Владимир Кунин - Кыся 3: Кыся в Америке
У некоторых столов сбоку сидели Люди, уже дождавшиеся своего часа выяснения отношений с законодательством США. Как мне объяснил Тимур, это были мелкие торговцы крэгом (наркотиками), проститутки – ценнейший источник информации, воришки невысокого ранга, взломщики автомобилей и прочая шушера.
У одного стола сидела роскошная молодая дама невероятной красоты, вся в дорогих мехах. На ней были серебряные туфли с высоченными золотыми каблуками. Она курила длинную коричневую сигарету и очень ловко пускала в потолок синие колечки дыма.
Я на нее так засмотрелся, что чуть не выпал из рюкзака! А когда я услышал, как с ней разговаривает пожилой толстяк в свитере, весь перепоясанный наплечной кобурой с огромным пистолетом, я вообще запаниковал. Уж слишком это было похоже на то, как когда-то милиционер Митя, еще работая в ГАИ, разговаривал с Пилипенко – бывшим тогда еще рядовым жуликом по отлову Собак и Кошек.
– Ты, мудила, мне глазки не строй, – говорил толстяк. – А то я упеку тебя на девяносто дней без всякого залога в такое место, что ты у меня там уже через две недели загнешься! Ясно?
– Ясно, – спокойно отвечала эта красотка с золотыми каблуками. – Скажи мне, что я должна сделать, – и вся проблема.
– А "ДОЛЖНА" ты мне вот по этим фотографиям опознать Хозе-Луиса Мартинеса, блядюга.
– Если я это сделаю, я загнусь не через две недели, а гораздо раньше, – улыбнулась красотка и пустила новую серию колечек в потолок.
– Ну, держись, говно собачье! – посоветовал ей толстяк и стал куда-то названивать по телефону.
– Ты чего уставился? – нехорошим голосом спросил меня Тимур. – Это же мужик в бабьих шмотках! Сам не видишь, что ли?
Я, честно говоря, просто обалдел! Ну надо же… Никогда бы не подумал.
И тут мы подошли к столу Рут Истлейк, за которым ее не было. Но то, что это был ее стол, – я мог дать хвост на отруб!
В столпотворении сотен самых разных запахов большого полицейского участка, зачастую резких, явственных, знакомых и неожиданных, сбивающих с толку и настораживающих, – нежный, "негромкий", тончайше-характерно-женственный запах Рут Истлейк, в котором уже неразрывно присутствовали и запахи Тимура, я узнал сразу же!
– Куда тебя несет? – спросил я Тимура. – Вот же мамино место, не видишь, что ли?..
– Но ее же… Ой, а откуда ты знаешь, что это ее стол?!!
– Как-нибудь объясню, – пообещал я. – Там записка. Не для нас?
– Точно… – Тимур прочитал записку. – Она просит подождать. Скоро вернется.
К нам подошел низенький квадратный человек. Из-под короткой кожаной куртки у него на живот свисали наручники. А еще от него разило пистолетом.
– Привет, Тим! Мама просила тебя подождать.
– Спасибо, Джек. Я уже прочел записку… Вылезай, Мартын. Познакомься.
Я выпрыгнул из рюкзака прямо на стол Рут и уставился на этого Джека.
– Мартын, это – детектив Джек Пински, бывший партнер Фреда Истлейка. Наш друг. Джек, это – Мартын. Настоящий русский Кот. Представляешь, Джек, он один, сам приплыл в Нью-Йорк из России!
– Привет, Мартин, – сказал Джек, не осилив буквы "ы".
Я вежливо вильнул хвостом, но промолчал.
– Серьезный Котяра, – с уважением заметил Джек и оценивающе оглядел меня со всех сторон. – По версии профи-бокса – верный полутяж. Даже ближе к тяжу…
Я сразу почувствовал симпатию к этому Джеку. Уж чего-чего, а профессионального бокса, и именно американского, я в Германии по телеку насмотрелся до одури! И что такое "тяж" или "полутяж", для меня не составляло загадки.
– Только он не любит, когда его гладят, – неожиданно сказал Тимур Джеку.
– Я его понимаю. Я тоже этого не люблю, – ответил Джек. – Вас покормить, ребята?
– Спасибо, Джек. Мы подождем маму.
– Олл райт! Тогда – привет, – и Джек пошел по своим делам.
– Откуда ты знаешь, что я не люблю, когда меня гладят? – спросил я Тимура.
– Я это в порту понял.
Нет, я определенно везучий Котяра: пацан мне попался, как сказал бы Водила, – просто зашибись! Классный пацан. Теперь бы еще разыскать Шуру…
Но тут прибежала запыхавшаяся Рут, притиснула к себе Тимура, поцеловала меня в нос, бросила какието бумаги в стол и побежала за стеклянную загородку к своему начальнику.
Там она ему что-то рассказала – весело, со смехом, а потом указала на нас. Начальник посмотрел в нашу сторону, помахал Тимуру, и Тимур сделал ему ручкой в ответ. После чего Рут выскочила в общий зал, перебросилась несколькими словами с Джеком Пински и побежала к нам.
Честно говоря, направляясь в полицейский участок, я рассчитывал увидеть там Рут Истлейк в полной полицейской форме – вот как та ужасно толстожопая негритянка, которая только что остановила Рут и стала ее о чем-то просить.
Вот толстуха была в порядке! Форма, пистолет, дубинка, полицейский значок буквально лежал на ее фантастической груди, какие-то знаки на рукавах, небольшая рация типа уоки-токи, которыми пользовались наши "Академико-Абрамовцы…" во время стоянки в портах и при разгрузке контейнеров.
А кроме всего, толстуха была обвешана еще кучей всяких полицейских предметов, которых я в жизни не видел!..
В отношении же Рут Истлейк мои ожидания были обмануты самым симпатичным образом: она была в элегантной спортивной меховой "парке" с капюшоном, ярком джемперочке и джинсах. Через плечо болталась большая сумка на длинном ремешке.
Однако, когда она закидывала эту сумку на плечо, джемпер у нее слегка задрался, и я увидел, что на поясе джинсов у Рут был пристегнут большой металлический полицейский знак на кожаной подкладке.
Но уже в следующее мгновение Рут одернула джемпер – и значка как не бывало!
С трудом отвязавшись от толстухи в форме, Рут подхватила меня под мышку, скомандовала Тимуру: "Вперед!" – и мы помчались на выход мимо всех столов, мимо тоже прозрачной загородки дежурного по участку со всякими пультами и мониторами, мимо бледного долговязого типа в наручниках, которого под руки вели два ну абсолютно хиповых паренька! У одного из них были даже разноцветные волосы…
Помню, такие хипари в Мюнхене обычно кучковались на Мюнхенфрайхайт, у Хауптбанхофа и на бульваре Герцог-Вильгельм-штрассе. Задвигались наркотой и пили дешевое вино с пивом.
Оба американских хипаря почтительно поздоровались с Рут.
– Это тоже полицейские?!.. – удивился я.
– Одни из лучших, – ответила Рут. – Ребята, я отпросилась пораньше, и мне совсем не хотелось бы сейчас же мчаться домой и становиться к плите. Есть предложение. Тим! Катим в Манхеттен, показываем нашему дорогому гостю деловую и роскошную часть Нью-Йорка и там лопаем в какой-нибудь симпатичной и недорогой забегаловке… Я лично хотела бы японское "суши".
– А с Кысей пустят? – резонно спросил Тимур.
– Попробуем договориться.
* * *
Договорились. Пустили с Кысей.
Мало того, даже приволокли для меня специальный высокий детский стул с откидывающимся небольшим столиком. И все это сооружение поставили вплотную к нашему столу.
И подали потрясающую жратву! Причем для меня – бесплатно,
Хозяин ресторанчика – у Таймс-Сквер на углу Сорок шестой улицы и скрещения Бродвея с Седьмой авеню – пожилой японец вспомнил, как когда-то Рут с Фредом несколько раз бывали у него, а потом, уже недавно, кажется, в прошлом году, миссис была здесь со своим мальчиком. И с тех пор мальчик очень-очень вырос и стал очень-очень похож на свою очень-очень красивую маму!..
Мы все трое переглянулись, Рут поблагодарила хозяина за комплимент, после чего нам и стали метать на стол всякие японские вкусности.
– Вот видишь? – сказал Тимур, словно продолжая давно начавшийся разговор. – Мне и в школе говорили, что я на тебя похож! А однажды, в спортзале, когда мы только что вернулись с тобой из Флориды и я был такой загорелый, один говнюк даже сказал мне, что я… Ма, ты не огорчайся… Слышишь, мама? Он сказал мне, что я – "черномазый"…
У меня даже в животе похолодело! Я перестал есть и боялся поднять глаза на Рут.
– Ну, а ты? – спокойно спросила Рут и улыбнулась странной улыбкой.
– Отгадай!
– Уже, – сказала Рут. – Это было в тот день, когда ты вернулся домой с рассеченной бровью и разбитым ртом. А потом не очень талантливо сочинил историю про падение с турника.
– Откуда ты знаешь, мам?!
– У меня такая профессия – быть твоей "мам". Ешь! В порту были?
– Да.
– Нашел то, что искал?
– Не темни, мам. Я Мартыну уже все рассказал. Нет, не нашел. Но получил вот это… – и Тимур протянул Рут визитную карточку того портового начальника. – Обещал что-то придумать.
Рут внимательно изучила визитку и уверенно сказала:
– Видимо, сильный мужик. Обязательно созвонись с ним.
Я свою изумительную японскую сырую рыбу прикончил в один присест. Рут и Тимур еще макали ее в какие-то соусы, чем-то сдабривали, посыпали, и на это у них уходило масса лишнего времени. Мне же все эти приправы были до лампочки: рыба есть рыба, и жрать ее надо, с точки зрения нормального Кота, без всяких примесей и гарниров.
