Константин Шаповалов - Недремлющий глаз бога Ра
После этих слов одна из амазонок несколько раз взмахнула мечом, и разрубленные путы соскользнули к ногам пленников.
Те медлили, продолжая стоять тесной кучкой.
Вдруг один из них — широкоплечий, длинноволосый бородач рванулся вон из кольца и, расшвыряв оцепление, помчался к зарослям осоки.
Совершая гигантские прыжки, он быстро достиг спасительной воды, но тетива невидимого лука отчетливо и звучно пропела гибельную ноту: тяжелая стрела раздробила беглецу коленную чашечку.
Падая, он страшно закричал, но маска даже не обернулась:
“ЭТОТ ТРУС НЕ УВИДИТ РАССВЕТА, НО ПРЕЖДЕ БУДЕТ УМОЛЯТЬ, ЧТОБЫ ЕГО ПРИКОНЧИЛИ”.
Несколько минут тишину нарушали лишь отрывистые стоны и проклятия раненого — сломав стрелу, он теперь полз к берегу.
Остальные участники таинства выжидали, следя друг за другом и поглядывая на ласкающий Луну алый язык, пока от группы пленных не отделился низкорослый, кривоногий человек, обладавший, судя по мощному торсу, огромной физической силой.
“Я НЕ МОЛОД, НО ЕЩЁ НЕ ПРОБОВАЛ ЖЕНЩИН, — прохрипел он. — В НАШИХ КРАЯХ ЗА НИХ ДОРОГО ПРОСЯТ, ПОЭТОМУ МЫ ОБХОДИМСЯ ОСЛИЦАМИ. ИНТЕРЕСНО БУДЕТ УЗНАТЬ, ЗА ЧТО БЕРУТ СТОЛЬКО ДЕНЕГ…”
“ИДИ И УЗНАЙ!” — маска сделала приглашающий жест.
Он решительно направился к алтарю и загородил своей грузной, бочкообразной фигурой слившуюся с камнем и как бы ставшую частью изваяния девушку.
Звездное сияние сплотилось вокруг них в прозрачную пульсирующую субстанцию: над алтарем раскинулся мерцающий сиреневый полог.
Окутанное им тело изогнулось и мощными волнообразными движениями принялось раскачиваться: стремительно, затем плавно, размеренно, затем часто и быстро — пока из заполненной чаши не выплеснулся стон, тягучий и липкий как потеки соснового сока.
Оттолкнувшись от стеклянной воды, звук метнулся по пологим террасам, многократно повторился в отрогах и, взлетев на самую высокую, раздвоенную как змеиный язык вершину, с разбега прыгнул в космос.
Едва он растаял, в сгустившемся воздухе мелькнули хищные крылатые тени — замершее, натянувшееся как струна тело насквозь пробили густо оперенные стрелы с отточеными металлическими наконечниками.
Одна пронзила шею, разорвав артерию и вызвав фонтанирующий выброс крови, другая воткнулась в грудь и вышла между лопатками.
Убитый зашатался и тяжко грохнулся навзничь, открыв лунному свету слегка подрагивающие, молочно-белые, забрызганные черной кровью ноги девушки.
“ТОРОПИТЕСЬ, КОСТЕР УГАСАЕТ”, - заметила жрица.
Но мужчин уже не нужно было подбадривать. Они успели смириться с ожидавшей их неизбежностью — вперед выступило сразу несколько человек.
Опередил всех горбун, скрюченный как прилепившееся к горному склону дерево.
“Я ЗНАЛ МНОГО ЖЕНЩИН. - с гордостью заявил он. — Я ЕДИНСТВЕННЫЙ МУЖЧИНА В РОДУ И ДОЛЖЕН ОСТАВИТЬ ПОТОМСТВО. РАНЬШЕ МНЕ ЭТО НЕ УДАВАЛОСЬ, ЗАТО СЕЙЧАС Я ПЕРЕПОЛНИЛСЯ СИЛОЙ. СЕЙЧАС У МЕНЯ ПОЛУЧИТСЯ!”
“ИДИ И ПОКАЖИ СЕБЯ”, - ответила маска.
Горбун ринулся вперед и, взгромоздившись на окровавленный торс предшественника, приник к влажному телу.
Едва мерцающий занавес окутал соединившиеся живые и мертвое тела, маска протянула красиво очерченные, оголенные руки к Луне и запрокинула чеканное металлическое лицо.
“О, НЕРОЖДЕННАЯ И НЕРОЖАВШАЯ МАТЬ, ПОЗНАВШАЯ БОГА, ОБРАТИ СВОИ ЗВЕЗДНЫЕ ГЛАЗА НА СВЯТУЮ ЗЕМЛЮ. УЖЕ РАСКРЫЛАСЬ ПАШНЯ И БРОШЕНО ПЕРВОЕ СЕМЯ. ДАЙ СИЛУ РАСТЕНИЮ, СОТВОРИ ВИДИМОЕ ИЗ БЕЗЛИКОГО, ТЕЛЕСНОЕ ИЗ БЕСПЛОТНОГО — НАЧНИ БЕСКОНЕЧНУЮ ЦЕПЬ ПРЕВРАЩЕНИЙ, ЧТОБЫ СБЫЛОСЬ НАЧЕРТАННОЕ, И ИСПОЛНИЛОСЬ СКАЗАННОЕ, И СЛУЧИЛОСЬ ВСЁ, ЧЕМУ СУЖДЕНО.
ВОПЛОТИ БОЖЕСТВЕННЫЙ ДУХ В ТЕЛЕ, ЧТОБЫ ОН ВОШЕЛ В МИР ЛЮДЕЙ И БЫЛ ЗДЕСЬ, ПОКА БУДУЩЕЕ НЕ СТАНЕТ ПРОШЛЫМ”.
Вторя ей, жертвенная чаша выплеснула в небо сладострастные стоны, подхваченные возбудившимся эхом. Торжествующие звуки вознеслись к Луне — планета следила за происходящим с той же жадной завистью, что и дрожащая от нетерпения человеческая стая. Завороженные песней зарождающейся жизни, люди вросли в землю и стали частью ожидавшего их мира камней и деревьев — мира, из которого они когда-то вышли, и куда им теперь предстояло вернуться…
Удар пущенной с близкого расстояния стрелы отбросил тело на несколько шагов и опрокинул навзничь; на обращенном к сияющему светилу лице трупа запечатлелась жуткая гримаса от только что испытанного наслаждения — последнего в жизни.
Пленники теперь торопились поучаствовать в игре, и один за другим падали от точных выстрелов; площадка возле жертвенника превратилась в подобие бранного поля.
Наконец в живых остался один — внешне ничем не примечательный, больше походивший на шута, чем на воина. Он с тоской смотрел на догорающий костер, снова превратившийся в алую точку, и не двигался с места.
“НЕ ХОЧЕШЬ ЛЕГКОЙ СМЕРТИ?” — спросила маска, взглянув на него, а затем на перепачканную кровью, покачивающуюся от усталости, но всё ещё ждущую девушку.
“НЕ ХОЧУ ДАРИТЬ ЖИЗНЬ”, - ответил тот, озираясь.
“ПОСМОТРИ, ЧТО С ТОБОЙ БУДЕТ! — жрица кивнула на раненного беглеца, которого вооруженные амазонки успели опутать веревками и подтащить к безглазому каменному идолу. — ЕГО ПРИНЕСУТ В ЖЕРТВУ БОГИНЕ-МАТЕРИ: ПОСАДЯТ НА КАМЕННОЕ ЖАЛО, КОТОРОЕ БУДЕТ МЕДЛЕННО РАЗДВИГАТЬ ВНУТРЕННОСТИ, ДОБИРАЯСЬ ДО СЕРДЦА. ТОЛЬКО РАССВЕТ ОСТАНОВИТ ПЫТКУ”.
“УБЕЙ МЕНЯ, Я НЕ БЕЖАЛ!” — жалобно попросил шут.
Жрица посмотрела в сторону холма, на вершине которого мерцали красные язычки:
“СМЕРТЬ — БЛАГО. НЕМНОГИЕ ЗНАЮТ ОБ ЭТОМ. СТРАШНА НЕ СМЕРТЬ, А МУЧИТЕЛЬНЫЙ УХОД ИЗ МИРА, НА КОТОРЫЙ ТЫ СЕБЯ ОБРЕКАЕШЬ”.
“Я НЕ МОГУ ДАТЬ ЖИЗНЬ ЗЛУ. Я ЗНАЮ, КОГО ВЫ ЖДЕТЕ! ЕСЛИ ОН РОДИТСЯ ОТ МЕНЯ, Я ОКАЖУСЬ В НАЧАЛЕ ЦЕПИ”.
“ГЛУПЕЦ, РАЗВЕ ОСТАНОВИШЬ РЕКУ? ИДИ И ЗАСЛУЖИ ИЗБАВЛЕНИЕ — ТВОЙ СРОК НА ИСХОДЕ”.
Опустив голову и шатаясь как пьяный, он поплелся к алтарю, но, проходя мимо одного из убитых, вдруг отчаянно вскрикнул и рухнул на окровавленное острие.
Глава одиннадцатая
Наваждение завершилось черным слайдом.
Фильм произвел на меня впечатление, но не настолько, чтобы я смог во всё это поверить. Да, жизнь и смерть, таинство рождения, звезды; жестокие забавы смертных на пороге Вечности. Волнующе, но неубедительно.
Зато Веник просмотрел клип с восхищением и авторитетно заявил:
— Рождение Аттилы! Классное кино. Всё точно как в легенде, но вот причина отказа вызывает сомнение.
— А, так ты его раньше видел? — я почему-то обрадовался. — Какого отказа?
— Последнего — от репродуктивного процесса. Нет, кино я не видел, но книжку читал. Это римляне его так прозвали: Аттила — Бич Божий. Предводитель гуннов. Навел шороху и в самой империи и за пределами — никому мало не показалось. Точно как и предупреждала жрица в маске. Кстати, ты узнал её?
— Нет. А ты?
— Шерон Стоун. Правда, сначала я думал, что это Людмила Гурченко, но когда она повернулась боком, все сомнения отпали — такая замечательная попка только у Шерон.
— Ага, а тот конек-горбунок, который вторым вызвался — Сильвестр Сталлоне?
— Ха, он ещё и не верит! Да я любую актрису узнаю в любом гриме. По походке. А если она ещё и задом повернется — идентификация стопроцентная. Попки я различаю как криминалист пальчики.
— А кроме? Сюжет, там, драматургию?
— Абсолютно всё! Просто попки это единственное, что в них есть от природы, а остальное — макияж. Хотя и он тоже о многом может порассказать.
— Ну?! Например?
— Это целая философия. Знаешь, чем люди украшают жилище? Плакатиками, календариками, слониками, кружевными салфеточками. А один парень, Леня Ройтман, пристроил в прихожей даже якорную цепь. Когда совместное советско-американское предприятие «Скраб» стало выплачивать по сорок долларов за тонну…
— Подожди, подожди! — я испугался, что коммерческая волна занесет его в Иерусалим, — А причем тут попки?
— Не попки, а украшения! — он помолчал. — Знаешь, сколько всякой пакости скрыто в человеческой натуре? Что-то из ассортимента люди пытаются припрятать, а кое-чем, наоборот, ненавязчиво мозолят окружающим глаза. Вот украшения и показывают, какие черты человек старательно выпячивает.
— В смысле — черты характера?
— В смысле — внутренние качества. Юмор в том, что их может не быть, а человек выдает желаемое за действительное! Например, оружие и геральдика на стенах показывают, что персону владельца переклинивает на собственной значимости. Она сама себя воображает выдающейся и других пытается заставить думать то же самое.
— Интересно, — я об этом как-то не задумывался, — Только кто же в совке развешивает на стенах оружие? Где ты такое видел?
— Совок, как и всяческая оккупация, явление временное, а я говорю о вечном. Хотя существуют и чисто совковые варианты: натыканные повсюду свечи и вырезанные из журналов репродукции говорят о стремлении утвердиться как возвышенная натура.
