков, так и людей. Надо ли говорить, что языки пламени, страстные и гибкие, как все шатт-аль-шейхские танцовщицы вместе взятые, были направлены сверху вниз, а вся картина, скорее, наводила на мысль о прорвавшемся этажом выше трубопроводе огненной воды.
Маленькие, но кровожадные, а еще больше – духовитые монстры подземелья с паническими криками устремились во мрак и были таковы, а их надкусанные, но не доеденные жертвы остались приходить в себя и подсчитывать раны у психоделического костра. И едва возмущенный визг маленьких чудовищ стих, уши его премудрия резанул не менее возмущенный глас Изабеллы, потрясающей перед спутниками исполосованными руками как обвинительным приговором:
– И откуда эта гнусь… то есть, гадость… тут взялась, маг?!
Агафон вздохнул угрюмо, словно на экзамене ему выпал вопрос на засыпку, и кисло проговорил, глядя куда-то вбок:
– Откуда, откуда… Живут они здесь…
– Как – здесь? – не понял дровосек. – Ты же говорил, что они на деревьях гнезда вьют!
– В дуплах! – обвиняюще уточнил Люсьен.
Его премудрие вспомнил замеченную ночью по пути сюда странную белую грязь, покрывающую пол подземного хода, норы в потолке, вонь, и втянул голову в плечи еще более пристыженно.[38] Если бы кое-то был занят не изображением из себя великого мага, а глазами смотрел и головой думал…
– Это другой вид на деревьях гнезда вьет, – тем не менее, защищая остатки реноме, хмуро буркнул студент.
– Который питаются травой и цветами? – невинно поинтересовалась Грета, промакивая изорванным рукавом кровь с расцарапанного лба.
– Профанам не понять всех тонкостей и различий! – прибег загнанный не только в подземелье, но и в угол школяр к последнему неубиваемому аргументу, гордо вскинул голову, и тут же ойкнул от резкой боли в разодранной сзади шее.
Крестьянка скептически хихикнула, осторожно тронула глубокие порезы на предплечье, и решительно направилась под уклон, туда, где отблескивала слабыми розовыми бликами черная вода подземного озера. Зоологические дискуссии, конечно, великая вещь, но и раны промыть еще никому не мешало. Остальные беглецы, то и дело опасливо оглядываясь – не гаснет ли костер – дружно двинулись за ней.
– А, по-моему… – всё еще дрожащим голосом проговорила герцогиня, разбирая на ходу растрепанную, как стог в грозу, прическу, – что бы юный волшебник ни говорил про этих монстров ранее… реальное место их обитания и привычки от этого бы не изменились.
– Изменилось бы место нашего обитания и привычки, тетушка! – жарко возразила принцесса.
– И куда бы оно изменилось? – насмешливо вопросила дочка бондаря. – Ваше высочество бежало бы по лесу, пока он не кончится? Да еще до самого Монплезира, поди? Да мы спасибо ему должны говорить, что он всё перепутал, а то бы я, к примеру, от бугней-гугней так прытко сюда не чесала!
– Говорить спасибо всяким клоунам и шарлатанам за их бредни – дело темных крестьянок, которые сами не знают, чего несут! – ощетинилась в ответ принцесса.
– А я думаю, Грета права, – сухо, но вежливо заметил лесоруб. – Если бы мы и впрямь знали, что…
– Что-то для будущего королевского зятя ты не ту сторону защищаешь! – ядовито фыркнула давно проигравшая этот нелепый и ненужный спор, и оттого еще более раздраженная Изабелла. – И если это до свадьбы так, то воображаю я, что будет после! Назойливых простолюдинок вокруг тебя придется поганой метлой разгонять, да, мой принц?
– Да я!.. – возмущенно вскинулась дочка бондаря, и на глаза ее навернулись непрошенные и неизбежные, как осенний дождь, слезы несправедливой обиды. – Я… никакая не… Больно мне нужно…
– Грубость девушку не украшает, ваше высочество, – осуждающе нахмурился и покачал головой Лесли.
– Если я захочу узнать твое мнение…
– Белочка! – не вытерпела теперь и герцогиня. – Как ты можешь?!..
– Как я могу – что? Стать женой ограниченного и самовлюбленного ходока по женской части?! – язвительно воткнула руки в боки принцесса. – Сама не понимаю!
– Девочка, ты несправедлива к его высочеству, – укоризненно дотронулась до локтя племянницы герцогиня. – Принц Агафон показал себя надежным и доблестным воином, верным товарищем и человеком слова. Если бы не он… и шевалье де Шене, безусловно… нам бы ни за что не избежать нашей жуткой участи.
– Спасибо, ваше сиятельство… Но я… я… – пробормотал лесоруб, и сконфуженно смолк, точно заступничество с неожиданной стороны сбило его с какой-то важной мысли или поколебало решимость. Смешанные эмоции непонятной внутренней борьбы отразились на его простом открытом лице, и принцесса подумала, что победила снова.
– Показал – потому что больше показать ему нечего! – высокомерно хмыкнула она, умывая лицо и демонстративно обращая внимания на суженого не больше, чем на трещину в стене. – И сказать тоже! Хотя, когда не надо, слова у него находятся всегда. Послал Бог женишка – за грехи мои тяжкие неизвестные, не иначе…
– Я… – снова выдохнул Лесли, и вид у него был человека, готового броситься в бой с десятком противников одновременно.
Со скованными за спиной руками и завязанными глазами.
– Ну чего ты заладил – «я» да «я»! – надменно сощурилась принцесса. – Для разнообразия про невесту свою хоть что-нибудь бы сказал, ваше костейское высочество!
– Я… и хотел сказать…
– Что же? – нетерпеливо дернула плечиком Изабелла.
– Что я… не женюсь на тебе, – напряженно глядя на играющую тусклыми отблесками поверхность воды, выговорил, наконец, Лес.
– Что?!
Если бы волна изумления всех пятерых спутников, накрывшая его, была материальной, всё подземелье – и, не исключено, что долина тоже – были бы затоплены вмиг.
– Что ты сказал?!..
– То есть, – быстро поправился дровосек, – на вас… ваше высочество…
– Что?…
– Я… принцесса Изабелла… ваше высочество… – принялся старательно собирать неуклюже растекшуюся по древу мысль лесоруб, словно и впрямь полагал, что королевская дочь была глуховата, и с первого раза не расслышала. – Я тут подумал… чем надо… спокойно… пока бежал… и принял решение… Извините… Но я решил.
– Но, ваше высочество… – растерянно опустила расцарапанные, искусанные руки де Туазо, и набранная в пригоршни для умывания вода просочилась сквозь пальцы на платье. – Вы ведь… подразумевали… что-то другое? Это была… шутка?
– Нет, – хмуро ответил Лесли, не поднимая взгляда.
– Но ты не можешь!!!.. Ты обязан!!! – забыв про раны и травмы, возопил Агафон так, словно вся воздушная армада грабастиков обрушилась на его бессчастную головушку.
– Нет, – изучая теперь уже покрытый гуано пол под ногами, лесоруб непреклонно покачал головой. – Извини, крестный. Спасибо тебе, конечно… за помощь там… за доспехи… и за всё такое прочее… Ты хорошо постарался. Даже со страусом… и с тыквой… хоть и меня чуть не убил… и… но… Может, ты действительно хотел, чтобы всё было как можно лучше… только для кого – не понятно. И я тебе благодарен, само собой… и всё такое прочее… Но не обязан. Если я был идиотом, послушав тебя раз… это не значит, что таким дураком я должен оставаться и дальше.
– Но ты не имеешь права!!! Так нечестно!!! – отчаянно сжимая кулаки, взвыл студент, едва не бросаясь на упершегося, как бык на мосту, крестника. – Своим ослиным упрямством ты подводишь всех!!! Меня!!! Нас!!!..