Евгений Шестаков - Номерные сказки
Государь замолчал, погрузившись в далекое прошлое по самые брови. Царица пододвинула ему кружку с чаем, царевна — блюдо с яблочным пирогом, а шут вздул пару ароматных свечей. Государь изволил откушать, запить, понюхать и, по прошествии времени, потребного для возникновения, прохождения и обнародования отрыжки, закончил свой рассказ кратким устным конспектом событий.
В соответствии с которым выходило так, что злые международные сферы, подстрекаемые недоброжелательными кругами, вознамерились политически унизить и морально уничтожить не пришедшего им по сердцу государя. Однако последний, мобилизовав природную смекалку и все наличное чувство юмора, наголову разбил супостатов в диспуте. Который проходил в последний день саммита и имел темой перспективы добрососедства. И который поистине вошел в историю как триумф отечественной дипломатии и образец поведения на международной арене.
... — А папе этому говорю : хоть ты и римский, да ни грамму ни Корсаков! Поэтому губу на пуговку застегни и при мне на ей не играй!
... — А хмырек этот, то ли бургундский он, то ли мозельский, глазенки свои два раза по семь рублей сделал и говорит : "Ви не есть сифилизованный щелофек! Ви не уметь находить себья ф общестфо!" А я ему рогулину с загогулиной по-древнематерному с двойным прибором загнул — у него аж челюсть по полу заскакала!
... — А герцогине говорю : как даму вас уважаю и преклоняюсь, а как бабу веником могу отхлестать и вожжами на людях отходить. А она для всех — в обморок, а для меня — с-под ресничек горячи взгляды пущает...
... — А напоследок я им в хартию высморкался, меморандум порвал и символически письменным протоколом подтерся. А лакеев ихних, наоборот, кажного рублем одарил и захаживать пригласил. А в газетах назавтра вышло, что на всем ихнем всемирном пленуме один только настоящий государь объявился. Я, тоись. А остальны — так себе бабешки да мужички, самозванцы кривопузые да холерики золотушные. Вот, в обчем, так оно было...
Его уставшее от длинного рассказа величество скромно утер уголком скатерти губы и замолчал. Давая себе отдых, а тянущим руки боярам — возможность по-очереди высказать свое немалое восхищение доблестными деяниями их любимого самодержца.
Сказка №36
В этот день его величество не совершил ничего особо значимого и заметного. Разве что войскам был отдан не очень строгий приказ перейти на стратегическую форму одежды. Однако необходимых разъяснений, равно как и образцов, не поступило, поэтому войска, почесавшись, вскоре о приказе забыли. Да еще голландскому послу было официально разрешено являться во дворец без сменной обуви. Немного поразмыслив, государь дозволил использование слова "жопа" лекарями и банщиками, и на этом исполнение главных своих обязанностей завершил. А о второстепенных ему сразу напомнила государыня.
— Семнадцать мальчиков и четырнадцать девочек. — сказала она, кивнув писарю, чтоб приблизился.
— Тридцать один, стало быть, человек... — исключительно точно подсчитал в уме государь и задумался.
— Обсуждению подлежит, али единолично вырабатывать будешь? — спросил из-за трона шут. Ему очень хотелось поучаствовать.- А то у меня уже готовых три штуки есть. Мужское, женское и универсальное кому хошь.
Выбор имен для воспитанников сиротских домов царь, желая взять на себя умственные расходы, осуществлял сам. Отчество же все безотцовщины получали при рождении царское и до пятилетнего возраста юридически считались царевичами и царевнами. Фамилии выбирались ими самими уже по достижении совершеннолетия.
— Ну, давай...- вздохнув, дозволил шуту государь и сам тоже собрался с мыслями. Государевы дети чисто по техническим причинам не могли иметь одинаковые имена. Поэтому они имели неодинаковые.
— Правдотья. — сказал шут,- Хорошее бабье имя. Честная вырастет и нелживая. Горилл. Мужское, стало быть. Означает "сильный" и "коренастый". Геннадя. Универсальное для обоих полов.
— Годится, — одобрил царь и, напрягши менталитет, выдал чуть погодя свои :
— Удмуртий. Мужское. Скипидарья. Женское. Околейла. Женское. Бармалейла. То ж самое. Налейсамдр. Мужское. Закусидор. То ж самое. Пук. Извините, живот болит.
— Чеснокерья. Некрофилипп. Фантомарья. Бигудитрих. Иконостасья. — предложили по-очереди бояре, к которым государь повернулся с требовательным выражением на лице. — Анаболий. Кошмарфа. Апоплексей.
— Факъюрий! Елдарья! Накакий! Анахренандр! — разошелся шут, едва царица, махнув на балбесов ручкой, покинула помещение. Имен следовало придумать с большим запасом, чтобы выбрать наиболее благозвучные. Поэтому фантазию следовало подкрепить, и один из худых бояр был послан и вернулся с толстою бочкой. Из которой лилось в ковшики и стаканы. Из которых лилось во рты. Из которых с короткими булькающими интервалами все громче во все концы дворца доносилось :
— Бермудозвон! Прохиндеец! Урододендрон!
Вскоре, как водится, никто уже и не помнил, зачем выдумываются и выкрикиваются эти непонятные чудные слова. Всем было просто хорошо и приятно. Наливать, выпивать, крякать и с легкостью выдавать новые, неслыханные доселе и забываемые тотчас существительные имена.
— Фекальмар!
— Крэйзидент!
— Жлоботряс!
— Лилипудель!
— Мастурбатыр...
Сказка №37
В этот день его величество крайне озаботился проблемами экономики. Побудительным мотивом к тому стала краткая, но жалобная речь государыни о низком качестве отечественных свечей. Которыми только за нынешний отчетный год было непоправимо закапано сорок восемь одежек и четырнадцать скатертей. Которые больше коптят, чем светят, и скорее смердят, чем пахнут.
— Не свечи, а прямо позор какой-то! — в сердцах сказала царица, — Горят как спички, светят как светлячки, а стоят как бриллианты!
— Иностранных купи. И поболе, — небрежно бросил государь боярину, ответственному за торговые сношения с внешним миром. Боярин заморгал. Боярин засуетился. Боярин, кланяясь, приблизился к государю и, прижав к груди руки, что-то прошептал ему в ухо. Государь поднял брови. Боярин опустил руки. Государь смежил веки. Боярин дрогнул коленом. Государь, помолчав, встал. Боярин, промычав что-то, собрался было пасть ниц. Но государь взглядом распрямил его и взглядом же заставил говорить вслух.
— Ни фунта, батюшка, ни гульдена, ни тугрика в казне нетути! — плачущим голосом поведал боярин, — Все потрачено! А взять-то неоткуда теперь! Не продаются боле матрешки наши. Повышли из моды-то. А другого экспортного товара не производим...
Наступила тишина. Думные бояре молчали, потому что не поняли смысла сказанного. Головой большая их часть умела только кивать, жевать и плевать. Чего, впрочем, вполне хватало для выполнения представительских функций. Духовенство молчало отдельно. Поскольку, наоборот, в данном вопросе очень хорошо разбиралось. До такой степени хорошо, что в отдельных храмах сто процентов икон являлись штампованным новоделом. В то время как в заграничных музеях те же сто процентов икон были подлинными. А некоторые из высокопоставленных духовных особ, не ограничиваясь золотым шитьем и крестами, вполне открыто носили перстни, браслеты и даже серьги.
— Та-а-ак... — недобро протянул государь. Собственно, это было все, что он мог сказать по имеющейся проблеме. Отсутствие специальных знаний и неизлечимая доброта довольно часто были причиной его собственных неудач. Однако в данном случае было с кого спросить. Государь одной группой мышц свел воедино брови, а другой выпятил нижнюю челюсть так, словно собирался укусить себя за нос. Боярин стоя сомлел. Его величество привстал с трона, и небольшой, но крепкий бугор обозначился над локтем правой его руки. Боярин взмок одновременно по двум причинам и приготовился вдобавок заплакать. Царь не был склонен к рукоприкладству, но напугать виноватого подданного мог иногда столь сильно, что бывали даже случаи преждевременных мужских родов. Боярин затрепетал и приготовился к мучительному позору, помноженному на душевную боль.
— Хрю! — вдруг раздалось из-за трона. Все опешили. Свиней в палатах, как правило, не водилось. Однако водился шут. Он выполз на карачках, поморщил нос, почесался боком о ножку трона и опять хрюкнул.
-Хрю!
— Дурак! — гневно выкрикнул царь,- Прочь пошел! Не видишь — катастрофа финансовая стряслась! Уходи с глаз долой! Надобен будешь — вызову, а в серьезные дела с шутками своими не суйся!
— Хрю! — твердо сказал шут и встал. Дурости в его глазах не было ни на грош, — Сие означает "Химизация и реструктуризация юга". Промышленная программа такая. Самородок один на бересте написал. К тебе, величество, обратиться-то побоялся, а архимандриту-то на пасеку снес. Архимандрит говорит, очень дельно мыслит мужик. Не только грамоте знает, но и понятиями владеет. Каку-то черну жижу из-под земли добыть хочет. Говорит, за эту самую жижу монополии в Европе по башке друг дружку колотят.
