Михаил Серегин - Дембельский аккорд
– Отбой, свои! – Мудрецкий сплюнул, стараясь не попасть на только что полученное имущество и многочисленные камуфлированные ноги. – Это опять мои чего-то учудили. Сейчас разберусь.
– Погодите, товарищ лейтенант! – Валетов приподнялся из-за своего укрытия – штабеля гранатных и патронных ящиков. – А «муху» на чей счет записывать будем?
– То есть как это на чей? Команду «к бою!» лейтенант подавал, значит, по его приказу была использована! – моментально вник в ситуацию Воха. – Так что это ваша «муха»!
– Э, нет, так дело не пойдет! – Фрол сдаваться не собирался. – Была команда «взвод, к бою!», а ваш... как тебя звать, мужик?
– Искандер, – ухмыльнулся инструктор и подмигнул неповрежденным глазом. – Можно просто Саша.
– Так вот, ваш Искандер в нашем взводе не числится. Значит, он или за вашу схватился, и тогда вопроса нет, или за нашу – тогда вы нам две должны!
– Почему две? – опешил мэр. – Почему две, если одну взял?!
– А па-а па-анятиям, поял-нет? – наглым до беспредела голосом объяснил Валетов, непроизвольно начиная раздвигать пальцы. – Западло у своих без спросу брать, поял-нет?
– Помолчи немного, Валет, или хотя бы базар фильтруй, – вмешался в назревающий конфликт Мудрецкий. Протянул руку к предмету спора: – Дай-ка ее сюда, сейчас мы этот вопрос решим.
– Ты только складывать не вздумай... – снова оскалился полосатый, но тут же утих под пристальными взглядами сразу с трех сторон – взявшегося за «муху» лейтенанта, покачивающего головой мэра и спрыгнувшего с подъехавшей «шишиги» Простакова. Следом из кузова вывалился Резинкин, с интересом поглядел на поднимающихся с земли бойцов обеих враждующих сторон.
– Не учи офицера, – почти ласково заметил Юрий. – Вон там у тебя двое есть, сейчас пушку перегрузим – их и будешь учить. Ну-ка, отойдите на всякий...
Мудрецкий вскинул зеленую трубу на плечо, повернулся в сторону Терека, задрал жерло к небу и прижал спусковую кнопку. Рявкнуло, зашипело, харкнуло огнем. Дымная струйка унеслась куда-то к солнышку. Прошло несколько очень долгих секунд, и где-то туго ухнул взрыв.
– Интересно, там никого не накрыло? – пробормотал Воха. – А то опять Дагестан обижаться будет, скажет – мы обстреляли...
– Товарищ лейтенант, зачем вы так, – проныл Фрол. – Я бы договорился, было бы пять штук...
– Лучше пусть будет три, но ни разу не потребуются, понял? Держи сувенир, в хозяйстве пригодится. – Мудрецкий протянул надувшемуся Валетову опустевшую, кисло воняющую трубу. Повернулся к хмурому Простакову и смущенно переминающемуся с ноги на ногу Валетову. – Ну, докладывайте, чего натворили? Вы что, взорвать эту плиту решили?
– Да вы что, товарищ лейтенант, чем бы вдруг? – прогудел Леха. – Я аккуратненько хотел, ну, ножовочкой, зубилом там, а... – Сибиряк осекся, поняв, что сейчас он чуть было не «перевел стрелки» на лучшего армейского друга. Витек поморщился, но все-таки героически шагнул вперед:
– Виноват, товарищ лейтенант, вы же сказали – за десять минут... Ну, я и решил надпилить, за ворота зацепить и дернуть. – Резинкин оглянулся туда, где осевшая пыль аккуратным слоем покрыла результаты трудового подвига. – Видите, получилось, а то два часа провозились бы... Ну, не знал я, что тут заборчик такой хлипкий! Да он и так не совсем целый был. Если надо, товарищ лейтенант, так мы все на место поставим! Точно, Леха?
– Точно, точно, я тебе сегодня сам все вставлять буду, – пообещал Простаков. – Потом. После отбоя. Я тебе говорил – давай я кувалдой лучше собью!
– Так, больше предложений нет? Тогда аккуратненько – аккуратно, я сказал! – подкатываем «шишигу» под вот этот высокий борт, после чего борт открывается, и мы тихо и осторожно перетаскиваем зенитку на новое место жительства... Воха, колеса у нее сохранились? – уточнил Мудрецкий.
– Сохранились, сейчас сделаю, – встрял Искандер и впервые посмотрел на лейтенанта с каким-то подобием уважения. – Перекатим, я ее опять на домкраты вывешу. Правильно, командир?
– Совершенно верно, – кивнул Юрий. – Эй, двое из ларца! Багорин, Заморин! Чего выстроились, помогите человеку! Это теперь ваша техника, работайте! Резина, не стой, подкатывай машину, Кислый толком не причалит... хватит на сегодня разрушений, нам еще где-то спать нужно будет!
– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! – донеслось откуда-то издалека. Мудрецкий огляделся и обнаружил машущую из люка «БРДМ» ладонь. – Товарищ лейтенант, рация!
В три прыжка Юрий пересек двор, четвертым взлетел на броню, пятый пришлось совершать вертикально, ногами вперед – в люк.
– Сорок два тридцать пятый, ты там уже готов? Я у тебя минут через десять буду, так что давай, готовься. Искупайся сходи, вазелин достань. – Судя по голосу, генерал Дубинин не шутил. Впрочем, и у лейтенанта Мудрецкого, когда он нажимал тангенту, настроение было более чем серьезное.
– Триста второй, я Сорок два тридцать пять, вы направляетесь на объект с особым режимом, – с интонациями вокзального громкоговорителя откликнулся Юрий. – Не забудьте подготовить документы, удостоверяющие личность и допуск на объект, а также средства индивидуальной защиты. Повторяю – допуск и средства защиты. Без противогаза я на территорию никого не пущу, у меня спецбоеприпасы окснаренные. Как поняли, прием...
– Не понял, Тридцать пятый, что у тебя с боеприпасами? – забеспокоился «вэвэшник». – Что ты там бормочешь, говори нормально! Прием!
– Специальные боеприпасы находятся в окончательно снаряженном состоянии, – раздельно повторил Мудрецкий. – Положено, чтобы средства защиты были у всех. Постоянно носить необязательно, но по инструкции я должен буду проверить подгонку и состояние противогаза у каждого, кто захочет пройти на объект. Как поняли, Триста второй? Прием.
– Это как же ты проверять-то будешь, а? – Генеральский голос утратил недавний боевой пыл. – Что я в эту хрень со шлангом влазить должен? Ты сам-то понял, что сказал? Прием!
– Так точно, понял, товарищ Триста второй! Не хотите – не надевайте, только я буду проверять окуриванием. – Юрий постарался, чтобы это прозвучало не слишком ехидно. – Лучше уж чуть-чуть резину понюхать, чем потом в госпиталь загреметь, если у меня чего-нибудь замкнет. Предупреждаю – в случае попытки нарушения режима на объекте доклад будет в пяти экземплярах. И особистам, и генералу Сидорову. Я за вас отвечать не намерен, Триста второй, если у вас чего-нибудь отвалится или вылезет!
Молчание в эфире затягивалось. Были слышны какие-то потрескивания, да где-то на пределе слышимости какая-то Рябина посылала какую-то Ромашку за огурцами для гиацинтов и грозилась высушить, если это опять окажутся ломы. На том захватывающем моменте, когда Ромашку уже обещали насадить на этот самый лом, генерал Дубинин снова включился:
– Так, Сорок два тридцать пять, хотел я с тобой разобраться по-человечески, но придется по закону. Сиди где сидишь, я сначала к твоему соседу загляну, а потом тебя прямо туда вызову. Понял?
– Понял, Триста второй, понял. Только вызывать будете не меня, а кого-нибудь еще, я по вашему приказу объект оставить не могу. – Юрий подумал и добавил для пущей убедительности: – Сами знаете: вы хоть и старше по званию, но из другого ведомства. У нас свое начальство. Вот если оно мне прикажет...
– Прикажу, прикажу, Тридцать пятый, – хохотнул в наушниках генерал-лейтенант Крутов. – Только чуть позже, часа через два. Не раньше. И чтобы через два часа я мог к тебе без противогаза зайти. Как понял, Тридцать пятый? Прием!
– Понял вас, хорошо понял, Сорок два полста один! – обрадовался Юрий и чуть не поцеловал серый ящик с ручками и циферблатами. – Только двух часов не хватит, на всю процедуру шесть часов положено, не меньше.
– Управишься за четыре! – жестко ответили наушники. – Выполняйте! Вы поняли меня, Сорок два тридцать пятый? Немедленно выполняйте!
– Есть выполнять! – бодро ответил Мудрецкий. – Разрешите идти? Прием!
– Идите, связь кончаю!
Юрий выдернул провод шлемофона из разъема и показал радиостанции поднятый над кулаком средний палец.
– Считай, что кончил, – усмехнулся бывший микробиолог. – Считай, вы там все или кончили, или кончились. Как меня задолбало местное начальство, Бабочкин, – доверительно сообщил взводный своему солдату, ошалело глядящему с соседнего сиденья. – Вот как ты думаешь, кто лучше: полковник Копец или подполковник Стойлохряков? С кем ты больше хочешь служить?
– Не хочу я служить, я на дембель хочу, – вздохнул боец. – А мне еще до приказа семь месяцев и двадцать три...
– Отставить математику, – сердито посмотрел Мудрецкий. – Какой тебе дембель, нам хотя бы отсюда нормально выбраться! Это мы еще сейчас спокойно живем, может быть и хуже.
В подтверждение его слов воздух над люком задрожал от гулкого рычания короткой очереди. «Это не автомат», – сообразил Юрий и припал к командирскому перископу. Повернул прибор, обшаривая взглядом странно приблизившийся и расплывшийся двор. Чертыхнулся, подстроил окуляры по глазам, пожелал себе скорейшего возвращения в цивилизованные края и новых контактных линз.
