Михаил Серегин - Дембельский аккорд
– Быстренько они управились, – одобрил Мудрецкий старания подчиненных. «Шишига» уже стояла поодаль от «КамАЗа», и из ее кузова торчали два ствола. Полосатая фигура как раз выбиралась с левого сиденья, и ее место готовился занять кто-то в каске. Или Багорин, или Заморин – разобрать не удалось. – Все нормально, процесс пошел, надо и нам свой запустить.
Пока Мудрецкий выбирался на свет из бронированного брюха, «зушка» разразилась новой очередью – совсем короткой, какой-то испуганной.
– Да ну дави ты ее, не развалится! Пинай ее, пинай! Топчи! – послышался сердитый голос Искандера. «И все-таки, что у него за выговор? – подумал Юрий. – Ну ведь только сегодня слышал. И причем не местный, совершенно не местный. Да и сам он на здешних не похож... если бы еще не глаз, а то и непонятно, что за лицо...» Тут зенитка заревела так, что Мудрецкий непроизвольно втянул голову в плечи и недоуменно посмотрел на относительно небольшое устройство, производящее столько шума. Из устройства брызгала веселая струйка блестящих гильз, цилиндры пламегасителей выбрасывали веселые оранжевые сполохи. Красные нити трассеров тянулись к небу и там рассыпались искрящейся дугой. «Красиво», – успел подумать Юрий, и тут вся эта красота как-то разом закончилась. Только кувыркались высоко-высоко последние огненные хвостики.
– Видел, за сколько она ленту выплевывает? – радостно спросил у ошалевшего стрелка Искандер. – Раз – и нету! Сотня снарядов улетела, если из двух стволов считать. Поэтому менять коробки надо быстро, будете возиться – не успеете выстрелить. Сейчас покажу, как это делается...
– Саша! Ты откуда родом, земляк? – негромко окликнул инструктора Мудрецкий. Тот повернулся так быстро, словно весь день ждал этого вопроса и вот наконец дождался.
– Из Чебоксар, знаешь такой город? – Улыбка получилась не очень ровной, но вполне искренней. – Вот, приехал на историческую родину! А что, какие-то вопросы есть?
– В общем-то никаких, просто интересно. – Юрий пожал плечами. – Вон, с Валетовым поговори, он тоже оттуда...
– Да ты что, точно, что ли? – Инструктор даже подскочил от радости. – Это который, вот этот торгаш мелкий? Чего ж раньше не сказал никто... Хотя да, когда бы и с чего, – радость несколько поутихла. – Все равно спасибо. Будет время – поговорю с земелей. Так, молодой, а ты смотри сюда – берешь вот так эту коробку, вынимаешь...
«Не забыть самому бы научиться – мало ли что», – отметил про себя Мудрецкий и тут же вернулся к более насущным проблемам. Насущная проблема сейчас надвигалась на Воху и коменданта Чиркова, но через какое-то время могла добраться и до химиков. Через пару часов, самое большее – через четыре часа проблема увеличится вдвое, и нужно быть готовым встретить ее во всеоружии. Секретное оружие у лейтенанта Мудрецкого было, причем такое, о котором не знал даже самый главный военный химик страны – генерал Сидоров. Может быть, не знал даже майор Сытин... хотя этот особист если и не знал точно, то наверняка догадывался. Или догадается, если все пройдет как запланировано и сработает как положено. Оставалось окончательно снарядить боеприпасы.
– Воха, ты мой специальный заказ привез? – пришлось отвлечь мэра от горестного прощания с оставленным у химиков добром. – Дубинин через десять минут обещался у вас быть, так что в темпе надо. Крутов через пару часов тоже подъедет. Если приедут – кому будет плохо?
– Всем плохо будет, – с первой попытки угадал правильный ответ побледневший мэр. Посмотрел на грузящихся в «КамАЗ» бородачей, потом перевел на лейтенанта совершенно круглые и безумные глаза: – Ты что, хочешь, чтобы Закир их... ты знаешь, какая там охрана?! И что потом с нами сделают?!
– Я хочу свой спецзаказ. Вино привез или забыл? – напрямую спросил Мудрецкий. Взгляд Вохи приобрел некую осмысленность. Юрий поспешил окончательно успокоить несчастную местную администрацию: – Все будут живы, просто какое-то время не будут интересоваться нашими проблемами. Только своими. И отвлечься от них не смогут. Короче, давай бутылку, а потом я тебе выдам точные инструкции. Времени мало.
За спиной, словно полуденная пушка, коротко рявкнула зенитка.
– Хорошо, пойдем, – кротко согласился ошалевший от бурных событий и переживаний последних дней мэр. – Бери своего Леху, пойдем, дам тебе бутылку.
– А Леху-то зачем? – не понял Юрий. – Что, сам не донесу?
– Н-ну, может, и донесешь, но с ним удобнее будет.
Через три минуты Мудрецкий убедился в правоте главы администрации. Бутылочка оказалась не то чтобы самая большая – на химфаке Юрий и побольше емкости видал, – но вполне солидная. Ведра на два. Хорошо хоть предусмотрительно упакованная в корзину-оплетку, а то донести в целости и сохранности гладкий сосуд такого веса было бы проблематично даже с помощью Простакова.
– Это чего, товарищ лейтенант? – поинтересовался Леха, намереваясь вскинуть бутыль на плечо.
– Вино. Насколько я понимаю, молодое. – Мудрецкий вопросительно посмотрел на Воху, тот кивнул:
– Как просил, только-только... самое раннее в этом урожае. Я бы ему еще дал постоять, но тебе ведь такое надо?
– Именно такое, только куда мне столько? Я думал, ну, литра два...
– Хе, ты же хотел его генералам подавать? – Мэр хитро прищурился. – Что такое двум генералам по литру молодого вина! Губы промочить, если от жары пересохли! Ты давай, давай, делай свою химию!
– Никакой химии, я же говорил – сплошная биология... Простаков, осторожненько неси, за ручки! Уронишь – повешу. На стволах «зушки». Специально буксирный трос возьму, чтобы не оборвался, понятно?
– Чего уж тут не понять... Не старайтесь, я и сам удавлюсь, – по-медвежьи ворчал Леха, бережно обнимая плетенку. – Это ж сколько хорошего продукта каким-то генералам отдать! Товарищ лейтенант, может, мы и себе немножко отольем? Ну, по стакану на человека, отсюда не сильно убудет... Надо же хоть чем нервы-то поправить после всего нынешнего! Мы вот с Ларевым вообще пострадавшая сторона, нам и больше можно...
– Можно, можно, полечу я вас нынче, – кивнул лейтенант и уточнил, видя радостное лицо сибиряка: – Специально съезжу в аптеку и куплю два ведра валерианки. Буду вас успокоительным клистиром лечить, пополам со скипидаром – очень, говорят, нервы успокаивает! После такого еще никто второй раз на здоровье не пожаловался... Уронишь – убью! Во-он туда давай, в тенечек, там от караулки две стены еще остались – вот в уголок и пристрой... Молодец, а теперь пошли со мной, пусть пока сырье тут постоит, в холодочке.
– Товарищ лейтенант, а вдруг придет кто? Покараулить бы надо! – не совсем убедительно подал идею Простаков. – Так я мог бы, пока вы ходите...
– А кто будет сторожем у сторожей? – философски заметил Мудрецкий. – Ты мог бы, пока я хожу, половину бутыли в одну глотку укараулить. Так бы спрятал, что никто бы не нашел. Потопали, потопали, товарищ младший сержант! Заодно Валету расскажешь, что у него тут земляк объявился...
После насквозь пропеченного солнцем двора воздух в доме показался свежим и ароматным. Через полминуты свежесть исчезла, аромат остался. «Найду, кто носки без стирки сушит – убью», – мрачно подумал Юрий. Запах стойко держался не только в коридоре, но и в крохотной комнатке, которую Мудрецкий определил себе под персональные апартаменты – спальная, кабинет и склад особо ценного имущества в одном помещении. Утирая глаза и борясь с вполне законным желанием надеть противогаз, лейтенант нащупал железный ящик и с третьей попытки открыл замок.
– Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним... – прохрипел Мудрецкий, доставая три маленькие, плотно закрытые и вдобавок поверх пробок залитые парафином пробирки. Порошок в одной был белесым, в другой – чуть желтоватым, в третьей – оранжевым, почти красным. Юрий встряхнул все сразу, полюбовался разноцветной пыльной бурей за стеклом и удовлетворенно хмыкнул. С сожалением посмотрел на красную и осторожно убрал обратно в ящик. Немного поколебался и отправил туда же желтоватую. – Ну не зверь же я, в самом-то деле... хотя тут и озвереть недолго. Ладно, им и этого хватит.
Ящик был решительно захлопнут и заперт. Еще несколько секунд Юрий боролся со страшным искушением взять все три пробирки, но все-таки вышел. Стекло приятно холодило руку, даже запах, казалось, испуганно шарахнулся в сторону и не решался приближаться к командиру химвзвода. Командир шел вершить праведную месть. Не кровавую, но от этого ничуть не менее желанную... И вообще, редко удается лейтенанту сполна отплатить генералам за все сразу.
Во дворе шли оживленные трехсторонние переговоры – Валетов что-то втолковывал мэру, а полосатый Искандер время от времени кивал и вставлял какие-то короткие замечания, иногда наклоняясь и шепча на ухо то одному, то другому. Простаков и Закир поглядывали по сторонам, словно телохранители при особо важных персонах. Командир боевиков к тому же постоянно поглядывал то на часы, то на рассевшихся в кузове подчиненных, а Простаков – на бренные останки караулки. Можно было поручиться, что любого воробья, осмелившегося присесть возле заветной бутыли, ждала бы скорая и неотвратимая кара.
