Андрей Кивинов - Три дня без любви (поветь, рассказы)
— За Шестую гвардейскую воздушно-десантную дивизию! За погибших мужиков! Мужчины пьют стоя, женщины до дна!
Капитан обвел взглядом зал. Возражений не поступило. Все патриотически настроенные мужчины, в том числе и находящиеся в сильном наркотическом опьянении, молча поднялись и, не чокаясь, выпили, у кого что было. Одна из дам хотела было возмутиться, но кавалер осадил ее гламурным «Заткнись, дура».
Вадик тоже поднялся и тоже выпил. Хотя он и не находился в состоянии наркотического опьянения, но вдруг увидел себя лежащим за камнем с автоматом в руках. Услышал крики Никиты: «Братишка, патроны!» Представил, как кидает коробку, как прикрывает друга огнем… И почувствовал себя настоящим героем. И если бы сейчас в ночной клуб ворвались басмачи, он, не задумываясь, принял бы неравный бой.
Вот она — волшебная сила алкоголя! Особенно натощак и без закуски.
Басмачи не ворвались.
— А вы и людей убивали? — спросила белая, когда друзья опустились на табуреты.
— Ну вы даете! А как же? — ответил за двоих Никита. — Только разве ж это люди? Помню, приказали нам деревню зачистить. Мы пошли, вежливо так, без претензий, без понтов. Стучимся, извиняемся, спрашиваем у хозяев документы, нет ли посторонних в хате? Нет ли вообще каких пожеланий к властям? «Мир вашему дому» говорим обязательно. А они в спину огонь из подвала. Раз, другой… Надоело это нам. Обидно. Вернулись на базу да из минометов за полчаса всех и зачистили. Качественно и быстро. И после только так и зачищали. Вон братуха деревень пять обработал.
Никита похлопал Вадика по плечу. Тот стукнул его по ноге, мол, кончай гнать. Действительно, кто знает, что это за подруги? Завтра донесут, и приедут за друзьями из военной прокуратуры. Полковнику Буданову девять лет за одну чеченку дали, а тут пять деревень…
Ой, это ж лажа все… Но как живая. Аж сам поверил!
— Девчонки, а звать-то вас как? — задал вопрос Никита, хотя это не имело никакого значения.
Они представились. Именами, которые Вадик забыл ровно через секунду. Он вообще плохо запоминал имена.
— А я Евпатий, — гордо распрямил плечи Никитушка, — забытое такое русское имя. Но вы можете звать меня просто Евпатий Эммануилович, ха-ха-ха…
— А тебя как зовут? — Беленькая положила руку на капитанский погон Вадика.
— Я… Вадим…
— Какое сексуальное имя.
Ничего сексуального в своем имени Вадик не находил, но возражать не стал. Чтобы поддержать разговор, спросил, чем девушки занимаются. Беленькая что-то начала рассказывать про Мариинский театр, но ему захотелось в туалет, и он не дослушал, без сомнения, интересный рассказ.
В туалете, когда он мыл руки, к нему пристал сильно поддатый трудящийся сорока с небольшим лет. С сероватым лицом и коротким седым «ежиком» на голове. Не очень подходящий возраст для похода в подобные заведения. Основная масса отдыхающих была до тридцати. Он назвался Пашей и заявил, что тоже проливал кровь на чеченских фронтах. После чего принялся задавать не очень удобные вопросы о буднях Российской Армии. Типа, где базировались, кто командир полка, в каких операциях бились?
Вадик добрым словом помянул капитана Евпатия Эммануиловича. Но отступать было некуда. Приходилось выкручиваться, дабы не заработать в морду. У этой публики от любви до ненависти четверть пьяного шага.
— В Дуба-Юрте базировались. Петров у нас командир полка. Полковник Петров.
— Блин, не Андрюха, часом?!
— Да, Андрей.
Лучше б он этого не говорил. Паша со словами «братуха, бля» бросился обнимать Вадика, словно человека, подарившего ему яхту или загородный дом.
— Надо же, как мир тесен! А я смотрю — лицо у тебя знакомое! Словно вчера видел!
Вадик не стал сообщать, что Паша действительно мог видеть его вчера в одной телевизионной программе.
— Помню Андрюху, помню, — счастью мужика, казалось, не было предела, — еще по Грозному. Много его бойцы духов положили… Он тогда только майором был. А сейчас, значит, полковник уже! Растут люди, растут… Как у него с ногой-то? Все хромает?
— Уже не очень… Зажило.
— Ну, слава богу. Это его в Старо-Промысловском зацепило осколком. На зачистке. Даже дембельнуться хотел. Оклемался, стало быть…
— Ага.
— Вадюха, это дело обмыть надо! Срочно и без возражений! Такая встреча! Ну, просто песня!
— Мы, вообще-то, тут с девчонками, — вяло возразил Вадик, которому совершенно не улыбалось бухать с человеком, могущим уличить его во лжи.
— Ай! — поморщился Паша, словно его укусила пьяная оса. После чего перешел на шепот: — Я тут тоже со своей. Затащила. Я-то сам не любитель этих дискотек. Еще с мужиками пивка попить, куда не шло. А тут, кроме водки разбавленной, никаких удовольствий.
— Со своей? С женой?
— Да какая, в жопу, жена? Жена мне еще в две тыщи втором ручкой помахала. Нашла здесь барыгу, пока я в Чечне конституционный порядок восстанавливал. Конечно, чего с меня взять? Оклад, командировочные да пайковые… А там целый менеджер… С отдельной квартирой и «лендровером»… Давай покурим, братишка… Угощайся.
Паша вытащил из кармана пиджака мятую пачку «Петра Первого» и протянул Вадику. Тот не посмел отказаться. Настоящие фронтовики курят все.
Паша затянулся, одним махом укоротив сигарету вдвое.
— Суки они, продажные…
— Кто? Духи?
— Да какие духи? Бабы! Она ж, когда замуж выходила, коммуналке рада была да старому дивану! Люблю, Пашенька, люблю, родненький… А через годик началось. Сперва машину стиральную давай, потом путевку в Турцию, потом авто с гидроусилителем руля и этим, как его, мать твою — климакс-контролем. А под конец вообще заявила — не можешь семью жилплощадью обеспечить, нечего и жениться было! Можно подумать, я ее в ЗАГС тащил. Сама ведь уломала!
Вадика тоже уломала Лерка. Ну не то что на коленях уламывала, а, так сказать, была инициатором. У всех нормальных пар молодой человек приходит к любимой девушке с букетом и колечком, припадает на колено и предлагает руку и сердце, заверяя, что будет любить ее до гроба, вне зависимости от ее социального и материального положения. Потом просит благословения у родителей.
Вадик на колено припадать не собирался. И не потому, что жалел денег на цветы и колечко. Просто считал, что вполне комфортно чувствовал себя без штампика в паспорте. Да еще друг Никита отговаривал: «Куда торопиться? Надеть ярмо на шею всегда успеешь. Вам что, без штампика кто-то жить мешает? Я бы вообще браки отменил, кроме фиктивных».
В итоге предложение сделала Лерка. Он бы так и не решился. Сделала при крайне романтических обстоятельствах и в не менее романтической обстановке. Их загребли в милицию. Их, тихих, законопослушных, богобоязненных молодых людей, даже дорогу переходивших исключительно на зеленый. Они отправились на концерт Филиппа Киркорова, которого жутко не любили, но билеты были халявными — бонус к купленному в супермаркете шампуню. Халява их и сгубила. Билеты оказались наглой подделкой, контролер просигналила охраннику концертного комплекса, тот по рации вызвал людей в форме, и вместо концертного зала влюбленные оказались в багажном отсеке ментовского «уазика» вместе с каким-то фанатом Киркорова, не рассчитавшим с алкоголем. Все дорогу до отдела он пел «Зайка моя» и плакал.
Дежурный оперативник был на каком-то выезде, дожидаться его пришлось в специально приспособленном месте под названием «темная», ибо соседний «аквариум» был под завязку набит пьяными фанатами Киркорова. Задержанные же — люди серьезные, возможно, мошенники или фальшивомонетчики. А по жестким, но справедливым российским законам сажать разнополых граждан в одну клетку строго запрещено. Особенно когда при них нет документов. А документов не было. Поэтому Вадика поволокли к фанатам. Тут Лерка встала поперек. «Почему вы не можете посадить нас вместе?!»
— А кто он тебе? — уточнил бдительный дежурный.
— Муж.
Вадик трусливо промолчал, лишь покорно кивнул. Дежурный посчитал, что посадить мужа с женой в одну камеру не самое серьезное нарушение законодательства. Так молодые люди впервые в своей жизни оказались на одних нарах. «С почином», — сказал дежурный, захлопнув за ними массивную пуленепробиваемую дверь.
— Мы будем добиваться суда присяжных!.. А зачем ты сказала, что я твой муж? — прошептал Вадик, немного придя в себя и оценив обстановку.
— А ты хотел в «обезьянник» к бомжам и алкашам?
— Но нас же теперь точно посадят!
— За что?
— За ложные показания. Я слышал, статья такая есть.
— Значит, нам надо срочно пожениться. Прямо завтра подадим заявление. Или ты против?
— Нет, но… А жить мы где будем?
— Можно пока у меня… Я уже говорила с родителями, они выделят нам комнату. С балконом. Ну что… Ты согласен?
— Да, конечно… Я же тебя люблю…
Когда дежурный опер, вернувшийся с задания, распахнул дверь камеры, он увидел на нарах задержанных, слившихся в страстном поцелуе прямо под рекламным плакатом милицейского спонсора — «Веселого молочника».
